Барак Наполеонович Мессия. Почему Эммануэля Макрона считают спасителем Европы
Несмотря на эйфорию сторонников европейской интеграции и недоброжелателей путинского режима, параллели, которые сегодня проводят между Эммануэлем Макроном и Бараком Обамой, обоснованы не только в общепринятом оптимистическом ключе. На такую мысль наталкивает взрыв всеобщего (за исключением, разумеется, настороженно-оскорбленной России) обожания в адрес нового французского лидера - ведь можно вспомнить, что нечто похожее происходило и в 2008-2009 гг. по поводу Обамы. К примеру, Макрона уже сравнивают с Наполеоном Бонапартом просто потому, что тот тоже добился высшей власти во Франции в довольно юном возрасте. Не вскружит ли эта волна голову 39-летнему политику, столь же "неожиданно" вознесшемуся на европейский политический Олимп?
Большая надежда
Пожалуй, стоит остановиться на уже упомянутых нюансах, поскольку "эффект Макрона" и дальнейшая судьба Франции неотделимы от общего контекста нынешнего состояния Большого Запада и объединенной Европы как его экспериментальной площадки.
Глубинная причина возникновения вокруг Эммануэля Макрона всех этих нюансов и параллелей состоит в том, что существует доведенная до степени домашнего культа "большая надежда" (чтобы не сказать - мессианские ожидания) левых либералов стран Запада на молодого технократа, чуждого идеологической жесткости. Такой, к примеру, какой обладал соперник Макрона Жан-Люк Меланшон, нынешний лидер британских лейбористов Джереми Корбин или, в определенной степени, соперник Хиллари Клинтон сенатор Берни Сандерс. Большая эпоха с 1990-х по 2000-е генерировала подобные примеры либеральных мессий - в первую очередь, это Тони Блэр, во вторую - Билл Клинтон, в третью - Хосе-Луис Сапатеро в Испании, Александр Квасьневский и Дональд Туск в Польше. Можно перечислить еще несколько имен, уже призабытых общественностью, но все еще памятных политическим хронистам.
В понятиях этого культа подобный лидер своим гением и харизмой обеспечит мирное возлежание львов и агнцев. Что и позволит интеллигенции погрузиться в науку и искусство, студенческой молодежи (будущей интеллигенции) заняться безопасной защитой всех и всяческих прав, плебеям же достаточно будет примитивных развлечений, предоставляемых постоянным экономическим ростом. Конец истории "по Фукуяме", прекращение борьбы разных социально-экономических моделей, завершение классовой борьбы - пришествие в своем роде "светского" Христа, поскольку для традиционных религий в этом мировоззрении места нет, что не означает обязательного уничтожения их приверженцев напалмом, но предусматривает самостоятельное отмирание церквей за ненадобностью.
В значительной степени такое видение желаемого будущего, разумеется, является утопией. Однако в послевоенный период, благодаря быстрому росту экономики в США и плану Маршалла для Западной Европы, а затем саморазрушения СССР и включения его вассалов и наследников в международную экономику, цикл процветания продлился беспрецедентно долго. Так появился фундамент для попыток воплощения в реальную жизнь прогрессистской и социал-реформистской утопии, которая в представлении многих сменила утопию коммунистическую. И только в 2008 г. этот процесс внезапно и резко затормозил: тактически в силу утраты ключевыми правительствами контроля над спекуляциями, а стратегически - упершись в пределы роста глобальной экономики в наличествующих политических условиях (существования массы разнородных государств, в которых социум стоит на разных ступенях развития).
Увы, интеллектуальный авангард человечества не слишком склонен признавать эту объективную реальность. Отсюда и дальнейшее европейское измерение кризиса, который нельзя считать завершенным и по сегодняшний день. Речь о кризисе долгов в еврозоне (общая монетарная и кредитная политика при наличии национальных правительств, проводящих собственную экономическую политику). Но это только одна сторона проблемы. Вторая - это выросшая социальная нагрузка на экономическое развитие в ряде наиболее развитых стран ЕС, грозящая обескровить, если не обессмыслить, хозяйственный и технологический прогресс. Причем, с одной стороны, распространение автоматизации производства и услуг приводит к болезненным смещениям в системе занятости, а с другой - нарастает конкуренция со стороны новых индустриальных стран, таких как государства Юго-Восточной Азии, Китай, Турция, в перспективе - Индия.
Сотрясатель основ
Иными словами, несмотря на бравурные заявления и профессиональный оптимизм брюссельских чиновников и заинтересованных в существовании и развитии ЕС национальных политических лидеров, накопились реальные проблемы. Поэтому так по живому резанула Европу и волна условно "сирийской" миграции. Поэтому настолько опасными стали разнообразные проверки ЕС на прочность со стороны Кремля. Да, на данный момент Великобританию не удалось удержать в составе ЕС, но скорее по неблагоприятному стечению обстоятельств. И если Соединенное королевство сможет теперь выторговать себе "норвежский" статус в отношениях с ныне континентальным Союзом, то, возможно, этот шрам довольно быстро зарубцуется. Однако как раз от нового французского президента будет зависеть, как развяжется этот узелок. И развяжется ли - или будет разорван.
