Немного конфиденциальный. Почему Дуров получил удовольствие от прогиба перед ФСБ
Мессенджер Telegram был внезапно разблокирован в России, правда, пока только частично. Согласно реестру запрещенных сайтов доступ к веб-версии Telegram не ограничен с 10 июля, но по факту он был открыт только 28 августа. Буквально через несколько часов после этого события по сети прошла информация о том, что Telegram согласился передавать данные подозреваемых в терроризме российским спецслужбам.
Эта новость путем очевидных умозаключений была извлечена из обновленной политики конфиденциальности, в которой появился пункт о том, что Telegram может передать заинтересованным организациям IP-адрес и номер телефона в том случае, если он получит "судебное распоряжение, которое подтверждает, что вы подозреваетесь в терроризме", — без указания, впрочем, страны, из которой такое распоряжение может прийти. Также сообщалось, что на данный момент подобных ситуаций в истории Telegram не было, а когда они случатся, информация об этом будет опубликована в очередном полугодовом отчете.
Павел Чиков, представляющий юридические интересы основателя Telegram Павла Дурова, отвечая на вопросы портала "Код Дурова" заявил, что подобные изменения вполне логичны — мол, Telegram давно участвует в борьбе с терроризмом, к примеру, заблокировал каналы @ISISwatch. И вообще, раскрытие данных по судебному запросу — нормальная практика. Тем более что раскрывается только IP и номер телефона, а не сама переписка. Еще Чиков отметил, что такой вариант может стать компромиссом между руководством Telegram и ФСБ.
Наконец, примерно через сутки, российский сайт Лента.ru опубликовал объяснения самого Дурова, сводившиеся примерно к тому же: российские власти требуют от мессенджера не IP-адреса и номера мобильных телефонов отдельных лиц, а сплошной доступ к переписке всех пользователей; блокировки не повлияли на позицию администрации Telegram и, наконец, самое важное — обращения сотрудников спецслужб из России в Telegram рассматривать не будут. Но тут есть маленькое лукавство: об обращениях спецслужб в новых правилах нет и речи, там говорится о судебных решениях. И ничего не говорится о том, что для российских решений будет сделано исключение, или, к примеру, о том, что Telegram не станет сотрудничать с судами стран, где правят заведомо репрессивные режимы. Учитывая же российские реалии, российские спецслужбы смогут с легкостью получать российские судебные решения относительно любых пользователей Telegram, причем не только российских.
Это открывает перед россиянами огромные возможности, и эти возможности тут же были оценены: глава Роскомнадзора Александр Жаров увидел в новой политике Telegram "первый ответ на требования российского законодательства" и приветствовал это. Ну, и, как мы помним, награда в виде разблокирования веб-версии тоже была немедленно выдана.
Иными словами, хотя Павел Дуров еще немного кобенится, изображая невинность, как девственница, которой сделали нескромное предложение, принципиальные препятствия к обслуживанию Telegram интересов ФСБ и СВР уже преодолены. Дальнейший торг будет носить чисто технический характер, так, чтобы и формальную девственность сохранить, и удовлетворить клиента. Поистине, не столь уж и сложно было вывезти Дурова из Санкт-Петербурга в Сент-Китс и Невис, но вывести из Дурова советский Ленинград невозможно. Дурова, как и всякого советского человека, не просто легко превратить в источник информации для компетентных органов, он и сам будет думать над изобретением приемлемых вариантов такого сотрудничества.
Но и советские люди не взялись из ниоткуда. Советские формы поведения, включая массовую готовность демонстрировать лояльность власти, соучаствуя в поиске врагов государства, целиком и полностью выросли из рухнувшей Российской империи, перейдя в нее из Московского княжества, куда они, в свою очередь, были импортированы вместе с ярлыком на княжение прямо из Золотой Орды. Эта многовековая преемственность сочеталась с селекционным отбором: те, кто был готов осваивать ремесло доноса, превращая его в искусство, выживали и давали потомство. Те же, кто отказывался, сами становились жертвой доносов и гибли, а с ними гибли и их семьи. Несколько веков селекции и породили тип человека, который мы называем русским. Здесь нет никаких чудес.
