Дипломатия shithole states. Как Россия пытается стать законодательницей мод

25 ноября Сенат Франции одобрил резолюцию, призывающую французское правительство признать независимость Нагорного Карабаха. Конечно, резолюции Сената носят лишь рекомендательный характер, но даже политическая демонстрация такого уровня, устроенная в одной из ключевых стран ЕС, дорого стоит. А прецедент с признанием хотя бы одного непризнанного осколка СССР обойдется всему миру еще дороже.

Впрочем, разберемся во всем по порядку. Для этого нам придется вернуться почти на три года назад.

Тогда на закрытом совещании в январе 2018, посвященном поиску путей легализации нескольких категорий нелегалов, Трамп назвал словом "shithole" несколько стран, из которых в США массово ломятся иммигранты. Сам он в дальнейшем это отрицал, но, если верить свидетельствам, речь шла о Гаити, Сальвадоре и неназванных "африканских странах". В качестве контрпримера страны, которые уже точно не shithole, Трамп привел Норвегию, посетовав, что, мол, лучше бы иммигранты ехали в США оттуда. Наверное, он произнес это тоном кота Матроскина, выговаривавшего Шарику: "Лучше бы мы вместо тебя черепаху завели в коробочке".

Что тут началось…

Видимо, заседание было не очень закрытым, поскольку Трампа немедленно слили. Фраза "зачем нам нужно, чтобы к нам приезжали все эти люди из …?" за несколько часов стала крылатой, да еще какой: чуть ли не большинство стран-членов ООН, увидев себя, как в зеркале, в определении, использованном Трампом, обвинили президента США в расизме и в предвзятости к странам третьего мира. Это была уже "оговорка по Фрейду", поскольку никакого намека на расу или третий мир shithole не содержало, а расовый состав конкретно названных Гаити и Сальвадора существенно различается.

Огромные усилия были затрачены и на точный перевод. Понятно, что корректный пересказ The Washington Post "Зачем нам еще больше гаитян? Отправьте их обратно" никого не устроил. Строго говоря, это вульгарное обозначение ануса, в переносном смысле близкое к идиоме "жопа мира" — бесперспективное и безнадежное во всех отношениях место, где человек в здравом уме и трезвой памяти оказаться не захочет, а оказавшись, пожелает во что бы то ни стало выбраться. Так что максимально точным по смыслу переводом shithole было бы, пожалуй, составное слово "говнодыра". Здесь, по аналогии с Мойдодыром, на ум приходит и Великий Говнодыр, как титул Первого Лица этого чудесного места. Запомним его, он еще пригодится.

Были и другие варианты перевода. "Вонючие дыры", "грязные дыры", "страны-гадюшники", "сраные дыры", "страны-помойки" появились в российских СМИ, внесших решающий вклад в разрешение это непростой лингвистической задачи. Впрочем, Россия не могла не выйти в лидеры в этом марафоне: все-таки богатая культура — Пушкин, Достоевский, три Толстых, местами Барков, а сверху, как кусок колбасы по 2.20 на бутерброд, наброшен еще и Проханов. Ясно же, что любое слово на "shit" эти ребята должны были просто разгрызть, как кокосовый орех, и тонко распробовать на вкус, сравнив с незабываемым вкусом советского пломбира.

Китайский новостной портал порадовал выражением "страны, в которых скверно" — при том, что тайваньское новостное агентство написало о "странах, в которых птицы не высиживают яйца". Вот и верь после этого Пекину, утверждающему, что КНР и Тайвань "одна страна". И, наконец, японская газета написала про "страны, грязные, как отхожие места" — что, учитывая специфику японской культуры, является очевидным оксюмороном.

Словом, Трамп, как это часто с ним случалось, эпично попал в точку, заставив каждого из комментаторов вытащить на свет раскрыть интимно-личное и потаенное.  

