Эрдоган победил Ататюрка
В ночь с пятницы на субботу Мустафа Кемаль Ататюрк проиграл Реджепу Тайипу Эрдогану. Памятники ему еще долго будут стоять по всей Турции, его мавзолей останется почитаемой святыней - но построенная им страна прекратила существование.
Когда генерал Кемаль проектировал новое государство, в качестве предохранителя для светского режима от отката в исламизм и страховки для социальной модернизации он использовал то единственное орудие, которое было в его распоряжении - армию. На закате Османской империи именно вооруженные силы - точнее, малорелигиозный и хорошо образованный, зачастую в европейских ВУЗах, офицерский корпус - выступали двигателем прогресса. Эта же функция уже официально была закреплена за ними в законодательстве Турецкой Республики. Так, помимо обычных функций, турецкая армия получила еще одну. Она стала и цербером, охраняющим государство от рисков, которые демократия несет неподготовленному к ней обществу, и нянькой для него.
Эта система исправно работала в течение без малого столетия, хотя время до 1950 года, когда была отменена однопартийная система, можно считать чем-то вроде отладочного периода. Но уже в 1960-м, когда страна оказалась на грани гражданской войны из-за авторитарных замашек лидера Демократической партии Аднана Мендереса, армия демонтировала его режим, несмотря на три победы в выборах (1950, 1954, 1956). Самого Мендереса, к слову, казнили вместе с министрами иностранных дел и финансов.
Перезапустив "игру", военные отошли в сторону. Но в этот раз процесс шарахнулся в другую крайность - крайняя слабость политических партий привела к "кошмару коалиций", которому положило конец очередное вмешательство армии - вследствие "меморандумного переворота" кабинет Сулеймана Демиреля "осознал свою безнадежность" и ушел в отставку, а власть в стране была передана временному правительству технократов. В 1980-м, когда противостояние идеологических лагерей "прогрессистов" и "консерваторов" (в целом здорово напоминавшее европейские - прежде всего, итальянские - разборки между фашиствующей и коммунистической молодежью конца шестидесятых), достигло стадии гражданского конфликта, военные сыграли роль лесника из известного анекдота - того, который всех разогнал. Тогдашний главнокомандующий вооруженными силами Ахмет Кенан Эврен провозгласил себя президентом.
Учредительный меджлис, собранный взамен распущенного парламента, основательно переправил конституцию, еще более усилив роль армии в политических процессах. Три года спустя был принят закон о партиях, зачистивший политическое поле от известных на тот момент лидеров сроком для кого на пять, а кого - и на десять лет. Тогда же был перезапущен парламент, а масштабная перестройка экономики положила начало "турецкому чуду". В общем, тогдашняя хунта была типичной для своего времени праволиберальной диктатурой - которая, однако, опять отошла в сторону, едва страна стабилизировалась.
Последний успешный переворот состоялся в 1997-м, когда армия разрушила правившую тогда коалицию, ведущим партнером в которой была партия "Рефах". Сама же она была запрещена как исламистская. Но вскоре она "воскресла" под новым именем, слегка переформатировав свою идеологическую платформу и умерив исламистскую риторику. С 2002 года, когда она впервые победила на выборах, приведя к власти Эрдогана, ее название узнал весь мир: Партия справедливости и развития (ПСР).
Более чем очевидно, что Эрдоган прекрасно осознавал опасность, которую представляет армия как для ПСР, так и для него лично. Поэтому ее "укрощение" было одной из главных задач нынешнего турецкого президента с первых же дней в премьерском кресле.
Парочка инсценированных, по всей видимости, попыток переворота, несколько показательных судебных процессов, всячески поощряемые расколы в генералитете, кооптация податливых и отставка непокорных офицеров генштаба медленно, но верно делали свое дело. В 2010-м прошла конституционная реформа, позволившая, в частности, судить военных в гражданских судах. Это подготовило почву для больших чисток двумя годами позже, когда Эрдоган в третий раз подряд одержал победу на парламентских выборах.
Тогда генералам припомнили все. И попытку воспрепятствовать в 2007 году президентству эрдоганова соратника Абдуллы Гюлля. И давление годом позже на Конституционный суд, чтобы тот объявил ПСР вне закона за навязывание обществу норм шариата (тогда, к слову, это решение провалилось из-за нехватки одного голоса). И попытку переворота в 2003-м - хотя множество фактов указывает на фабрикацию улик по так называемой операции "Кувалда". Было еще сталинских размахов дело генералов - "Эргенекон" - в результате которого каждый пятый генерал, включая экс-начальника Генштаба Илькера Башбука, оказался за решеткой. Параллельно подчистили и флот: в результате сексуального скандала с примесью шпионажа, обвинения по которому выдвинули 75 офицерам, ушел в отставку командующий ВМС адмирал Гюнер.
