Завтра без Цзянь Цземина. Чем символична смерть прораба "социализма с китайской спецификой"
Бывший Генеральный секретарь ЦК КПК и Председатель Госсовета КНР, скончался в Шанхае 30 ноября, в возрасте 96 лет
Цзян Цзэминь был вознесен на вершину власти в 1989 году. Он отличался способностью гибко менять поведение, следуя за колебаниями генеральной линии партии. Именно такой человек был нужен Дэн Сяопину для спасения пошатнувшейся диктатуры КПК — и Цзян Цзэминь стал символом эпохи, длившейся 14 лет.
Перспективный товарищ
Окончив в 1947 году факультет электрических машин Шанхайского университета Цзяотун, Цзян Цзэминь стал работать на американской фабрике по производству мороженого. После образования КНР в 1949 году он перешел в автомобильную промышленность, а 1955 году, после стажировки в СССР, стал быстро расти по партийно-хозяйственной линии. В годы культурной революции Цзян был понижен в должности до рядового служащего НИИ — но в те времена это было очень легкой формой опалы для партийного функционера. В дальнейшем опала обернулась карьерным трамплином: после смерти Мао Цзянь вошел в состав рабочей группы ЦК КПК, расследовавшей преступления "банды четырех", и был направлен на родину, в Шанхай. После этого его карьера устойчиво шла вверх, принеся ему, помимо успехов, и два прозвища: нелюбимое "цветочная ваза" (можно ставить, что угодно, и менять на что угодно) и любимое "Mr. Tiger Balm" (китайская мазь, аналог "Вьетнамского бальзама").
В 1980 году бюрократическая орбита вернула Цзян Цзэминя в Пекин, где он прошел должности зампредседателя Госкомитета по делам импорта и экспорта, зампредседателя Госкомитета по управлению иностранными инвестициями, и, наконец, первого замминистра электронной промышленности. Затем, в 1985, его, как знатока организации экономических зон и привлечения в страну иностранного капитала, снова направили в Шанхай, сначала мэром, а с 1987 еще и главой горкома КПК.
Почему Дэн Сяопин выбрал Цзян Цзэминя
Тем временем, реформы Дэн Сяопина подошли к развилке возможностей. Продолжение индустриализации требовало либо демократизации страны, но ценой монополии власти КПК, либо сохранения монополии ценой закручивания гаек. Выбор становился все более безотлагательным, в КПК шла борьба. Генеральный секретарь ЦК КПК Ху Яобан склонялся к первому варианту.
В низах китайского общества тоже росло недовольство. Реформы, совмещавшие привлечение инвестиций с отсутствием демократии и безраздельной властью КПК, не только усиливали, но и ярко высвечивали бесправие большей части населения. Старая система "равенства в нищете" исчезала, не предоставляя себе на смену какой-либо защиты для бедных. В это же время партийно-хозяйственная верхушка быстро и беспредельно обогащалась. И в 1986 году по всей стране, начались протесты студентов и специалистов с высшим образованием – уязвимых в новых условиях, быстро растущих численно и относительно осведомленных о жизни в демократических странах.
Ху Яобан поддержал требования протестующих и был принужден уйти большинством Политбюро ЦК, которое контролировал Дэн Сяопин. Формально Ху подал в отставку добровольно, в январе 1987, публично раскаявшись. В награду за сговорчивость его избрали в ноябре в новое Политбюро ЦК КПК XIII созыва. Лишенный реальной власти Ху Яобан заседал в нем до апреля 1989 года, после чего скончался при странных обстоятельствах, похожих на отравление.
Протесты 1986 года не обошли стороной и Шанхай, где Цзян Цзэминь занимал ключевые должности мэра и партийного руководителя. Искусно маневрируя, ему вдалось сбить их накал, избежав широкого применения силы. Это заметили в Пекине.
Хотя протесты удалось пригасить, проблемы, породившие их, оставались неразрешенными. Идея реформ, ограничивающих власть КПК, была предана анафеме как попытка "буржуазной либерализации", но зачистка ее сторонников, в том числе и в рядах КПК, требовала времени. Дэн Сяопин занял осторожно-выжидательную позицию, проведя на пост Генерального секретаря умеренного Чжао Цзыяна, фигуру заведомо переходную, на которую предстояло списать издержки переходного периода. Одновременно с этим правительство ускорило сворачивание системы государственного регулирования цен, что привело к инфляции и к новому кризису. И в 1989 году по всему Китаю началась новая волна протестов.