Как дыры обретают самодостаточность

Скандал мало-помалу всем надоел и затих, а самым интересным в нем были отклики выходцев из shithole states, сумевших натурализоваться в США, в которых они рассказывали о своей успешности, превосходящей успешность урожденных американцев. Это определенно указывало на то, что, несмотря на все сложности, США умеют правильно работать с такими странами, вытаскивая из них лучшее. Проблема же в том, чтобы научиться контролировать границу, не позволяя проникать на свою территорию всяким отбросам, которые и превращают такие страны в shithole states, о чем, собственно, и говорил Трамп. Проблема эта общая, с уходом Трампа она не исчезнет, и Байден получит ее в наследство. И в Европе эта же проблема тоже стоит остро. А значит, отрицать существование shithole states, порождающих потоки беженцев, криминала, наркотиков и терроризма, просто невозможно. Их надо видеть — и выстраивать с ними правильные отношения.

Но есть и другая сторона у этой проблемы. Она в том, что "жопы мира" не обязательно недовольны своим положением. Они прочно занимают свое место в сложившемся мироустройстве. Да, жители массово ломятся прочь из них, но тоже не все. Зато власти таких стран вполне удовлетворены происходящим и даже подводят под него теоретическую базу. Такие дыры еще и размножаются, распространяя эти идеи вокруг себя, отчего рядом с такой дырой покрупнее неизменно возникает группка дырочек поменьше. Пример: вот был СССР, а при нем был СЭВ, а в отдалении кучковались "прогрессивные государства Азии, Африки и Латинской Америки". Большинство стран, вращавшихся по советской орбите, до сих пор не могут до конца сойти с нее.

Президент как эвфемизм

Основная миссия shithole states в системе международных отношений состоит сегодня в том, чтобы предоставлять пространство, на котором можно творить любые беззакония, если они приносят выгоду. При этом признание такой дыры полноценным государством, а не просто территорией, захваченной бандитами, резко увеличивает ее ценность. Это видно на примерах Венесуэлы и Беларуси: какие бы злодейства ни творили их "президенты", они всегда могут рассчитывать на поддержку в ООН.

Один из свежих примеров такой поддержки — одобрение Советом ООН по правам человека, заседающим в Женеве, усилий властей Беларуси в области соблюдения прав человека.

С непризнанными shithole state все обстоит уже не так хорошо — их иной раз приходится и осуждать, хотя бы формально. Вот, опять-таки, свежий пример: восемь стран, включая Украину, демонстрируя поддержку новоизбранного президента Молдовы Майи Санду, чье избрание обещает стать началом решительного и масштабного ничего, присоединились к решению Совета ЕС от 29 октября о расширении санкций против руководителей непризнанного Приднестровья. Правда, список санкционируемых лиц безнадежно устарел. Из ныне действующих в него включен только "президент" Вадим Красносельский – марионетка главы холдинга "Шериф" Виктора Гушана. Виктор же Гушан, настоящий хозяин ПМР, числится "молдавским бизнесменом". Он легален, рукопожатен, ездит куда пожелает и ни под какие санкции никогда не попадет, поскольку удобен всем: ЕС, России, Украине – и Молдове тоже. 

Кроме Приднестровья у России еще хватает этаких "микродыр" — Абхазия, Южная Осетия, и, опять же, Нагорный Карабах, та самая НКР, большую часть которой вернул под свой контроль Азербайджан.

Карабах, точнее НКР, непризнанная Нагорно-Карабахская Республика, тоже ведет, и уже давно, борьбу за признание. Характерно, что сама Армения предпочла не связывать себя признанием НКР, хотя и выполняла роль его тыловой базы. Кто кем при этом рулил: Ереван ли Степанакертом, Степанакерт – Ереваном или Москва ими обоими – отдельный вопрос.

