Экспертное сообщество готовится к дальнейшему расширению ЕС

На минувшей неделе в румынских Яссах состоялось заметное мероприятие в рамках Восточного партнерства ЕС - научная конференция EURINT под названием "Восточное партнерство под давлением - время переосмысления". 

В конференции участвовали ведущие международные специалисты в области глобальной безопасности, международных отношений, европейской и евроатлантической интеграции. Редко удается собрать такой "пул" вместе - это стоит многих месяцев подготовки.

Открывал конференцию, которая, в контексте проекта EaPpeal, с 2015 года реализуемого Центром европейских исследований первого румынского университета Алесандра Иона Куза в Яссах, поддерживается научными программами ЕС и проводится уже пятый раз - экс-министр иностранных дел и обороны Польши Радослав Сикорский. Речь Сикорского в тот же день растащили на цитаты - и не зря.

Здесь следует отметить, что на протяжении последних трех лет карта служащего объектом отчаянной полемики как внутри ЕС, так и в самих странах Партнерства (не говоря уже о государствах, сопротивляющихся дальнейшей экспансии ЕС на восток) претерпела серьезную перестройку. И Сикорский - впрочем, отнюдь не он один - ясно очертил курс этих изменений.

Даже вынося за скобки очевидный ораторский талант одного из "крестных отцов" Восточного Партнерства (второй, швед Карл Бильдт, как раз в Киеве принимал из рук Петра Порошенко подарок, украинскую вышиванку), было что услышать и что спросить. Ведь Сикорский сначала сделал карьеру в журналистике - в том числе, фронтовой, а затем в дисциплине международных отношений - его перу принадлежат тысячи статей и дюжина книг. Министр (в дипломатическом протоколе не принято снабжать этот политический титул приставкой "-экс") рассказал о предварительном видении Восточного партнерства как Вышеградской зоны-2 (форум Чехии, Польши, Венгрии и Словакии, чья функция до 2004 года состояла в синхронизации процесса интеграции этих центральноевропейских государств в ЕС).

Хотя ВП и впрямь больше напоминает вышеградский алгоритм 90-х "подготовки к интеграции", Сикорский напомнил, что первичное соглашение об ассоциации между ЕС и Польшей в начале-середине 90-х "сигнала о членстве" тоже не содержало (по сути, Польша шла к членству лет 15). Такое желание было вписано в документ тогдашним польским МИД в одностороннем порядке - и вызвало даже неудовольствие союзных чиновников. Поэтому Украине просто грех жаловаться - по словам Сикорского, настолько всеобъемлющих и глубоких соглашений, как наше, ЕС никогда ранее не выстраивал, даже если оно предполагает на данный момент ограниченный доступ на Общий рынок ЕС и не содержит той самой "заветной строчки".

Поэтому прав и большой друг нашей страны Андерс Ослунд, когда говорит о том, что после ратификации Ассоциации Украине, во-первых, следует добиваться расширения доступа на Общий рынок по 36 торговым позициям, в отношении которых действуют существенные ограничения (сегодня, напомним, Соглашение действует на "условной" законодательной базе - что является еще одной беспрецедентной уступкой со стороны Брюсселя), а во-вторых, Украина сможет присоединиться к Союзу ориентировочно в 2030 году - хотя наше руководство чрезвычайно оптимистично говорит о 2022 годе.

Очень часто политизированная украинская общественность игнорирует этот факт, иногда своекорыстно (поддерживая аргументы евроскептиков), а иногда просто от недостаточно глубокого знания предмета. Именно в силу масштабности этого соглашения и целей по "шоковой трансформации" Украины (Запад в целом хеджирует риски, связанные с прошлыми ошибками в своей украинской политике - в частности, с недостатком контроля) процедура утверждения ассоциации во всем комплексе ее элементов и двигается так непросто. К обязанностям, сопряженным с членством Украина не будет готова еще лет десять.

Румынские коллеги, кстати, тоже говорили об этом - не так давно присоединившись к Шенгенскому соглашению (в ЕС Румыния вступила в 2010 году), например, они объясняли, что среди причин формирования восточноевропейского блока в Союзе не последнее место занимает ощущение, что "новые страны-члены" при действующих правилах отдают в общий котел больше, чем получают.

