Сломать нельзя оставить. Что делать Европе с обнаглевшим социальным государством
Парижские погромы вывели на передний край общеевропейской - и не только - дискуссии вопрос о принципиальной жизнеспособности той модели социального распределения, которая многие десятилетия "в среднем" доминирует в Западной Европе.
Социальное государство. С оговорками
Впрочем, здесь нельзя грести всех под одну гребенку. Речь прежде всего идет о Франции, в значимой степени - об Италии и в определенной степени о Германии.
Нидерланды и Бельгия (в которой тоже попыталось развернуться странноватое движение "желтых жилетов") заметно отличаются, Швеция и Дания постепенно отошли от своего старого социализма, Норвегия является страной-рантье, а Финляндия внутренне сбалансирована. Испания и Португалия, со своей стороны, за десять лет прошли сквозь тяжелейший период отчасти стимулированных ЕС реформ и в какой-то степени стабилизировались (хотя глухой протест в "ядре" масс населения этих стран очень чувствуется).
Через масштабные ограничения прошла и любящая пошуметь Греция, все-таки оказавшаяся способной перейти к росту. А вот родственный ей Кипр сегодня вычищается другими структурами, в общем, даже не европейскими, и по другой причине - той же, что и в занимающих наивысшие строчки в рейтингах экономической свободы странах Балтии. Причина эта - токсичные российские капиталы.
Иными словами, ныне говорить об упадочных социальных моделях Европы позднего промышленного периода "в целом" приходится с осторожностью. Двадцатилетие ревущей торгово-экономической и регуляторной глобализации, а также два кризиса - ипотечный в США и долговой внутри еврозоны - наложили глубокий отпечаток на то, как по-настоящему функционирует современная Европа, разная и сложная. Тем более что мы уже загодя - фиксируя существующий тренд - выводим за рамки этой дискуссии Великобританию с ее специфической национальной системой охраны здоровья, наличию которой некоторые почему-то поддержавшие кандидатуру Дональда Трампа в США прогрессивные миллиардеры (к примеру, Питер Тиль) продолжают завидовать.
Тем не менее в силу пропорций Германия, Франция и Италия представляют собой львиную долю экономики Континента, остающейся (возможно, временно) без Британии, и модель социальной гармонии в этих странах представляется все более проблематичной.
Более того, уже заметно, что некоторые разбогатевшие посткоммунистические страны Евросоюза, причем разбогатевшие преимущественно на возможностях, предоставленных европейской интеграцией, - такие как Польша - тоже стали "расслабляться". И расширять пакеты предоставляемых гражданам (и не только) социальных прав, причем в условиях правления якобы правоконсервативных партий, отчего закрадывается тревожная мысль - не рано ли?
Ведь, например, в случае дальнейшей деградации общеевропейской солидарности развращение переживших драматический процесс трансформации граждан таких стран (пусть и признанных развитыми, но все-таки пока второго, если не третьего эшелона) может обернуться катастрофой исторического масштаба. Причем катастрофой в своем роде нового типа, поскольку она может разочаровать не только зрелые, но и сравнительно молодые поколения, и не только в европейском проекте, но и в демократии как таковой. Притом что с демократией в той же Польше сегодня и так не все хорошо.
В меньшем масштабе, но что-то вроде социального патроната партийного государства начало развиваться и в Венгрии, до кризиса 2008 г. представлявшей собой образцовую ученицу рыночного транзита и общественной модернизации. Правда, в венгерском случае подобная политика касается всего лишь нескольких секторов, чувствительных с точки зрения стабильности экзотического правления Виктора Орбана и партии "Фидес".
Так что, в общем, это не только проблема континентальной тройки - Франции, Италии и Германии - и об этом необходимо напоминать как минимум ради объективности, поскольку теперь некоторые государства ЕС словно нацелились на поиск поводов, актуализация которых способна раскрыть дискриминацию и другие обиды извне в отношении себя.
