Бразильский дуче. Сможет ли Болсонару построить мягкий фашизм
Исправная амуниция vs нищеты философии
Кандидат от Социально-либеральной партии (PSL) Жаир Мессиас Болсонару, 63 лет, правый радикал и отставной армейский капитан, набрав во втором туре бразильских президентских выборов 55% голосов, обошел кандидата от Рабочей партии (PT), доктора философии Фернанду Хаддада, бывшего мэра Сан-Паулу и министра образования в правительствах Луиса да Силвы и Дильмы Руссефф. В первом туре Болсонару набрал 46%, а Хаддад - 29%. Таким образом, Болсонару изначально поддерживала почти половина голосовавших, а Хаддада - менее трети.
Помимо президента, бразильцы выбирали также двухпалатный парламент и губернаторов штатов, и тут все вышло непросто. Впрочем, иначе в Бразилии и не бывает.
С одной стороны, PSL достигла большого успеха: ее представительство в нижней Палате депутатов выросло с 8 до 52 мест из 513, а в Сенате, где она ранее не была представлена, ей удалось получить четыре места. Ее главная конкурентка PT понесла большие потери, утратив в Палате депутатов 13 мест и в Сенате - шесть. Но фракции PT в обоих палатах все равно больше фракции PSL: 56 и шесть депутатов. Остальные 405 мест в Палате депутатов и 71 место в Сенате заняты другими партиями, которых в Бразилии очень много.
Что же до губернаторских выборов, то в трех самых населенных и промышленно развитых штатах Сан-Паулу, Минас-Жерайс и Рио-де-Жанейро победили правые кандидаты, но не от PSL, а от других правых партий. Зато в остальных 23 штатах ситуация куда менее однозначная.
Словом, говорить о бразильском "правом ренессансе" нет оснований, но крайне правый Болсонару в этой мозаике набрал 55%. Причем, в отличие от Хаддада, его не подпирал партийный бренд: конечно, популярность PT сильно подорвана серией коррупционных скандалов, но о том, что социальные программы Лулу да Силвы вывели из состояния крайней нищеты по меньшей мере 30 млн человек, бразильцы тоже не забыли. У PSL же нет истории падения PT, но нет и предыстории ее взлета. К тому же и сам Болсонару примкнул к PSL только в нынешнем году, а скандальную известность получил намного раньше, семь раз отвоевывая мандат в Палате депутатов, притом от разных партий: в 1991 г. от Христианско-демократической (PDC), в 1995 г. - от Реформистско-прогрессистской (PPR), в 1999 и 2003 гг. - от Бразильской прогрессистской (PPB), в 2007, 2011 и 2015 гг. - от Прогрессистской партии (PP). В 2003-2005 гг. он состоял в Бразильской либеральной партии (PTB), в 2005-м перешел в Партию либерального фронта (PFL), в 2016-2017 гг. - в Социально-христианскую (PSC) и, наконец, в 2018 г. был зарегистрирован кандидатом в президенты Бразилии от PSL.
Капитан Сорвиголова и его простые идеи
Очевидно, что именно PSС своим взлетом на выборах в парламент обязана удачному приобретению в лице Болсонару, а не наоборот. Многие видят в бравом отставнике сходство с президентом США, называя его "Трампом тропиков", на что Трамп-оригинал даже взревновал, так, что его пресс-секретарь Сара Сандерс заявила: "Есть только один Дональд Трамп".
Тем, кто знаком с российским политикумом, Болсонару напомнит Жириновского, а тем, кому ближе украинский, - Юлию Тимошенко и Олега Ляшко. Есть в Болсонару что-то и от Виктора Орбана, а что-то от Родриго Дутерте. Опыт выживания в бразильском котле, где только в парламенте кипят 35 партий, а есть еще региональные и внепарламентские, с чьим влиянием тоже надо считаться, придал ему гибкость Нарендры Моди. Если же вспомнить, что родители нашего героя приехали в Бразилию из Италии после Второй мировой войны, мы сможем разглядеть в нем и сходство с покойным дуче.
Весь этот список сводим к одному типажу, реализуемому в разных условиях. Секрет успехов Болсонару прост и сложен одновременно. Его простота - в озвучивании того, что его слушатели и сами хотели бы сказать, но не смеют. Сложность же в том, что эту линию поведения нужно проводить с железной последовательностью, не заботясь о наличии противоречий между высказываниями, сделанными в разных местах и в разное время, и не боясь возможных последствий, что порождает образ несгибаемого смельчака. Кроме того, нужно обладать абсолютным чутьем, сразу понимая, чего ждут слушатели в данный момент, и оправдывая их ожидания. Это требует умения отключать разум, превращаясь в чистый ретранслятор тайных желаний толпы, собравшейся на очередном митинге.
Такое политическое амплуа под силу далеко не каждому. Оно требует весьма специфичной одаренности, которую затем оттачивают многолетней тренировкой.
