Франко жив. Почему испанцам не стоит трогать прах каудильо

Правительство Испании на первом после летних каникул заседании одобрило поправки в закон об исторической памяти, инициированные королем Филиппом IV. Их принятие позволит эксгумировать останки умершего в 1975 г. диктатора Франсиско Франко из его нынешней могилы в Долине павших. Поводом для перезахоронения станет то, что Франко не стал жертвой Гражданской войны 1936-1939 гг., а умер позднее.

Пляска на костях

Формально перезахоронение не будет посмертной политической расправой. Не станет оно и началом чистки мемориала, воздвигнутого в память о жертвах Гражданской войны ее участниками-республиканцами, отбывавшими тюремные сроки, отмеренные им победителями. К примеру, основатель Испанской Фаланги Хосе Примо де Ривера, расстрелянный в 1936 г. по приговору "народного суда" в Аликанте, чья могила расположена рядом с Франко, останется на прежнем месте. Но комментарии левого правительства носят явный политический характер: премьер-министр Педро Санчес уже заявил, что перезахоронение Франко "может создать возможность примирения испанцев в их отношении к своему прошлому". Санчес также добавил, что ни в одной стране, которая пережила диктатуру нацизма, невозможно представить себе подобный мавзолей.

Предвидя вопрос, "а как же Россия?", замечу, что она, в отличие от Испании, диктатуру нацизма пока только переживает, и неизвестно, переживет ли.

Причина готовящегося перезахоронения понятна — Мадриду нужен информационный повод, чтобы увести в тень неприятные для него темы. Уводить же нужно многое. Каталонский кризис грозит запустить дальнейший парад местных суверенитетов. Общая ситуация в Испании тоже не блестящая: в экономическом рейтинге 174 стран мира она занимает 44-е место, а по социокультурным показателям — 75-е. Сменив Италию в роли центра притяжения нелегальных мигрантов из Африки, Испания уже чувствует все минусы этого первенства. Словом, левым избирателям, приведшим к власти нынешнее правительство, нужно кинуть хоть какие-то кости, и кости Франко сочли дешевым и доступным вариантом.

В короткой перспективе это, вероятно, возымеет эффект. Поправки должны быть одобрены Конгрессом депутатов — нижней палатой Генеральных кортесов. С учетом же расклада сил в Конгрессе их голосование будет зрелищем почище боя быков, и неприятные темы на какое то время окажутся в тени. Но полностью вычеркнуть Франко из испанской истории невозможно, а попытки списать на него одного все темные стороны недавнего испанского прошлого чреваты возрождением старых проблем. 

Предыстория Гражданской войны

К 1936 г. Испания фактически лежала в руинах. Пережив между 1808 и 1874 гг. пять (!) буржуазных революций, Первую республику на излете пятой из них и последующую реставрацию монархии, страна застряла в политическом тупике. Суть проблем сводилась к тому, что новым и старым правящим классам неизменно удавалось достигать компромисс, избегая тем самым полномасштабных реформ.

Любая буржуазная революция реализуется как последовательность конфликтов различной природы. В противостояние между феодальными сословиями, каждое из которых добивается улучшения своих позиций в рамках существующих отношений, вступает не вписавшаяся в эти отношения буржуазия, а следом за ней и люмпенизированные и потому уже не держащиеся за старые порядки массы, из которых в дальнейшем вырастет пролетариат. Каждый из этих игроков защищает свои интересы, вступая в ситуативные союзы с любыми из других трех. В финале их противостояние приходит к равновесию, в котором и возникает новый порядок, где старые классы, существенно потеряв в численности влиянии, вытесняются на социальную периферию.

Но в Испании все пошло не так: там правящие классы, хоть и с трудом, но все-таки приходили всякий раз к компромиссу, замораживая реформы на полпути. Это породило препятствия для развития экономики и рост социального напряжения, что в конечном итоге и привело власть к катастрофе. Военный губернатор Барселоны Мигель Примо де Ривера, отец уже упомянутого Хосе, подавив в Каталонии очередной сепаратистский мятеж, совершил в сентябре 1923 г. государственный переворот и ввел с согласия короля Альфонсо XIII "военную директорию", продержавшуюся семь лет.

Режим Примо де Риверы был задуман как переходной, для экстренной стабилизации политической ситуации, поскольку страна снова явственно шла в разнос: сказывалась незавершенность реформ, в первую очередь аграрных. План мог и удаться, но карты смешал мировой кризис 1929 г. Примо де Ривера был вынужден уйти в отставку, а Альфонсо XIII, потерявший поддержку монархистов, год спустя потерял и престол, отправившись в изгнание. В стране воцарился хаос: с 1931 по 1936 гг. сменилось более 20 правительств, в 1932 г. генерал Санхурхо попытался устроить военный переворот; в 1934 г. в провинции Астурия началось восстание под левыми лозунгами. Выросло влияние радикальных партий — как левых, так и правых.

