Убийство Джо Кокс: зачем Британия возвращается в прошлое
Хелен Джо Кокс, 42-летняя депутат от лейбористской партии, в убийстве которой обвиняют ультраправого экстремиста, накануне гибели намеревалась выступить перед британским парламентом со специальным докладом об опасностях распространения радикального национализма в королевстве. Трудно сказать, во сколько процентов голосов против выхода Великобритании из ЕС конвертируется это известие, появившееся за два дня до референдума, но потрясшее страну убийство, безусловно, будет иметь далекоидущие политические последствия.
Кокс была известна как сторонница сохранения Соединенного Королевства в Европейском Союзе - и судя по профессиональной биографии, принадлежит к поколению, непосредственно выигравшему от британской интеграции в ЕС.
Во-первых, она - выходец из типичного английского рабочего класса и первый человек в своей семье, получивший высшее образование (причем не какое-нибудь, а в Кембридже и в Лондонской школе экономики). Вряд ли эти возможности появились бы у таких как она, если бы не эпоха процветания, в которую Великобритания вошла в начале 90-х годов благодаря эффектам свободной торговли - в своих рассказах о Кембридже Кокс вспоминала, что элитизм на кампусе был совершенно невыносим (а это означает, что она относится к первому поколению британцев, попавших в эту школу "со стороны").
Во-вторых, Кокс начала политическую карьеру как помощник депутата-лейбориста Джоан Вэлли, а затем - члена Европейского парламента Глэнис Киннок (супруги Нила Киннока, руководившего Лейбористской партией с 1983 по 1992 гг.). Барон Киннок, ко всему прочему, был вице-президентом Европейской Комиссии в 1995-2004 гг, комиссаром по транспортной политике и административной реформе, а впоследствии возглавлял Британский совет (а его сын Стивен руководил отделением этой организации в Санкт-Петербурге вплоть до ее закрытия - и ныне женат на Хелле Торнинг-Шмидт, возглавлявшей правительство Дании в 2011-2015 гг.). Сама Глэнис Киннок занимала младшие посты в правительстве Гордона Брауна по линии иностранных дел - в частности, отвечая за Европейский Союз, а затем за связи с ООН.
Таким образом, амбициозная Джо Кокс сразу же попала в окружение убежденных "еврофилов", но в 2011-2009 гг (как это было модно) ушла в "третий сектор". А именно - в Oxfam, одну из ключевых (изначально - квакерских организаций) по борьбе с голодом, и сделала себе независимое имя. Опыт волонтерства привел Кокс на должность советника Сары Браун (тогда - супруги премьер-министра Великобритании Гордона Брауна) и руководителя женской организации партии.
При этом у Джо сложилась гармоничная семья с бывшим советником Гордона Брауна по международному развитию Бренданом Коксом - у них было двое детей. В Лондоне они проживали на переделанной в жилой дом барже - опять-таки типично для нонконформистского поколения, выучившегося в 90-е.
В-третьих, если бы не эмансипационные реформы, во многом навязанные Великобритании общеевропейским левым поворотом, при всех ее связях и разносторонних знаниях Джо Кокс вряд ли попала бы в парламент, поскольку право выдвигаться от партии в родном округе (Бэтли-и-Спен, в котором Кокс проводила много времени) выпало ей благодаря правилам гендерного распределения в партии. В первом - и трагически ставшем для нее последним - парламентском созыве Кокс отстаивала права этнических меньшинств, но любопытно, что отношения с новым лидером партии Джереми Корбином у нее не очень заладились, поскольку он оказался слишком миролюбив во внешней политике.
Кокс поддерживала возможную отправку в Сирию британских войск, которые могли бы создать безопасные анклавы для гражданского населения, а также призывала к выработке стратегии, позволяющей в ходе противостояния с "Исламским государством" не забывать о необходимости смещения Башара Ассада. Иными словами, Кокс была "неолиберальной" левой, что вполне соответствует ее поколению и багажу. А став чрезвычайно узнаваемой в ходе кампании за продолжение членства Великобритании в ЕС, Джо Кокс в буквальном смысле заплатила жизнью за свои взгляды.
Поскольку абсолютно все вышеперечисленное было глубоко ненавистно 52-летнему жителю избирательного округа Кокс Томасу Мэйру, чьи знакомые описывают его в типичном британском стиле - как "сдержанного и вежливого" человека, который при этом является официальным психопатом, поскольку давно лечится от депрессии. Практически всю жизнь не утруждавший себя работой Томас Мэйр (вероятно, в этом косвенно тоже был повинен ЕС с его леволиберальным уклоном) был активным участником всех подряд неонацистских группировок Великобритании и Америки, водил знакомства с известными ревизионистами и проповедниками антисемитизма, покупал и распространял соответствующую литературу и музыку. Но за многие годы такой деятельности Мэйр ни разу не заинтересовал полицию - несмотря даже на то, что о нем несколько раз докладывал внедренный в расистскую организацию информатор ФБР.