Из первых заявлений Макрона стало понятно, что Великобританию просто так не отпустят.
Победи на французских выборах Марин Ле Пен, она махнула бы рукой на британский вопрос, поскольку чем хуже было бы объединенной Европе, тем лучше было бы для "фрекзита" и для ее заказчика Путина.
Но новый президент в ходе кампании призывал существенно реформировать систему функционирования ЕС . А первый свой визит совершил в Берлин к Ангеле Меркель - предсказуемо, символично и содержательно, что сигнализировало об укреплении главного монолита европейского альянса, продолжало внешнеполитическую линию Франсуа Олланда, а также интенсификацию курса модернизации Франции по условному германскому образцу.
Этот курс был остановлен малым политическим кризисом в Париже летом прошлого года, в результате чего Макрон и покинул кабинет Мануэля Вальса и превратился в самостоятельного политика. Ведь законопроект о повышении конкурентоспособности французской экономики, который Макрон и превратил в ядро своей предвыборной программы, предусматривает существенную дебюрократизацию - и это в стране, которая является прародительницей современной бюрократии ("просвещенное государство" с любовью строили все три первых министра - Ришелье, Мазарини и Кольбер).
Эпоха революций и наполеоновских войн сделала этот стандарт общеевропейским. Эпоха Июньской монархии примирила с бюрократическим стандартом финансистов. Вторая империя Наполеона ІІІ создала организм французской колониальной империи, распространив этот вариант европейского стандарта социальной организации на гигантские территории, и как альтернативу британскому образу жизни. События Коммуны и расцвет Третьей республики ввели в систему порожденные индустриализацией социалистические партии, а Пятая республика стабилизировала эту систему консервативной точкой отсчета - институтом всенародно избираемого президента с самыми широкими полномочиями.
С парламентом в кармане
Если на июньских парламентских выборах французские социалисты наберут примерно столько же голосов, сколько на минувших президентских - все левые кандидаты, кроме условно левого Макрона, Соцпартия будет сдана в утиль точно также, как когда-то Компартия, располагающая сегодня лишь небольшой фракцией в нижней палате.
Кстати, если президента не устроят результаты парламентских выборов, он волен распустить парламент и назначить новые (и так, фактически, "до упаду").
Но, чтобы президентская партия проиграла выборы или не набрала большинства во главе с только что победившим новым президентом, такого в Пятой республике пока, кажется, не случалось.
К тому же Макрон оказался рисковым парнем. Вместо того чтобы идти на поклон к социалистам, которые все же близки ему "исторически" и политически, и оспаривать лидерство у еще одного бывшего социалиста, Жан-Люка Меланшона, который повел себя перед вторым туром не совсем по-мушкетерски, он выдвинул кандидатов от своего движения "Марш!" (или "Вперед!") почти в пяти сотнях округов.
Еще полторы сотни округов, по-видимому, сочтены бесперспективными - тем более что следует учитывать: в этот раз "Национальный фронт" имеет виды на полноценную фракцию. А это потому, что традиционная "разводка" партий истеблишмента - объединение против "фронтистов" (или коммунистов) перед вторым туром парламентских выборов в мажоритарных округах, теперь может не сработать. Ведь обе центристские партии настолько ослаблены, что действующий премьер-министр Казнёв назвал результат кандидата Амона редким французским словом "березина" (разгром), появившимся в ходе войны 1812 г. Так что рядом с пока остающимися на плаву голлистами (республиканцами) и "фронтистами" (сторонниками Ле Пен) в обеих палатах усядутся "маршисты".
На середину мая техническую, как еще недавно казалось, партию сторонников Макрона, хоть и не носящую его имя, поддерживало около 40% избирателей. Но конвертируются ли они в мандаты депутатов Национальной ассамблеи - пока загадка, поскольку в команде Макрона множество людей молодых, новых и неизвестных. Похожая проблема и у "фронтистов" Марин Ле Пен, ведь трудно сказать, во что выльются ее 22-34%. Но вполне может оказаться, что раздробленность и полярность приведут к недееспособному парламенту, а президент Макрон не пойдет на компромиссы вокруг кандидатуры премьера. И не станет - это уж точно - работать с премьером из ультраправых, поэтому в таких обстоятельствах новый парламент будет распущен сразу. Но вряд ли он мечтает таким образом начинать свое президентство. Тем более будучи классической надеждой глобального либерализма.
Европа Макрона
Однако представим, что президент Макрон получит большинство в законодательной власти (как маловероятный вариант - при помощи неформальной и ненавязчивой коалиции с социалистами). Какой курс - при жесточайшем сопротивлении профсоюзов, ретроградов и ксенофобов - он будет проводить в жизнь?