В общей сложности, по признанию самого Эрдогана, за решеткой оказались более 400 отставных и действующих офицеров. При этом, однако, у него неплохо получалось обзаводиться верными людьми в генералитете. Пример тому - сменивший Башбука Неджет Озел, которого Эрдоган защитил после "косяка" подчиненных - авиаудара по колонне беженцев, переходивших границу со стороны Ирака.
Здесь стоит остановиться и задаться вопросом: почему подобный разгром оказался в принципе возможен? Эрдоган воспользовался имманентной уязвимостью кемалистской системы, в иерархии ценностей которой секулярный режим стоял выше демократически выражаемой воли народа. То есть, уязвимостью это стало тогда, когда перспектива европейской интеграции, брезжившая перед Турцией, начала обретать более осязаемые черты. Точнее, в 2002-2004 годах, когда парламент страны утвердил программу реформ, а Еврокомиссия рекомендовала начать переговоры о ее вступлении в ЕС. Таким образом, борьба исламистов (пускай пока и умеренных) с диктатом военных обрела законные - и формально одобренные наиболее прогрессивной частью международного сообщества - основания.
И в ночь с 15 на 16 июля состоялся, пожалуй, решающий бой в этой войне. Армия, почти век бывшая проводником модернизации, вдруг оказалась самым архаичным из политически значимых институтов страны. Сейчас еще трудно говорить наверняка, чем, собственно, было это выступление. Была ли это попытка переворота или ее инсценировка, или же офицеров-кемалистов использовали втемную - любая из этих версий, по крайней мере, на данный момент, находит подтверждение в новостных лентах.
С одной стороны, учитывая столь насыщенную историю противостояния вооруженных сил с Эрдоганом и обиды последних лет, можно предположить, что какая-то часть офицерства действительно отважилась на реванш и восстановление основ республики Ататюрка.
С другой, это одна из самых нелепых попыток переворота в истории. Заговорщикам, по всей видимости, не удалось заручиться поддержкой ни "больших звезд" Генштаба, ни командования сил спецназа, ни руководства разведки - такое, в общем, случалось и ранее, в других местах и в другое время. Турецкие же вооруженные силы до сих пор всегда вырабатывали консолидированную позицию. Еще хуже - для заговорщиков, разумеется - неспособность обеспечить выполнение формулы "почта-телефон-телеграф" в приложении к современным реалиям.
То есть, не был обеспечен ни контроль над СМИ - прежде всего, государственным телевидением, ни над операторами мобильной связи, ни над интернет-провайдерами. Временная блокировка социальных сетей принесла, скорее, больше вреда, чем пользы: ядерный электорат Эрдогана, как и путинский, к слову, - потребитель телепродукта, а его критики прописались в Фейсбуке. Хуже того, мечеть осталась на стороне власти - еще одна галочка в пособие по ликвидации мятежей для начинающих современных диктаторов и очередной повод для Путина отправить Кириллу приглашение на ближайший банкет.
Поэтому, когда президент призвал, а минареты повторили призыв к гражданам (большинство которых его поддерживает, а часть тех, кто не поддерживает, предпочитает "цивилизованные" методы борьбы) выходить на улицы защищать демократию - заговорщикам было нечего противопоставить этому призыву. Более того: солдаты, стреляющие в мирных демонстрантов (пусть это и были выстрелы поверх голов) - худшая из картинок, которые мог показать телевизор, что туркам, что иностранцам. А ведь были еще перестрелки, как минимум, один воздушный бой, пара бомбардировок - в общем, весь тот ассортимент, который вызывает идиосинкразию у любого западного правительства. Поэтому хунта, случись ей победить, угрохала бы уйму времени на исправление реноме в глазах партнеров - и похоронив "европейскую мечту", которой столь успешно потчевал турок Эрдоган. И это ключевой момент: общество больше не признает за офицерством прав арбитра. Оно переросло установленные Ататюрком рамки.
По идее, все сходится, если учесть, что организатором заговора называют бывшего (30-го по счету) командующего ВВС, а ныне члена Высшего военного совета, генерала Акына Озтюрка - он и верные ему люди были ограничены в возможностях и средствах, хотя это не делает менее подозрительной нарочитую зрелищность происходившего, все эти танки на улицах, самолеты в небе и бомбардировки, не повредившие никому из сотни "первых лиц". То ли это спонтанность и отчаяние, то ли уровень боевой подготовки лучшей армии региона сильно преувеличен.
Неважно, что поверить в это может только очень далекий от военных тем человек. Важно, что попытку свергнуть законное правительство предприняли, в том числе, летчики - об этом теперь "все знают", даже иллюстрация имеется: вертолет, сбитый истребителем недалеко от Анкары. А в качестве вишенки на этом торте - заявление мэра Анкары Мелиха Гекчека, что в мятеже участвовал пилот, сбивший российский Су-24. А приказ ему отдавал... Ну да, вы поняли.