НКР последовательно признали сначала пророссийские shithole state: Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье. При этом независимость Абхазии и Южной Осетии признали Россия, Венесуэла, Никарагуа и Науру, наделив их формальным статусом "частично признанных", а ПМР по факту признана Молдовой: она ведет через молдавскую таможню торговлю со всем миром, регистрируя свои предприятия как молдавские, ее руководство использует кишиневский аэропорт для международных перелетов, а МВД РМ и ПМР обмениваются информацией и взаимодействуют на основании закрытых ведомственных инструкций, несмотря на формальный запрет такой практики. И, наконец, частично признанная Южная Осетия признала ДНР и ЛНР, отторгнутые от Украины. Таким образом, непризнанные shithole state, опираясь на Россию образовали, совместно с признанными shithole state, собственную систему международных отношений, с выходом через признанные страны на ООН. В эту систему включена и НКР, с которой и начался наш разговор.

Затем Азербайджан начал операцию по восстановлению конституционного порядка на территории, отторгнутой от него в 1993 боевиками НКР.

Это немедленно вызвало очередную волну полупризнаний НКР, пролоббированных армянской диаспорой. Власти Азербайджана заявили, что разорвут дипломатические отношения со странами, которые признают независимость НКР, но ее стали массово признавать местные власти. Так, между 15 октября и 4 ноября, независимость Нагорного Карабаха признали депутаты городского уровня итальянских Милана и Лимоне, американских Фаулера и Форта-Ли, французского департамента Од-де-Сен и города Вьен и канадского города Лаваль. Впрочем, процесс признания НКР на местном уровне начался уже давно: в 2013 году она была признана двумя округами штата Калифорния: Фресно и Хайлендом, в 2014 — городом Лос-Анджелес, а в 2017 — штатом Мичиган. Плюс многочисленные признания права на самоопределение и декларации местных властей разных стран к руководителям государств с призывами о признании НКР. Плюс заявление МИДа Уругвая в январе 2015 года с призывом к международному сообществу признать независимость Нагорного Карабаха.

Тем временем, под шумок последней волны полупризнаний НКР, Никарагуа открыла почетное консульство в оккупированном Крыму. России же, на волне перемирия в Карабахе, удалось засунуть в регион своих "миротворцев". Это уже серьезная заявка на дальнейшее закрепление его одыривания, с прочной привязкой к ней еще и Азербайджана.

Сегодня шансы продавить признание огрызка НКР хотя бы несколькими признанными государствами существенно возросли. Во-первых, Азербайджан вернул себе территории, на которых в 1993 году армяне провели этнические чистки. Это позволяет задвинуть в тень тему преступлений, совершенных армянской стороной, и без того не слишком известную. Во-вторых, хотя Азербайджан и слышать не хочет о любой форме признания НКР, считая ее своей территорией и заявляя, что армянское население беспрепятственно сможет жить в многонациональном Азербайджане, ситуация надолго заморожена вводом российских миротворцев. В-третьих, остаток НКР является анклавом Азербайджана, единственной дорогой соединяющей его с Арменией. Все это даст армянскому лобби дополнительные аргументы в пользу признания НКР с упором на то, что только оно сможет стать гарантией безопасности для его жителей, а также правовой основой для экономической помощи и инвестирования. При этом в Азербайджане все-таки живет некоторое количество армян, а в Армении встреча с живым азербайджанцем менее вероятна, чем с живым мамонтом. Но о таких подробностях, благодаря грамотному проармянскому пиару, который всегда поддерживала своими ресурсами и Россия, в мире просто не знают.

Но почему Россия так последовательно вписывалась за армянскую диаспору? Да потому, что признание НКР даже двумя-тремя полноценными странами с большой вероятностью вызовет вал признаний непризнанных пророссийских shithole state на всем постсоветском пространстве. Такая shitvictory радикально изменит расклад сил, открыв новые возможности для его дальнейшего одыривания. Впрочем, постсоветским пространством дело не ограничится. Признание Созвездия Малых Говнодыр, опекаемого Кремлем, изменит ситуацию во всем мире и во всех областях международных отношений, став шагом к восстановлению социалистического лагеря. Чему нынешний кризис, переживаемый Западом, очень благоприятствует.