Новый президент поддерживает все без исключения европейские ценности и подчеркивает, что будущее европейских стран именно в их единстве. Но он будет настаивать на проведении глубоких реформ Евросоюза. Если этого не сделать, предупреждает Макрон, развал ЕС неминуем. Сохранение евро для него нечто само собой разумеющееся. У бывшего фининспектора и "финансового Моцарта" вообще наполеоновские планы относительно экономических реформ в зоне евро. Макрон убежден, что странам с единой европейской валютой необходим единый бюджет, который финансировался бы за счет выпуска общих еврооблигаций. По мнению политика, такая мера позволила бы стабилизировать евро и профинансировать необходимые структурные преобразования. Помимо создания единого бюджета еврозоне, по мнению Макрона, необходимы унифицированные фискальные правила, которые устанавливали бы, какой объем долга может иметь каждая отдельно взятая страна. Детали этого плана тоже пока неясны. Но, по сути, он отвечает видению, которое ранее высказывали Джордж Сорос, Жак Аттали и экс-председатель Еврокомиссии в 1985-1995 гг. Жак Делор. Как бы там ни было, все эти перемены возможны только после внесения изменений в базовые договоры, регулирующие деятельность ЕС.
Далее, Макрон - решительный сторонник либерализма в экономике. Он намерен сделать Францию более конкурентоспособной путем, в частности, упрощенной политики создания новых фирм и снижения финансовой нагрузки на предприятия.
Бывший министр экономики поддерживает идею свободной торговли и делает ставку на развитие технологий будущего. Вместе с тем он предлагает довольно радикально сократить количество государственных чиновников, уменьшить госаппарат и снизить бюрократические барьеры. Макрон настаивает на том, что стагнирующему французскому рынку труда нужно придать гибкость, и хочет снизить социальные расходы. Прежде всего - отчисления на страхование от потери рабочего места. Но при этом он обещает сохранить пенсионный возраст на нынешнем уровне.
Кроме того, Макрон называет прием соискателей убежища и иностранных студентов "шансом и гордостью" для Франции. При этом он намерен стимулировать укрепление внешних границ ЕС, чтобы ограничить приток мигрантов, а в целом по вопросам миграции планирует следовать общим европейским договоренностям.
Наконец, новый президент горячо поддерживает санкции в отношении России и выступает за сохранение нынешней политики дистанцирования от Москвы, а также усиление НАТО, хотя и без намеков на дальнейшее расширение альянса. Фактически от Макрона ожидают сохранения преемственности нынешнего курса президента Олланда во внешней политике и политике безопасности Франции. Главное, чтобы ему досрочно не вручили Нобелевскую премию мира.
Как Олланд социалистов одурачил
Теперь ими (социалистами) будет распоряжаться Эммануэль Макрон - и поэтому, когда его называют (и он себя предпочитал подавать таким образом) "внесистемным" политиком, то в этом имидже присутствует элемент лукавства. Ведь вряд ли уместно считать экс-министра внесистемным в том же смысле, в котором являются таковыми Дональд Трамп, Марин Ле Пен или Найджел Фаррадж.
Прежде всего, Макрон был членом Социалистической партии Франции (2006-2009), причем в дни ее пребывания в оппозиции (и ушел из партии прежде, чем она вернулась к власти). Точно так же он вовсе не чужд французской бюрократической иерархии - почти в это же время (2004-2008) Макрон занимал должность инспектора в министерстве экономики, а в 2012-2014 гг. был заместителем генерального секретаря (главы администрации) президента Олланда. В 2014-2016 гг. - министр. С 2007 г. - докладчик в комиссии по улучшению экономического роста, которую возглавляет известный глобалист Жак Аттали, ныне ключевой советник нового президента. Таким образом, если бы Франсуа Олланд искал себе преемника, который больше ассоциировался бы с его собственным курсом, нежели с социалистами, у которых с Олландом сложились такие же специфические отношения, как у Обамы с демократами, то лучшего выбора, нежели Эммануэль Макрон, у него и не было.
Несомненно, интрига такого непрямого "преемства" закручена довольно лихо - вполне в стиле классических французских первых министров. И с Обамой роднит Макрона не только совпадение в фокусе главенствовавшего многие годы идеологического движения левых либералов, но и такая "плавающая" системность. Не стоит забывать, что Обама, выходец из элитного университета, сделал карьеру законодателя на уровне Сената США и ради победы расколол Демпартию. Точно так же Макрон (и, по-видимому, стоявший за ним Олланд) раскололи партию Социалистическую, несколько потерявшуюся во времени и пространстве и превратившуюся в препятствие для модернизации Франции соответственно требованиям времени.
Теперь во французском политическом классе происходит любопытный и показательный процесс - в лагерь макроновского движения "Марш!" батальонами перебегают социалисты и даже правоцентристы. И если еще несколько недель назад стоял вопрос о том, будет ли у нового президента свое парламентское большинство, то сегодня ответ "нет, никогда" уже явно снят с повестки дня. Зато получен ответ на вопрос, а не возглавит ли Эммануэль Макрон социалистов? Нет, не возглавит, и, похоже, партийной системе Пятой республики, основывающейся на авторитете двух ведущих партий, все-таки пришел конец.