К слову, здесь заслуживает внимания еще одна тема: сначала Эрдоган - косвенно, а затем и Гекчек - прямо - обвиняли в организации переворота живущего в эмиграции проповедника Фетхуллы Гюлена. Некогда наставник и друг Эрдогана, в 1999 году, рассорившись со своим набиравшим силу протеже, он обосновался в Пенсильвании. Однако с тех пор его влияние на исламский мир лишь усиливалось: основанное им движение "Хизмет", которое позиционируется ка просветительское и благотворительное (о реальных его целях, впрочем, можно спорить, у спецслужб разных стран к нему немало вопросов), основало более тысячи школ в 160 странах.
Так вот, логика публичных заявлений властей такова, что именно "Хизмет" - в Турции его официально именуют английским акронимом FETO (Fethullah Terrorist Organisation) - стоит за переворотом, поскольку все заговорщики связаны с этой структурой. И, соответственно, именно она подставила Эрдогана, дав повод к разрыву турецко-российских отношений. Согласитесь, красивое объяснение плебсу всего, что происходило между Анкарой и Москвой на протяжении последних семи месяцев.
Но какая-то доля правды в этом есть. Вопрос - какая. За годы правления редкий суд над военными обходился без упоминаний FETO, причем не только потому что такое клеймение по определению выгодно властям. С известной долей условности Хизмет в Турции (да и не только) можно назвать исламским аналогом масонства. И гюленисты действительно немало поработали, чтобы обзавестись своими людьми во всех государственных структурах. Но тем страннее, что у них не получилось.
Каковы бы ни были причины неудачи (предательство, плохое планирование, контригра властей и т.д. - не считая версии о постановке), Эрдоган победил. Мы стали свидетелями, наверное, последней попытки переворота в турецкой истории. Рухнул последний, пожалуй, барьер к превращению турецкого лидера в Ататюрка наоборот, чья власть не ограничивается практически ничем (все в рамках закона, разумеется) и освящена волей народа. Почти три тысячи арестованных и отстраненных судей, включая членов Высшего административного суда и Высшего судебного совета страны - тому подтверждение.
Что дальше? А дальше, по всей видимости, Турция продолжит дрейфовать "назад к истокам". Демократические веяния, начавшиеся в последней четверти прошлого века, открыли путь во власть выходцам из аграрной, патриархальной и в массе плохо образованной Анатолии, остававшейся на обочине модернизационных процессов. В архаичном мировоззрении которых и способах решения вопросов не так уж трудно углядеть нечто общее с теми, кого в Украине характеризуют словом "донецкие". Под чутким руководством "анатолийского парткома" во главе с Эрдоганом Турция вполне может стать вариацией на тему Ирана - не нынешнего, конечно, ведь любая государственная система со временем трансформируется, а то и вырождается - Ирана, совершившего исламскую революцию. Вариацией более мягкой - экономика все же диктует свое, да и международные приличия требуют воздерживаться от крайностей - до поры, хотя курдов это вряд ли касается. Более того, Эрдоган сотоварищи вызвали силу, которую вряд ли удастся контролировать сколько-нибудь длительное время: нынешний политический ислам не приемлет компромиссов. А это значит, что риск свержения (или - в лучшем случае - естественной смены) нынешнего режима более радикальным очень высок. И если это случится, конфликт с молодым гражданским обществом - куда более острый, чем у Эрдогана - неизбежен. Но внутри страны уже не будет нейтральной третьей силы, способной его завершить.
Глобальная же проблема в том, что Турция является главной стабилизирующей силой в пошедшем вразнос регионе. И это дает Анкаре широкие возможности ставить условия западным партнерам. Слишком широкие, чтобы от нее отмахнуться.
ЕС, удовлетворенный соблюдением демократических норм, может вздохнуть с облегчением: поводов "не пущать" турок прибавится как раз благодаря этим нормам, да и курдский вопрос станет еще более остро. Но в то же время, возрастут и риски, и цена отказа Анкаре.
Собственно, это происходило во всех исламских странах, где доходило до демократии: в условиях свободного голосования победа неизменно доставалась исламистам еще с выборов в Палестине. Не в последнюю очередь, потому, что "голосующий сердцем" и малообразованный избиратель падок на популистские лозунги. Впрочем, эта уязвимость сейчас является, увы, глобальной и "пропатчить" ее удастся еще очень нескоро. Именно ею воспользовались сторонники Брекзита, ее эксплуатирует Дональд Трамп, она станет главным бичом предстоящих выборов в Германии и Франции. И да, Украины тоже - опять.