В феврале 1936 г. на парламентских выборах с минимальным перевесом победил блок левых партий "Народный фронт", а в апреле за нарушение предвыборного законодательства и, по мнению правых, незаконно был смещен умеренный президент Нисето Самора. Ускорение аграрной реформы вылилось в захваты земли и столкновения крестьян с гражданской гвардией. А в городах в феврале-июле произошло 113 всеобщих и 228 местных стачек.

Были амнистированы левые политзаключенные, и начались аресты правых политиков, включая Хосе Примо де Риверу. Лидер правой оппозиции в парламенте Хосе Сотело был убит полицейскими в отместку за убийства полицейских, придерживавшихся левых взглядов. Таким образом, гражданская война началась уже до мятежа группы генералов, который стал лишь реакцией на нее.

Появление Франко

Знаменем заговора был помилованный и высланный в Португалию Хосе Санхурхо, а мозгом предприятия — Эмилио Мола, сосланный за неблагонадёжность в провинцию Наварра. Условную фразу "Над всей Испанией безоблачное небо", якобы переданную по радио, выдумали советские пропагандисты. В действительности сигналом была телефонограмма, разосланная в воинские части: "17 в 17. Директор." Фактически мятеж начался раньше: уже 16 июля 1936 г. восстали туземные части в Испанском Марокко, давно копившие неприязнь к правительству в Мадриде.

Но большая часть флота и вся авиация восстание не поддержали, а Санхурно погиб в авиакатастрофе 20 июля, на пути в Испанию. Республиканские власти смогли удержать более 70% территории страны. 

Ситуацию помогли переломить лучшая по сравнению с республиканской разрухой организованность мятежников и переброска в Испанию частей из Марокко, имевших актуальный опыт Рифской войны. Поскольку водные пути были блокированы флотом, переброска была организована по воздуху. Решающую роль в этом сыграла помощь Германии, а затем и Италии, предоставивших транспортные самолеты, на которых было переброшено 14 000 солдат. Ключевую роль же в организации воздушного моста сыграл Франко, спешно прибывший с Канарских островов и сумевший заставить Гитлера и Муссолини услышать испанские просьбы о помощи. Этот успех, а также равноудаленность от всех политических сил и обеспечили беспартийному Франко избрание главой восставших на собрании генералитета в конце сентября. 

Прежде всего испанец

Как и всякая гражданская война, война в Испании была крайне жестока. При этом в силу господствовавшей тогда моды на левизну Испанская Республика оказалась сильно романтизирована, а мятежники, напротив, подвергнуты очернению. 

Но даже согласившись с тем, что франкисты были более жестоки, чем их левые оппоненты, разделить противостоящие стороны на "воинов тьмы" и "воинов света" не представляется возможным. В этом вскоре убедились на собственном опыте множество интеллектуалов со всего мира, приехавших в Испанию поддержать республику. Реакция левой интеллигенции на темную сторону "борьбы с фашизмом" оказалась поучительно разной, в широком диапазоне — от осуждения до оправдания грязных средств величием заявленной цели. Но лозунги восставших, если уж говорить о целях, сводились к борьбе за законность и национальное сплочение против произвола и анархии. Причем в отличие от левых, обещавших Мировую Революцию и Царство Справедливости на всей Земле, франкисты свои обещания по большей части выполнили.

Ответственность за репрессии франкистов по отношению к их противникам как в ходе войны, так и после победы едва ли можно возлагать лично на Франко. Каудильо работал с тем человеческим материалом, который имелся в его распоряжении. Взаимных же счетов между левыми и правыми к 1936 г. накопилось немало, и этот список постоянно рос. Кроме того, изучив опыт гражданских войн, в том числе и российской как идейно близкой испанским событиям, Франко понимал, что крайняя жестокость является одним из обязательных условий победы в гражданском конфликте, а примеры того, как действуют московские агенты уже в самой Испании, были у него перед глазами. Зато Франко сумел решить куда более важные проблемы, чем сдерживание своих сторонников, которое в любом случае не дало бы особых результатов. Главнейшей из таких проблем была борьба с иностранным влиянием на Испанию.

"Дружественная помощь", которую получали обе стороны, как республиканцы, так и франкисты, была совсем не бескорыстна — за исключением разве что обманутых пропагандой идеалистов, приехавших умирать на чужой войне. И СССР, поддерживавший республиканцев, и Германия с Италией, помогавшие Франко, делали это вовсе не из альтруизма. Во-первых, все они рассматривали Испанию как полигон для испытаний нового оружия и новых тактик в ходе подготовки к новой большой войне, контуры которой вырисовывались уже вполне зримо. Во-вторых, их помощь была платной: Германия и Италия после окончания боев выставили Франко полуторамиллиардный счет.

