Французский поцелуй. О чем за спиной Украины договорились Путин и Макрон
Две встречи, два Макрона, один Путин. Когда в мае 2017-го две недели как избранный президент Франции принимал российского правителя, та встреча была едва ли не эталонной по части утонченных оскорблений. Почетный караул в форме времен Наполеона ІІІ - то есть Крымской войны. Оркестр, игравший Марш императорской гвардии. Локация - Версальский дворец, построенный с единственной целью обеспечить удобство для адюльтера. Общение с главой контрразведки перед самой встречей. Еще бы - Макрон был обижен и разгневан: в ходе избирательной кампании российские тролли никого не мочили больше, чем его. Путин опоздал всего на полчаса и видом своим изображал дружелюбное смирение, но пробиться сквозь стену брезгливого отчуждения не сумел.
19 августа 2019-го все было иначе. Лазурный берег, форт Брегансон - поскромнее, чем Бочаров Ручей, но тоже очень милая президентская дача. Часовое опоздание гостя. Улыбки и любезность хозяина - "Спасибо, дорогой Владимир, что ты приехал". В уютном дворике россиянам места в тени, французы жарятся на солнце. Хотя на середине 45-минутной пресс-конференции оно все же отползает от изрядно вспотевшего, несмотря на грим, Макрона.
Встреча прошла за закрытыми дверями, но общение со СМИ не оставляет сомнений: французский президент начинает перезагрузку отношений с Москвой. В первой же реплике он ударяется в экскурс о связях русских литераторов с Лазурным берегом. Забавным образом этот рассказ перекликается с недавним интервью Захара Прилепина, на личном примере объяснившего связи русской литературной традиции с военными преступлениями на Донбассе - и неуязвимостью их совершивших для европейского правосудия. Что ж, Макрон начал работать над тем, чтобы они были для "еврофемиды" не только недосягаемы, но и неинтересны. Ничего личного, просто времена меняются - и о политике ценностей имеет смысл вспоминать только тогда, когда это удобно.
А пока лучше говорить о том, что Россия - европейская страна и у нее есть свое место в европейской архитектуре. Хорошо также вспомнить о едином пространстве от Лиссабона до Владивостока, тактично умолчав, что на Восток оно расширяется по доброй воле, а на Запад - по мере продвижения бронетехники и "ихтамнетов". "Дорогой Владимир" при этом еще с удовольствием продолжит, что Россия велика и европейская культура, соответственно, простирается до самого Тихого океана. Вплоть до Кунашира, надо полагать.
Полезно также порадоваться возвращению России в ПАСЕ, ведь в противном случае она бы что сделала? - Правильно, просто ушла бы, громко хлопнув дверью. И это, утверждает Макрон, было бы нехорошо (рраз - включается ценностный режим), ибо российские граждане потеряли бы право обращаться к европейской Фемиде. И потом, надо ведь помнить и о региональной роли России.
Почему это так важно? А потому, например, что, как заявил на той же пресс-конференции Путин, в России работают 500 французских компаний и их могло бы быть больше, а это рабочие места в самой Франции. И потому, что, придя к власти на волне пусть и более изящных по форме, но по сути означающих все то же "мы их сделаем", Макрон сделать "их" - то есть одновременно и корпорации, и профсоюзы - не смог. Не так легко оказалось протолкнуть либеральные реформы в насквозь социалистической стране. И к тому же очень вредно для рейтинга. Да и выступления "желтых жилетов" кровь портят. Хотя забавно, что когда о них, отвечая на вопрос французской журналистки о московских протестах, упомянул Путин (не хотим, мол, чтобы Белокаменную, как Париж, разносили), Макрон за "жилетников" вступился: они, мол, имеют право избираться - да и судиться тоже. Тем самым французский лидер опроверг самого себя: если московские манифестанты этих прав лишены, то какие же они европейцы? Впрочем, забавно и другое: о вероятной причастности Москвы к акциям "желтых жилетов" нынешний хозяин Елисейского дворца в этот раз не упоминал. И думается, вовсе не потому, что не помнил. А потому, что его президентский срок подходит к экватору, пора бы подумать о новой гонке, и международная политика - это тот конек, который может привезти его к победе. И дело не только в мало отличающихся от российских по духу великодержавных амбициях нации, но и в той взаимосвязи внешней политики с экономикой, которую столь наглядно и кстати продемонстрировал гость.