Предвидя возражение, мол, люди на Западе тоже большие любители сообщать в полицию о разного рода нарушениях или даже о чьем-то подозрительном поведении, замечу, что донос западный и донос российский — явления качественно разные. Западный обыватель, сигнализируя о правонарушении, защищает комфортный и безопасный для себя миропорядок. Русский человек — речь, повторяю, идет не о формальной этничности, а об определенном типе социального поведения и ценностном наборе, привитом Золотой Ордой покоренным народам и закрепленном в дальнейшем селекционным путем, — ведет при помощи доноса промысловую охоту. Он направлен на прямое вознаграждение за усердие.
Политический донос позволяет стать на ступеньку, пусть для начала и нижнюю, в иерархии власти. А потом подняться еще на одну ступеньку и еще, накапливая список заслуг. С какого-то момента получить долю в дележе имущества тех, кто изъят из общества по доносам. При этом подобный способ социального роста в глазах россиянина приемлем уже потому, что среди его предков, несомненно, есть те, кто удачно выстроил на доносах свою карьеру, в результате чего наш герой и появился на свет не в колхозном хлеву, а, к примеру, в относительно приемлемом для жизни областном городе. Ведь первым шагом Дурова к его нынешнему состоянию миллиардера, защищенного паспортом Сент-Китса и Невиса и уже не намеренного возвращаться в Россию, были не какие-то особенные таланты, а факт рождения именно в Ленинграде, а не где-то в пригородах Караганды.
Отметим, что Дурову уже не нужно сотрудничать с российской властью для собственного выживания. И Telegram, даже если его удастся полностью запретить в России, все равно не прекратит своего существования и даже не сожмется настолько, чтобы его владелец стал из миллиардера простым миллионером. Но для Дурова естественно искать способы сотрудничества с российской властью — этого требуют его ментальность, привычки, весь психологический склад. Да, можно при этом и немного поторговаться, и нынешняя позиция Дурова ему это позволяет. Но уходить в полный отказ? Зачем? Ради чего? Ведь это так выгодно, и выгода этого проверена поколениями.
Но Дуров — лишь единичный, хотя и очень заметный пример. Тенденция к возрождению доносительства в современной России вырисовывается все более явственно, и в нее вовлекаются миллионы. Операции ФСБ по организации при помощи соцсетей антипутинских групп с последующей сдачей их под суд и получением орденов и званий за успешное раскрытие антигосударственных заговоров стали уже обыденным делом. Еще более привычны стали тюремные сроки за лайк или перепост — эта практика в России приняла уже повсеместный характер. Возрождается в России и карательная психиатрия — теперь за анекдот или пост в соцсети вас могут отправить не только в тюрьму, но и на принудительное психиатрическое лечение. Иными словами, россиян очень последовательно приучают не произносить ни устно, ни письменно ничего, что хотя бы в малейшей степени расходилось бы с официально одобренным восторженным идиотизмом, а разоблачение "врагов Путина" уже вполне официально вознаграждается. Впрочем, дело не ограничивается одними только россиянами. Россия возрождает и практику похищений своих критиков за рубежом с последующим вывозом их в Россию для суда над ними — дело Павла Гриба показало это со всей ясностью.
Но это государственная политика. А как откликаются на нее простые россияне?
С огромным энтузиазмом откликаются! Сразу же после введения продуктового эмбарго по всей России покатилась волна доносов на соседей, которые едят запрещенные продукты, и на магазины, где продается нелегальная еда. Так, в августе 2015-го получила известность история о том, как житель Владивостока донес на соседку, которая где-то разжилась польскими гусями. Заявление было проверено полицией, но по тем, еще довольно мягким, временам последствий ни для соседки, ни для гусей не возымело. Зато когда в декабре того же года бдительный житель Ямала сообщил в Роспотребнадзор, что в сельпо поселка Яр-Сала продается замороженная брюссельская капуста из Польши, владельца магазина оштрафовали, а капусту уничтожили. В Казани горожане разоблачили гипермаркет, торговавший австралийским мясом, — штраф и конфискация. По Москве и Петербургу толпами ходили целые бригады активистов, выискивавшие запрещенку.