Когда Болсонару говорит вслух то, что не рискует сказать голосующий за него бразильский обыватель, он оправдывает в его глазах свое второе имя - Мессиас. Дрожащая тварь склоняется перед рупором своих стыдноватых, но жгучих желаний, признавая в нем того, кто имеет на них право. Сам же Болсонару при этом выступает в роли бразильского коллективного бессознательного, чистой энергии, по ту сторону добра и зла. И если Болсонару говорит, что "Бразилия перестанет флиртовать с социализмом, коммунизмом, популизмом и левым экстремизмом"; что "коррупции и преступности нужно объявить беспощадную войну" и притом самыми суровыми методами, потому что "закон для всех один"; что "страна принадлежит всем нам, бразильцам по праву рождения и бразильцам в душе, всех цветов, суждений и ориентаций"; что "потомки африканских рабов - жирные лентяи" и "животные, недостойные даже размножаться", которых надо "вернуть в зоопарк"; что "лучше мертвый сын, чем сын-гомосексуалист"; что его оппонентка на теледебатах настолько омерзительна, что недостойна даже изнасилования; что Китай "скупает Бразилию на корню" и это плохо; что Бразилия "будет вести бизнес со всеми странами, а Китай - исключительный партнер" (в хорошем смысле); что необходимо максимально либерализовать владение оружием и резко сократить налоги на богатых и социальные программы для бедных; что он против абортов, однополых браков, иммиграции и за смертную казнь; что в годы военной диктатуры, длившейся с 1964 по 1985 гг., "правильно пытали, но мало убивали" и это было "законной практикой", - можете не сомневаться: именно это от него и хотели услышать.
Что будет дальше?
Образ Болсонару-политика лишь отчасти совпадает с Болсонару-человеком в его частной жизни. Как политик-популист Болсонару формировал свое публичное лицо, стремясь угодить запросам среднего бразильца, но с учетом влияния других политических сил. Так, не имея возможности конкурировать с PT на ее поле, он выстроил систему лозунгов, противоположную ей. И 55% свидетельствуют, что запрос на такую повестку в бразильском обществе высок.
Избиратель, голосующий за Болсонару, может быть отнесен к среднему классу лишь с очень большими оговорками. В Бразилии нет и не может быть столько среднего класса, сколько избирателей его поддержало. Избиратель Болсонару по большей части мало чем отличается от избирателя его левых оппонентов. Он тоже лишь с трудом может понять сложные схемы хищения средств из бюджета, но видит, что дела идут плохо. Его достали неэффективность государства и дикий уровень преступности, когда на Бразилию, где проживают 2,8% населения Земли, приходится 13% всех совершаемых в мире убийств. Он считает, и вполне справедливо, что ситуация во многом ухудшилась из-за действий нынешней власти, нянчившейся с обитателями фавел. Средний бразилец не без основания полагает, что вопрос о повышении уровня насилия по отношению к уличным преступникам и к коррупционерам давно назрел. А из недавней истории Бразилии помнит, что при военных, правивших с 1964 по 1985 гг., порядка было больше.
Были, правда, при этом и издержки, но они уже забылись. Тем более что единоличной диктатуры, продержавшейся сколь-нибудь долго, Бразилия не знала, и даже последний, двадцатилетний период пребывания военных у власти сопровождался постоянной ротацией первых лиц. И вообще, диктатура в Бразилии никогда не бывала такой жестокой и беспросветной, как в Германии Гитлера, в СССР Сталина или в России Путина.
И потом, в конце концов, разве избиратель Болсонару желает чего-то плохого? Он просто чуть приподнялся по социальной лестнице над теми, кто голосует за PT, уже не зависит на 100% от социальной поддержки и не хочет кормить из своих налогов бездельников и вороватых чиновников, а также хочет элементарной безопасности на улицах. Можно ли счесть это чрезмерным?
Если такой избиратель образован, он знает, что история Бразилии в XX в. целиком состояла из право-левых и гражданско-военных циклов, где правое не всегда совпадало с военным, а левое - с гражданским. От олигархической республики через революцию 1930 г. Бразилия пришла к первой диктатуре Варгаса и конституционной реформе 1934 г., затем, через Ноябрьское восстание 1935-го - к модернизации Эстадо Ново, конституции 1937 г., свержению Варгаса в 1945-м, конституции 1946 г., возвращению Варгаса из оппозиции в президентский дворец в результате вполне демократичных по бразильским меркам выборов 1950-го. После самоубийства Варгаса в 1954-м сложный клубок переворотов и контрпереворотов и короткий период демократических президентств больше похожий на смуту. Переворот маршала Умберту Бланку принес определенность, после чего несколько сменивших друг друга военных диктатур снижающейся степени жестокости иссякли к 1985 г. Все менялось в Бразилии и до 1985 г., и после него, и только коррупция и фавелы с их населением, выдавливаемым из сельской местности на окраины больших городов и порождающим уличную преступность, благополучно пережили все смены эпох.
Но даже осознание этой цикличности развития ничего не меняет. С 1985 г. двух демократически избранных президентов отправили в отставку за коррупцию, один сидит в тюрьме, второй под следствием. По коррупционным делам проходит и треть Палаты депутатов. Надо что-то менять, хотя бы и ценой закручивания гаек.
Вопрос лишь в том, сможет ли Болсонару закрутить гайки? До него это пытались сделать многие, но успехов не достигли, поскольку располагали одним и тем же материалом: бразильским народом, таким, какой он есть. Судьба Болсонару, вероятно, будет такой же. Возможно, при нем коррупция и преступность немного и снизятся, но не более, чем в пределах одного цикла бразильского маятника, качнувшегося сейчас в другую сторону.