Вместе с тем - и в особенности как следствие изъятия Великобритании, служившей в некотором смысле консервативным противовесом любого ускорения в деле продвижения ЕС к некой конфедерации, - теперь путь стандартизации той или иной политики выглядит наиболее очевидным. Несомненно, при дорабатывающей свой срок и крайне несчастливой (по сравнению с двумя сроками Мануэля Баррозу) Еврокомиссии под руководством Жан-Клода Юнкера ничего заметного уже не произойдет, ей бы как-то справиться с порядком поднадоевшим уже всем Брекзитом.
Так что, похоже, если какой-то процесс углубления, расширения, а также более справедливого распределения рисков и выгод интеграции и пойдет, то это будет происходить уже после весенних выборов в Европарламент. В котором, очевидно, сформируется более влиятельная, нежели сейчас (получившаяся по итогам выборов 2014 г.) фракция евроскептиков, а лучше сказать - ненавистников Европы.
Отдельно следует упомянуть и вот что: рисунок выборов в Европейский парламент теперь также напоминает алгоритм выборов в германский Бундестаг, как структура исполнительной и судебной ветвей власти Европы - французскую бюрократическую систему. Благодаря постепенному развитию практики внедрения европейских договоров, Объединенная Европа как "облако институтов" развилась в такое политическое явление, которое (вобрав в себя древнюю Ганзу и традицию Священной Римской империи), невзирая на фантазии "альтернативных правых" разорвать уже физически невозможно.
Модернизация по Меркель
Отсюда и проистекает понимание того, что модернизировать социальные модели проблемных стран ЕС на национальном уровне если и не вовсе невозможно, то крайне сложно. В то же время за последнее десятилетие даже в этих проблемных странах все-таки предпринимались попытки что-то изменить. Первая половина канцлерства Ангелы Меркель в Германии, президентства Саркози и Олланда во Франции и ряд итальянских правительств с переменным успехом пытались ограничить разросшееся социальное государство в своих странах.
К примеру, в период выборов в Бундестаг 2005 г. Ангела Меркель в одном из своих выступлений обвинила канцлера Герхарда Шредера в том, что его программа "Повестка дня" нереалистична, что она изобилует обещаниями, исполнить которые правительство не в состоянии. Еще в 2000 г., находясь в оппозиции, Ангела Меркель разработала документ "о новой социальной рыночной экономике", который по своим положениям базировался на концепциях "социально-ориентированной рыночной экономики" Людвига Эрхарта, углубляя и развивая их.
Эта программа должна была совместить преимущества капитализма с принципами социального государства, зафиксированными в немецкой конституции. Нового в этом было немного, и даже многие деятели ХДС признавали, что в целом концепция "нового социального рынка" выглядит очень неопределенно.
Но став федеральным канцлером, Меркель не сразу стала проводить "контрреформы" по отношению к "Повестке дня-2010". Собственно, смысл социальной политики, проводимой Меркель, состоял лишь в последовательной ликвидации институтов социального государства: уменьшении соцвыплат, сокращении числа детских садов, сворачивании систем бесплатного образования и медицинской помощи.
Предполагалось, что при этом должны были сокращаться налоги, активизироваться бизнес, создаваться новые рабочие места. Но такая политика мало чем отличалась от того, что делал Шредер. При этом курс Меркель явно усиливал тенденцию к увеличению разрыва между доходами богатых и бедных. Однако резких изменений курса в 2007-2009 гг. так и не последовало.
В 2009-м Меркель сохранила пост канцлера, сформировав новое правительство. Христианско-демократический союз и его баварский политический партнер Христианско-социальный союз разработали программу, в основе которой лежали следующие задачи: снижение подоходных налогов, увеличение финансирования сферы образования и защита окружающей среды. Немецкий избиратель ожидаемо поверил этой программе. Впоследствии Меркель подчеркивала, что главной целью ее следующего правительства будет рост занятости и создание социальных гарантий, но не за счет будущих поколений. "Социальная рыночная экономика - наш компас".
Однако в конце концов правительство Меркель возродило те идеи, против которых она сама и выступала ранее. В основе программы очередного (четвертого) кабинета, вновь сформированного большой коалицией со все теми же эсдеками, лежат идеи снижения подоходного налога, увеличения финансирования сферы образования и продолжение реформы здравоохранения, и существенные налоговые льготы для многодетных семей.