Быстро сориентировавшись, Цзян Цзэминь сделал ставку на поддержку Дэн Сяопина. Он успешно, и снова без большого применения силы, подавил в Шанхае протесты, нанеся удары по их идейным центрам — в частности, закрыт независимый журнал World Economic Herald. Он также сумел на некоторое время изолировать в гостевом доме, без связи с внешним миром, председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей, одного из неподконтрольных Дэн Сяопину членов Политбюро ЦК КПК, Вань Ли. Дэн использовал эту паузу для организации Вань Ли длительной поездки по США и Канаде, устранив его от участия в принятии решений о подавлении студенческих волнений. Эта, важнейшая в тот момент, услуга, несомненно, была зачтена Цзян Цзэминю в актив.
Вывод из игры двух противников в составе Политбюро — Вань Ли и внезапно скончавшегося Ху Яобана, упрочил позиции Дена, ослабевшие перед тем до опасного предела. Это позволило его сторонникам отправить в отставку Чжао Цзыяна, который выступил за переговоры и поиск компромисса с протестующими. 19 мая Чжао в последний раз выступил публично, убеждая демонстрантов разойтись, а 20 премьер Госсовета КНР Ли Пэн объявил о введении военного положения. Чжао Цзыян был снят со всех постов без предъявления каких-либо обвинений и помещён под домашний арест, под которым оставался до самой смерти, 15 лет спустя. Решением IV пленума ЦК КПК 24 июня 1989 г. он был признан виновным "в поддержке беспорядков и расколе партии".
В условиях чрезвычайного положения власть перешла к правительству во главе с Ли Пэном, за которым стоял Дэна. Ли Пэн и проделал грязную работу по разгону Тяньаньмэн, с гибелью примерно 10 тысяч человек (официально китайские власти признали 200 погибших).
После смещения Чжао Цзыяна встал вопрос о новом генсеке, который должен был соответствовать целому списку требований, как биографических, так и личных. Цзян Цзэминь, признанный подходящей кандидатурой, был в последних числах мая вызван в Пекин, где ему сообщили, что он выбран на место Чжао. 24 июня 1989 новый генсек был избран официально. Таким образом, пост Генсека КНР более месяца оставался вакантным — впрочем, в условиях теневого всевластия Дэн Сяопина, это мало на что влияло.
До самой смерти Дэна, Цзян Цзэминь, по сути, оставался простым исполнителем его планов, хотя и пытался укрепить свои позиции, с тем, чтобы удержаться и после ухода своего создателя. Именно в этот период Китай и провел реформы, которые принято считать успешными. Но мощная экономика, базирующаяся на западных инвестициях и технологиях, отрицая при этом западные ценности, и ставшая, в итоге, одной из главных головных болей Запада, неосмотрительно ее породившего – сомнительный успех. Для Запада – уж во всяком случае.
Впрочем, когда кто-то теряет, кто-то и находит, и для верхушки КПК экономический взлет Китая стал несомненным успехом. Надо признать и то, что для сотен миллионов жителей Китая, выбравшихся из беспросветной нищеты маоизма, китайский экономический взлет тоже означал некоторый успех. Правда, цена этого успеха для рядовых китайцев была очень высока, а сам успех лишь относителен. Сегодня Китай накрывает новый кризис, сходный по своей природе с кризисом 1986-89 годов.
Но вернемся к истории восхождения и заката Цзян Цзэминя. Исполняя волю Дена, хотя, вероятно, и сообразно собственным убеждениям, Цзян Цзэминь, в течении 14 лет, усердно душил в Китае все проявления свободы, гражданского самосознания и всякой инициативы, не получившей одобрения со стороны КПК, вместе с пакетом руководящих указаний. Он неизменно с насмешкой отзывался о демократии и превыше всего ставил стабильность. К 1993 году Цзян занял посты Председателя КНР и председателя Центрального военного совета — три ключевых должности в государственной системе КНР, дающих в сумме всю полноту власти. Такая практика тройного совмещения была продолжена и его преемниками.