"Мое имя, - заявил Томас Мэйр в суде - это смерть предателям и свобода для Британии". Конечно, все ультраправые организации Соединенного Королевства мгновенно открестились от убийцы - но свидетельств того, что он принадлежал ко многим из них хватает. Скорее всего, если психиатрическая экспертиза подтвердит достаточную вменяемость Мэйра, дело будет переквалифицировано на статью "терроризм".
Такого в Великобритании не происходило давно - и наиболее очевидной версией была бы та, что безответственный политический популизм просто разбудил древних демонов.
Впервые в новейшей истории подобная ситуация сложилась в 1936 году, когда Освальд Мосли объединил все правые силы страны в "Британский союз фашистов и национал-социалистов" (запрещен только в 1940 году). При этом опасен был не так Мосли с его активистами, как часть политической и деловой элиты, сочувствовавшая нацистской Германии. Этот слой объединился в "Январский клуб" (забавное совпадение с российским клубом 25 января, созданным в 2016 году под непубличной протекцией бывшего главы РЖД Владимира Якунина) и собрал сливки британского общества.
Точно так же, как ныне все реакционные силы вращаются вокруг экс-мэра Лондона, аристократа Бориса Джонсона и кампании "Уйти" - и (во многом, неосознанно) пляшут под российскую дудку, как 80 лет назад плясали под германскую. Тогда, как и UKIP в прошлом году, британские фашисты не смогли похвастаться электоральными успехами. Провокации и насилие, а также смена власти в стране на более непримиримое к нацизму и Германии правительство Черчилля - все это довело организацию до упадка и, в конечном счете, ликвидации полицией.
В тот же период, но исподволь, в Великобритании - в первую очередь, в университетах - развивалось и советское влияние, уже после войны приведшее к крупным скандалам в разведывательной системе Ее Величества. Это влияние ослабло только в ходе изоляции СССР Западом после вторжения в Афганистан и выдохлось к началу 1990-х годов (в основном из-за множества перебежчиков).
Теперь на внутреннюю политику Соединенного Королевства пытается влиять синдикат Владимира Путина, использующий одновременно обе "перчатки" - левую (старозаветных лейбористов вроде Джереми Корбина) и правую (евроскептиков и еврофобов, вплоть до самых одиозных организаций).
На данный момент раскачивание британского корабля привело к фактическому развалу обеих основных партий, поскольку границы кампании "Уйти" и "Остаться" прошли не по партийным линиям, а по степени образования и адаптации британцев в собственном обществе - и эксцессам, таким как убийство Джо Кокс.
Надо сказать, что на несколько дней после ее смерти обе кампании были приостановлены, а шокированная нация осмысливает произошедшее. Неужели, покинув Евросоюз, Великобритания - не говоря уже о том, что это открывает дорогу к распаду Соединенного Королевства, о чем на полном серьезе говорят сегодня ведущие политические комментаторы - опрокинется в нацистский хаос, словно возвратившись в 1930-е годы?
Не виноваты ли в этом те, кто за последние годы (а начались эти процессы в кризисном 2009 году) сделал конспирологию и евроскептику вполне "комильфо"? И где их искать - не на Лубянке ли? В общем, вопросов накопилось много - ответить на них придется тому меньшинству, которое не спешит склониться к равным по силе политическим лагерям, сложившимся в ходе борьбе политических сил вокруг вопросов референдума.
Очевидно, впрочем, одно - реакция на теракты против трибунов, либеральных ценностей, интеграции и глобализма означает, что Запад, потерявший сознание восемь лет назад от кризисного шока, порожденного банальной аморальностью финансистов, наконец - приходит в себя.
В конце концов, и сегодняшняя Британия (разве что, во многом благодаря ЕС, находится в куда лучшем экономическом состоянии) напоминает саму себя перед появлением новых энергичных лидеров в конце 30-х и в конце 70-х годов прошлого столетия.
Трудный опыт прошлого, коалиционного премьерства Кэмерона, его переизбрание исключительно в силу националистического раскола электората лейбористов, нынешний кризис партийной системы и победа либерального мусульманина на выборах мэра Лондона, беспрецедентный выбор, внезапно вставший перед обществом, создавшим западную цивилизацию промышленной эпохи - все это признаки приближения точки бифуркации, в которой определится будущее западного мира.