Иными словами, Меркель не смогла - по разным, тактическим и стратегическим причинам - ни реформировать, ни сломать социальное государство в Германии.
Как в эпоху взрывного роста - "тучных годов" - так и в период европейских кризисов вышеописанное политическое поведение германского канцлера было во многом стандартным для круга проблемных стран. Правда, южные страны Евросоюза вообще не обсуждали социальные реформы, купаясь в море доступного, субсидированного европейскими и мировыми финансовыми консорциумами кредита. В эти времена о будущем либо не думали, либо представляли его в самых оптимистических и светлых тонах.
Три пути для Франции и один тупик Италии
Французский пример еще более красноречив. Когда Франсуа Олланд пытался - не имея, кстати, и близко того большинства, которым сегодня обладает президент Макрон - хотя бы покуситься на "социальные права" французов, то его ждало предсказуемое разочарование. Олланд столкнулся если и не с более агрессивными, то с более масштабными, блокирующими экономику протестами сограждан (в частности, касаемо первого рабочего места), в итоге махнув на все эти болезненные реформы. Так что в лице сильно и далеко сдавшего назад Макрона, который по итогам бунта еще и набросил бонусы "трудящимся" - мы видим уже вторую масштабно провалившуюся попытку социальной модернизации. При этом всем у Макрона теперь есть только три пути.
Во-первых, личного политического времени у него сегодня еще много, так что, немного усыпив протест, он может сделать еще один (максимум - два) захода на цель, однако в деле подавления профсоюзов у него фактически нет союзников внутри страны.
Во-вторых, навязать французам большую конкурентоспособность правительство могло бы через их голову - меняя общую политику ЕС, причем параллельно смягчая эту "боль" предложениями вроде стандартизации пенсионной политики в ЕС, каковая сегодня прочно находится в руках национальных пенсионных фондов. А ведь такая опция могла бы быть привлекательной, поскольку со своими пенсиями французы могли бы жить в тех странах Евросоюза, где уровень цен значительно ниже. Как, кстати говоря, уже не первый год полуофициально делают немцы, в частности, в странах Балкан - тех из них, которые входят в ЕС.
В-третьих, Макрон может пойти по проторенной французскими лидерами дороге до него - плюнуть на социальные преобразования, регулярно жалуясь на конкуренцию со стороны азиатов и американцев (а вскоре не только их), и заниматься исключительно вопросами внешней политики. Что, надо сказать, выгодно нашей стране. Но уже в среднесрочной перспективе - не самой Франции.
Что касается Италии, то стоит вспомнить, откуда именно возникло ее нынешнее химерическое правительство правых и левых популистов. Из проигранного предшественниками референдума, которым предполагалось ограничить законодательные права верхней палаты парламента. Эта верхняя палата имеет одинаковые права с нижней, но избирается по сложной схеме с участием местного самоуправления. Такая схема позволяет проникать в центральную власть представителям разнообразным кланов, нередко связанным с мафией.
Однако в стране остановившегося много лет назад роста избиратель не склонен поддерживать даже наиболее простые и здравые идеи - он просто голосует против власти, что бы она ни делала и что бы не предлагала. Так получилось и в Италии - теперь ее откровенно странноватое правительство торгуется с Брюсселем за размер дефицита бюджета, от которого зависит покрытие другими странами-членами ЕС гигантских долгов Италии. Времена, когда в Италию устремлялись потоки украинских рабочих, прошли, сегодня это глубоко застойная страна, будущее которой туманно.
Этот туман может развеять лишь жесткая, не потакающая социальным иллюзиям власть, контролирующая новое информационное пространство. Хотелось бы нам того или нет, но способной на нечто подобное выглядит только старая партия Сильвио Берлускони.
Из нынешнего тупика проблемные страны Западной Европы способны вывести вовсе не "желтые жилеты", а только несколько адаптировавшиеся старые, элитистские консервативные партии. И в условиях серьезной военной угрозы. А также в тесном союзе с Америкой. И, вполне очевидно, континент уже вышел на грань подобных вызовов.