Не забывают россияне и о равенстве — естественно, о равенстве в разрухе и нищете. В период веерных отключений света в Крыму бдительные граждане заметили, что в некоторые дома энергия подается круглосуточно, и написали заявления на слишком везучих соседей. Выяснилось, что дома стоят на одной линии с больницами и другими важными объектами. Было принято решение отключать их вручную, чтобы жили как все. Доносчики были довольны.
Но кроме морального удовлетворения, есть и материальная сторона дела. Конечно, доносы в России вознаграждалось всегда, однако после распада СССР это происходило как-то из-под полы, не нося официально-обязательного характера. В результате доносчика могли и кинуть, использовав его усердие задаром. Конечно, российские власти не могли мириться с этим, и сейчас институт вознаграждения доноса выходит из тени, становясь респектабельно-официальным, с ясными расценками.
Наши проклятия в адрес Кремля стали уже общим местом. Но стоит ли винить во всем один только Кремль? Все планы кремлевских злодейств повисли бы в воздухе, если бы их не поддерживали, притом искренне, отнюдь не по принуждению, а по зову сердца, десятки миллионов россиян.
С учетом всех этих обстоятельств готовность Дурова предоставлять информацию по решениям российских судов выглядит немного иначе. Особенно если вспомнить о том, что на Западе, где Дуров сейчас проживает, его никто не принуждал к изменению политики конфиденциальности. Он вполне мог бы и дальше находиться на прежних позициях, но... вероятно, его замучила тоска по родным березкам и осинкам и по тому, что можно обнаружить под ними, — я, если что, вовсе не о грибах.
Без привычного свинства Дурову стало некомфортно. И его можно понять, ведь он, в конце концов, ровно такой же ленинградец, как и его одногодки, родившиеся в "городе трех революций" на излете СССР. Он принадлежит к поколению даже не детей, а внуков, которых добрые дедушки кормили малиной на дачке в шесть соток, нарезанной им за лояльность и понятливость на месте бывших расстрельных полигонов. К поколению, для которого дедушкины сигналы о каких-то сгинувших нехороших людях — часть семейных легенд из теплого и уютного детства. Они не сдадут своих добрых дедушек, эти внуки. Нам с ними, безусловно, не договориться. А это означает, что Россия никогда не сойдет с этой орбиты, что с ней ни делай, не сойдет до тех пор, пока мировые процессы не протащат ее через кровавый и ужасный этап полной социальной и территориальной дезинтеграции, в ходе которого будет предано проклятию все российское прошлое безо всяких попыток найти в нем "еще и что-то хорошее".
Что касается нас и наших сегодняшних действий, то всю Россию, и все исходящее из нее нам нужно научиться рассматривать как единый чумной барак, где бациллами русской подлости и русского нацизма поражены все без исключения его обитатели. Включая и тех, кто не проявляет пока явных признаков заболевания и даже выглядит почти как здоровый человек. Хотя, присмотревшись, всегда можно разглядеть небольшие отклонения.
Но даже если они не видны, это тоже неважно. Всякий, кто не отвергает Россию всю, целиком, кто пытается искать в ней хоть что-то здоровое или, хуже того, готов сотрудничать в любом виде, с любыми российскими структурами, неважно какими — государственными, гражданскими или даже глубоко оппозиционными к нынешней власти, должен быть признан нами больным и подпасть под полный комплекс наших карантинных мероприятий. Все, к чему прикасались их руки или умы, должно рассматриваться как опасный источник заразы. Включая, естественно, и Telegram, но это уже частный и не столь уж важный случай.
У нас же есть две более важные проблемы: проблема осознания нашим обществом непоправимой зачумленности всей России и проблема донесения этого осознания до всего остального мира.