В Берлине и Риме рассчитывали и на испанское участие в их союзе, причем в Фаланге у этих идей было немало сторонников. Что касается СССР, то помимо платных поставок техники и оружия, он прибег и к прямому грабежу, вывезя из Испании перед падением республиканского правительства остатки золотого запаса и перегнав в свои порты все торговые суда, на которые смог наложить лапу. В ходе же войны советские спецслужбы развернули в Испании многочисленные застенки, где пытали и расстреливали в первую очередь республиканцев, не проявлявших достаточной готовности к сотрудничеству с Москвой. СССР использовал Испанию и как перевалочную базу, наводнив ее своей агентурой, которая затем направлялась в Латинскую Америку и Мексику, причем счет агентам шел на десятки тысяч. Впоследствии немало из них "сработало" в годы холодной войны, обеспечив массированную утечку в СССР западных секретов и технологий.

В этой печальной для Испании ситуации Франко сумел осуществить прагматичную политику, действуя именно и только в испанских интересах. Это проявилось еще в ходе войны, когда на самые опасные участки фронта неизменно выставлялись марокканские наемники и прочие иностранные добровольцы, которых ему было не жаль, и было продолжено после ее окончания. Не вступая в прямой конфликт, Франко аккуратно дистанцировался от вчерашних союзников, наладив к концу Второй мировой нормальные отношения с США и Великобританией. Самые ярые приверженцы союза с Германией были технично отправлены им воевать в Россию в составе добровольческой "Синей Дивизии" (да, вовсе не "Голубой"), где они и сгинули, унеся свои опасные затеи с собой в могилу. Что касается тех, кто воевал на республиканской стороне и был замечен в связях с иностранными структурами, будь то троцкисты или Советы, то все они были списаны в число порченых, не подлежащих возвращению в испанское общество ни при каких обстоятельствах и пригодных только для израсходования в ходе строительства мемориала в Долине павших,продолжавшегося более 20 лет.

Еще одной заслугой Франко стала операция по подысканию для Испании нового монарха. Опираясь на негативный опыт Первой и Второй республик и считая испанское общество неготовым к республиканской форме правления, Франко в 1947 г. объявил Испанию монархией без короля. Затем в результате сложных интриг и маневров, хорошо понимая, что собой представляет королевское семейство, Франко сумел подготовить Хуана Карлоса I — довольно приемлемого, с учетом того, с каким безнадежным человеческим шлаком в лице семейства Альфонсо XIII ему при этом пришлось работать. Коронация Хуана Карлоса, состоявшаяся уже после смерти Франко, с одной стороны, провела черту между новой властью и каудильо, с другой — обеспечила относительно мирный переходный период к демократии и республиканскому, при формальном сохранении монархии, устройству правления.

Суммируя сказанное, приходим к тому, что Франко фактически сумел заново сложить из кусков развалившуюся Испанию, вывести ее из Гражданской войны, которую начал не он, уберечь испанцев от участия во Второй мировой и заложить основы для будущего вступления в ЕС, то есть для старта в нормальную европейскую жизнь XXI в. Но рецидивы старых левацких болезней, как видим, все-таки дают о себе знать.

Актуальный Франко

Сегодня ситуация в Испании подозрительно похожа на ту, которая предшествовала мятежу 1936 г. Все налицо: тут и минимальное превосходство левых, которое они используют, не считаясь с мнением почти половины населения, и обострение региональных сепаратизмов, вечного бича Испании и попытки правительства в Мадриде действовать по принципу "нам бы день простоять да ночь продержаться, а там будь что будет". Конечно, повторение сценариев 80-летней давности едва ли возможно. Но основания для тревоги у здравомыслящих испанцев, несомненно, есть, а у Филиппа VI явно появляется шанс повторить судьбу своего деда Альфонсо.

Что касается перезахоронения Франко, то вопреки расчетам левых, оно вовсе не сулит гражданского мира. Мнения в обществе полярно разделены: более 60% испанцев считают готовящиеся изменения в закон об исторической памяти крайне несвоевременными, а голоса "за" и "против" перезахоронения Франко, если и не прямо сейчас, то в принципе разделились точно поровну, по 38% с каждой стороны. Оставшиеся не определились в своем мнении. Зато в вечно мятежной Каталонии Франко крепко не любят — так что желание Мадрида притушить каталонский конфликт, вероятно, решило дело. 

Но могила Франко, где его ни похорони, все равно станет местом столкновения страстей. И даже если доступ к ней будет закрыт, это тоже не снимет проблему противостояния тех, кто любит покойного каудильо, с теми, кто ненавидит его.