Цзян курировал мирную передачу КНР Гонконга в 1997 году, в ходе которой, среди прочего, встречался с принцем Чарльзом. Будущий британский король оставил о нем дневниковую запись, просочившуюся в СМИ в 2005, назвав Цзян Цзэминя и его окружение "ужасными старыми восковыми фигурами".
Непричастный к разгону протестов на Тяньаньмэнь, Цзян Цзэминь компенсировал это воздержание жестоким подавлением движения Фалуньгун ( 法轮功), разглядев в нем опасного конкурента правящей партии. В годы его правления Китай вступил во Всемирную торговую организацию в 2001 году, выиграл заявку на проведение Олимпийских игр в 2008 году, и стал седьмой экономикой мира под полным контролем КПК.
Укрепив КПК в роли единственной политической силы Китая, Цзян в 2000 году открыл ее ряды для выходцев из частного бизнеса, обосновав это доктриной "трех представительств". Закрепленная в конституции, эта доктрина утверждает, что партия должна представлять "передовые производительные силы общества", включая богатых предпринимателей — в отличие от традиционного акцента на рабочих и крестьян.
Цзян Цзэминь уделял много внимания пропаганде антизападных настроений, играя на болевых точках ханьского национализма. Он поручил шанхайской киностудии разработать диснеевским Микки Маусу и Дональду Даку китайские альтернативы, и превозносил, как образец высокой морали и доблести, Чжу Цзыцина, писателя из его родного Шанхая, который, по канонической версии событий, в 1948 году, в знак протеста против политики США, отказался от еды и умер от прободения язвы желудка. Независимо от степени правдивости этой истории, она особенно хороша, если вспомнить, где в это время работал сам Цзян Цзэминь.
К числу заслуг Цзян Цзэминя относят и его уход с руководящих постов в 2002-2003 годах, который описывают, как "мирный", заложивший основы ротации власти, а с ней и ростки какого-то подобия демократии. Но ничего мирного в уходе Цзяна не было, он, со своим шанхайским кланом, попросту проиграл в аппаратной борьбе "шарпеев под ковром", причем, дважды. Сначала клановый расклад сил в Политбюро вынудил Цзян Цзэминя согласиться на внесение в Устав КПК предела в два срока на посту Генерального секретаря. Затем Бо Силай, ставленник Цзяна в борьбе за пост генсека, оказался снят со всех постов, и приговорен 21 сентября 2002 года к пожизненному заключению по обвинениям в превышении должностных полномочий и коррупции.
Ограничение в два срока было всего лишь временным межклановым компромиссом. Его отменили в 2018 году, по инициативе Си Цзиньпина, которому никто уже не смел возражать, а Цзян Цзэминь и Ху Цзиньтао, покинувшие пост генсека после 13 и 10 лет пребывания на нем, просто не имели ресурса, чтобы подмять под себя всю КПК, целиком.
Смерть Цзян Цзэминя, естественная, с учетом его возраста, стала и весьма символичной. Она случилась в тот переломный момент, когда "социализм с китайской спецификой" уже явно изжил себя, отчего что Тяньаньмень-2 выглядит неизбежным. Конечно, это случится не завтра, но в обозримом будущем, причем исход противостояния заранее не предрешен. Конечно, КПК будет драться за сохранение своей власти не щадя никого. Но неофеодальный авторитаризм несозвучен современному миру. Он все больше напоминает динозавра в глухом эволюционном тупике.
Парадоксально, но многие их тех, кто требует ухода Си, вспоминают Цзяна с любовью, даже если родились после его ухода со всех постов. В противовес и в пику Си Цзиньпину, все сильнее закручивающему гайки, в Китае стал популярен образ "дядюшки Жаба", при котором экономика росла, жизнь становилась все лучше, а Китай не был таким авторитарным и закрытым, и у него был хотя и немного нелепый, но добрый и веселый лидер, любитель петь и музицировать на публике, знаток поэзии и литературы, владевший английским, русским, японским, французским, немецким и румынским языками.
Ничего общего с реальностью этот пряничный образ, разумеется, не имеет. Но при отсутствии в обществе видения выхода из сегодняшнего тупика его появление естественно.
Впрочем, смерть Цзян Цзэминя дает намек и на выход. Она совпала с другой датой: со 148-летием со дня рождения Уинстона Черчилля, последовательного и умного антинациста и антикоммуниста, одного из первых, кто разглядел общие корни этих явлений. Конечно всякое совпадение случайно — но sapienti sat.