Реформе союзных институтов, угрозам, связанным с британским референдумом, кризисом беженцев и долгов, взлету правого и левого популизма на национальном политическом уровне - и месту в этих процессах новых стран-ассоциатов посвящалась львиная доля докладов и живой полемики. Как, разумеется, и переосмыслению роли РФ, оказавшейся от партнерства с Европой и пытающейся соперничать с ней. Безопасность, таким образом, оказалась одним из ключевых buzzwords конференции - ведь до 2014 года ЕаР в принципе не рассматривалась в подобном контексте.

Любопытно, что даже один из апологетов "большого Севера", симпатизирующий украинскому "большому бизнесу" и последний из живых легенд советологии времен перестройки д-р Ричард Саква из британского Кентского университета - и тот старался смягчать свои позиции по вопросам нынешнего противостояния в Восточной Европе. Кстати, примечательно, что совсем недавно Украина была вынуждена запретить въезд "форосскому мечтателю" Михаилу Горбачеву... 

Одним из постоянно звучавших в рамках экспертных дискуссий вопросов стал такой: как пересекаются между собой разнонаправленные процессы? В частности, проявившийся в миграционном шоке конфликт общих условно либерально-демократических ценностей в ЕС (ранее представлявшихся основой Союза) с одной стороны, и возрождение НАТО, стимулируемое российской военной угрозой - с другой.

В отношении последнего обстоятельства (приближающийся саммит НАТО в Варшаве будет знаковым для Украины) выступающие из европейского Центра Джорджа Маршалла по исследованиям безопасности в баварском Гармиш-Пантенкирхене, ключевом "мозговом центре" трансатлантического партнерства, Мэтью Родс и Рольф Ролофф не без иронии говорили о том, что еще пару лет назад саммит НАТО в Уэльсе представлял собой проблему "содержания". Банально - не о чем было говорить. Теперь же регламент НАТО по-настоящему переполнен необходимостью отвечать на вызовы, созданные Россией и ближневосточным кризисом.

Впрочем, общая повестка дня Восточного Партнерства сегодня уже не является целостной. Ведь три страны, Грузия, Молдова и Украина превращаются, пусть и в ходе весьма непростых испытаний, в стран-ассоциатов ЕС. Азербайджан ограничил отношения с Союзом энергетикой. Политическое измерение сотрудничества сегодня находится на исторически низком уровне, что прямо связано с характером бакинского режима. Ассоциация Армении, в лучшем случае, заморожена до лучших времен - хотя не стоит забывать об активном гражданском обществе и конструктивных особенностях парламентской демократии в этой стране Южного Кавказа. Даже Беларусь делает первые шаги в купировании наиболее одиозных черт своего авторитаризма - и получает в обмен позитивные стимулы. Так, с недавнего Александр Лукашенко начал путешествовать по европейским столицам (например, в Рим). 

В отношении этих стран ЕС намерен сохранять механизмы узкого фокусирования. В целом, следует думать, несмотря на агонию имперской ирреденты Москвы (которую в 2009 году тоже приглашали присоединиться к проекту), "Восточное партнерство" со своей миссией справилось, пусть и генерировав новые исторические вызовы для европейского крыла западной цивилизации, в которую активно вливается "молодая кровь" с востока.

В заключение нельзя не обратить внимания на следующее. В Ясской конференции приняли участие гости из 20 государств - 13 стран ЕС, 5 (кроме Азербайджана) стран партнерства, а также России и Турции, при этом украинское представительство по численности уступило разве что хозяевам из Румынии. Украина больше не выглядит "бедным родственником" на подобных мероприятиях. В том числе - в разрезе компетентности. Хочется верить, что уже в ближайшем будущем наша страна сможет взять новую планку. А именно - принимать не только форумы из категории "политического гламура", которые посещают сотни отставных западных политиков за средства крупных украинских лоббистов, но и мероприятия подлинно экспертного характера в рамках институциональных программ ЕС, в ходе которых "варятся" стратегические документы, начинающие определять европейское будущее.

Автор выражает благодарность проекту EaPpeal и Центру европейских исследований университета Алесандра Иона Куза в Яссах за возможность участия в конференции