К тому же Макрона, очевидно, манит место важнейшего лидера ЕС, которое с ожидаемым уходом со сцены немецкого все еще канцлера Ангелы Меркель окажется вакантным. И потом, она сама его метафорично благословила, лично вручив премию Карла Великого. После Брекзита сдерживать его проект "Союза нескольких скоростей" будет по большому счету некому - фрондерство, скажем, Польши или Венгрии не является проявлением принципиальной позиции. Но для нового курса "надлежит разработать архитектуру безопасности и доверия между Европейским Союзом и Россией". Тем более что "у России особые отношения с западным миром, это часть ее души. Европа должна пересмотреть концепцию суверенности. Мы живем в мире, где западная гегемония под вопросом. Европа должна сыграть свою роль, диалог с Россией нужен, чтобы ЕС мог обрести свой вес, свою роль".
Вот оно что: чтобы континентальный Союз обрел приличествующее место, ему нужна помощь Москвы - и, очевидно, ее ресурсы. И все бы ничего, если бы не "раздражитель", коим является ситуация в Украине. "Разрешение этого конфликта является магической палочкой, которая откроет дверь РФ для возвращения в клуб "Большой семерки", которая может стать "восьмеркой"... Возвращение к "восьмерке", как и возврат к нормальным отношениям между Россией и Евросоюзом, требует разрешения кризиса в Украине", - заявил Макрон. А что Путин? А Путин напоминает, что последний саммит "восьмерки" как раз и должен был состояться в России. Мол, милости просим, откатывайте статус-кво, мы готовы. Этот мягкий троллинг - ничто иное как демонстрация правильности стратегии Кремля: делай что хочешь и запасайся терпением - за чужие обиды европейцы долго сердиться не станут.
Что будет дальше? А дальше готовится новая встреча в нормандском формате, от которой и Макрон, и Путин ждут результата, а иначе зачем встречаться? Но настроение оптимистическое, ведь, как отмечает Макрон (он вообще куда более многословен, чем гость), "есть новый фактор - избрание Зеленского президентом. Есть со стороны Зеленского ряд мужественных поступков. Президент за короткий срок принял некоторые решения, мы их собираемся обсудить". Жаль. Причем жаль вдвойне. Во-первых, потому что этой формулировкой Макрон фактически прикрыл Путина: это, выходит, не российское, а украинское руководство повинно в происходящем на Донбассе и здорово, что оно, наконец, сменилось. Во-вторых, потому что французский президент благоразумно воздержался от подробностей.
Правда, интригу подпортил президент российский, упомянув о формуле Штайнмайера. Которая, напомню, предусматривает, что закон об особом статусе ОРДЛО на временной основе вступит в силу в день голосования, а на постоянной - после подведения итогов выборов и подтверждения результатов соответствующими структурами ОБСЕ. Между тем за прошедшее с ее предложения время ничего не изменилось: ни в смысле установления очередности безопасности и выборов, ни в смысле шансов украинских партий на участие в них. Но изменилось, похоже, нечто другое: хотя форма нормандского формата осталась константой - три против одного, расстановка сил внутри него теперь иная. Париж и согласившийся на роль ведомого, добившись реализации "Северного потока-2", Берлин, по всей видимости, теперь начнут "прогибать" не Россию, а Украину. Чтобы просто закончить войну. А "просто" это лишь на российских условиях.
Так что Владимир Путин не без удовольствия мог сказать, что альтернативы нормандскому формату нет. Эти слова интересным образом коррелируют с комментарием Дональда Трампа журналисту "Голоса Америки" Михаилу Комадовскому: "Он (Зеленский) заключит сделку с президентом Путиным. И его пригласят в Белый дом. Он разумный парень. Он хочет мира в Украине. Я думаю, он приедет очень скоро".
Впрочем, далеко не факт, что пасьянс сложится именно так, как рассказали в Брегансоне. В конце концов, войны никогда не заканчиваются по расписанию. Тем более что отношения между США и Европой остаются прохладными, а российское коварство всегда компенсировалось враждой кремлевских башен. Хотя бы отчасти.
