Чехов и венгров заставили дружить с Украиной против Путина

Встреча министров иностранных дел ЕС в Брюсселе и своеобразное знакомство Петра Порошенко с вышеградским форматом свидетельствуют о том, что в мировой политике происходит серьезный сдвиг. Если откровенный бойкот Владимира Путина в Брисбене послужил, наряду с отменой его визита в Японию, важной вехой вытеснения России в нишу агрессивной страны-изгоя, то Украина впервые по-настоящему прочно обосновалась в качестве главного приоритета внешней политики Запада, потеснив борьбу с эпидемией лихорадки Эбола и вязкую кампанию против "Исламского государства" (ISIL).

Вероятно, отправной точкой для этого сдвига послужил эпохальный многочасовой разговор Ангелы Меркель (с последующим подключением нового руководителя Еврокомиссии Жан-Клода Юн­кера) с Путиным в австралийском отеле. Ключевые политики Европы по результатам данного общения не просто подтвердили свои худшие опасения, но и признали российского лидера непредсказуемым и опасным. Иллюзии развеяны - не зря даже Франк-Вальтер Штайнмайер, хотя ранее ему подобное свойственно не было, вдруг сообщил, что "результатов разговора ждать две-три недели", а дипломатия Старой Европы оказалась готова и к "веймарскому", и к "женевскому" (то есть во втором случае - с участием США) фор­мату переговоров по Украине. И эта смена подхода сразу же вызвала болезненную реакцию Сергея Лаврова - на фоне высылок из Москвы западных дипломатов.

Но, похоже, Европа сделала свой выбор - ценностный, в пользу нашей страны, а не прагматический, на что так надеялись за­сев­шие в Кремле спонсоры международного терроризма. Поэ­то­му вслед за эпохальным Брис­бе­ном 17 ноября в Брюсселе министры иностранных дел ЕС обсуждали, как помочь Киеву с реформами и все же наказать Россию за агрессию.

Следует сказать, что большинство министров иностранных дел закономерно сомневаются в принятии новых широкомасштабных секторальных санкций - хотя переход к следующему этапу давления уже нельзя исключить. Пока ЕС согласен лишь увеличить список персон нон грата, причастных к конфликту в Украине. Персональные санкции, напомним, уже применены к семи десяткам высокопоставленных россиян, террористам Донбасса и "чи­новникам" оккупированного Крыма. Но без особого успеха. Между тем Россию ненавязчиво, но решительно начинают изгонять из масштабных программ, завязанных на союзный европейский бюджет. Что это уже происходит, признал Игорь Юргенс, советник Дмитрия Мед­ве­дева в бытность того президентом. Но реакции ЕС остаются замедленными.

Пожалуй, согласие с тем, что Союзу не хватает скорости, осознание опасной неадекватности Москвы и постепенное превращение реформирования нашей страны в ключевой европейский проект можно считать основными достижениями саммита.

В Братиславе глава Украины просто тонул в славословиях лидеров "Вышеградской четверки" - ожидаемо, если учесть смену настроения в Берлине и власти в Вашингтоне. У стран региона очень разнонаправленные интересы. Из всех четырех в реальной вестернизации Укра­и­ны и ее недосягаемости для Крем­ля заинтересована разве что Польша. И то далеко не от избытка альтруизма. Это логичный результат сочетания стремления усилить позиции в Европейском Союзе, многовекового соперничества с Москвой, таких же исторических сантиментов в отношении "всходних кресов" и, наконец, вопросов собственной безопасности - от военной до экономической. Остальные страны четверки далеки от подобных амбиций.

Причем они не только до сих пор были ориентированы на дружбу с Россией в силу различных обстоятельств, но и не сумели в полной мере преодолеть трения между собой. Польский "снобизм" в отношении трех остальных, "постимперский" синдром чехов в отношении словаков и "постколониальный" - с их стороны, а также словацко-венгерский антагонизм никуда не делись. Они, хотя и подспудно, по-прежнему оказывают влияние на отношения соседей. В то же время и особых сантиментов к Украине в регионе не испытывают. Так что есть некая ирония в том, что наша страна - против их желания и под внешним давлением - становится серьезным консолидирующим фактором. В этом смысле создания регионального хаба, который позволит сделать газовый вопрос не средством давления, а рыночным механизмом, и очередной интерконнектор газо­транс­портных сетей Словакии и Венгрии объективно важны даже более, чем гарантии реверсных поставок для нас.

Кстати, взаимосвязан с региональной интеграцией и процесс ослабления ориентированных на Москву сил. Так, вопрос с реверсом был решен, несмотря на то что правительством в Братиславе продолжает руководить близкий друг российских корпораций Роберт Фицо - возможно, на время ушедший в тень, а возможно, вразумленный канцлером Германии Ан­ге­лой Меркель во время ее недавнего визита в Словакию. Риторические метания его венгерского коллеги Виктора Орбана и чешского президента Милоша Земана свидетельствуют об очевидном провале попыток сохранить двухвекторную модель внешней политики, сочетающую не слишком дорогостоящее фрондерство против Брюсселя и не слишком обязывающий флирт с Москвой. Поэтому в этой пьесе отказ Чехии и Венгрии от партии Фигаро, очевидно, неизбежен.

Похоже, "Вышеград" начинает работать в формате "4+1". Причем здесь стоит учесть развитие военно-политического взаимодействия с Литвой, Латвией и Эстонией. Таким образом, в Центральной Европе, невзирая на объективные проблемы, цементируется блок с северным расширением на Балтию и с южным - на Восточные Бал­ка­ны. А ведь это важнейший элемент той самой Балто-Черно­морс­кой дуги, появления которой так боялись в Москве. И которую - своим неадекватным поведением - Кремль создал собственными руками.