Atlantic Council: Как Оранжевая революция стала началом холодной войны между Украиной и Россией

Редактор блога UkraineAlert на сайте Atlantic Council (Атлантического совета) Питер Дикинсон в своей статье, посвященной украинскому Дню достоинства и свободы, призывает не забывать о судьбоносной Оранжевой революции.

21 ноября украинцы отметили День достоинства и свободы, продолжив следовать сложившейся за последние семь лет традиции предоставления более широкого исторического контекста Оранжевой революции 2004 г. и Евромайдана 2014 г. Последний могло бы повнимательнее изучить и международное сообщество: хотя две народных революции против власти в Украине признаны важными вехами в постсоветском развитии страны, их влияние на весь регион еще предстоит оценить в полном объеме.

Отчасти отсутствие такой оценки понятно — далеко не все события в современной европейской истории так сильно искажались. С самого начала Евромайдана в конце ноября 2013 г. в Киеве он стал излюбленной мишенью российской информационной войны. Все эти семь лет Москва распространяла фейковые истории о революции, чтобы подорвать продемократические устремления и оправдать интервенцию России в Крым и восточную Украину.

И пока наследие Евромайдана хоронят под лавиной кремлевской дезинформации, Оранжевая революция, которая была ранее, все больше стирается из памяти. На первый взгляд, мирным протестам зимы 2004 г. не хватает геополитической драмы событий, которые произошли десять лет спустя. Но это не так. И хотя первая народная революция в независимой Украине не привела к непосредственной российской военной агрессии и не вызвала каких-либо сдвигов в балансе сил в Европе, она — переломный момент, ознаменовавший конец ранней постсоветской эпохи и заложивший основу для подобия холодной войны, которая определяет сегодняшние международные отношения.

Чтобы оценить значение Оранжевой революции, важно не ограничиваться политическими неудачами, последовавшими за революцией. В ходе протестов в конце 2004 г. сперва удалось помешать поддерживаемому Кремлем кандидату Виктору Януковичу украсть пост президента Украины и сделать возможным избрание его соперника-реформатора Виктора Ющенко. Однако вскоре Ющенко оказался в плену распрей и не смог за пять лет пребывания у власти привести Украину к евроатлантической интеграции. Что дало возможность Януковичу вернуться и победить на президентских выборах 2010 г.

Тем не менее, Украина 2010 г. сильно отличалась от страны, которую Янукович попытался возглавить шестью годами ранее. Благодаря Оранжевой революции медиа-ландшафт Украины более не подвергался удушающей государственной цензуре, которая имела место до 2004 г. На смену ей пришла живая, хотя и несовершенная форма журналистской свободы, которая стала отражением борьбы интересов различных олигархических кланов. Став президентом, Янукович не смог снова загнать джинна свободной прессы в бутылку. Вместо этого его попытки обратить вспять успехи Оранжевой революции спровоцировали революцию 2014 г., которая непосредственно привела к его поражению.

Оранжевая революция также оказала глубокое влияние на то, как украинцы начали воспринимать себя и свою национальную идентичность. Первые 13 лет независимости политические, культурные, социальные и экономические границы между Украиной и Россией были размытыми. Большинство людей по обе стороны границы продолжали считать неразрывно связанными судьбы двух условно разделенных государств. Все резко изменилось в 2004 г., когда миллионы украинцев мобилизовались ради защиты свободных выборов.

Протесты пробудили страну, укрепили демократический потенциал Украины и поставили страну на путь, который резко контрастировал с растущим авторитаризмом Владимира Путина в России. В течение 16 лет после Оранжевой революции в Украине прошли восемь выборов, но ни разу не наблюдались политическое давление и невероятная фальсификация результатов голосования, которые по-прежнему являются типичными для других стран бывшего СССР. Этот успех помог укрепить представления украинцев о европейской идентичности и углубить психологическое отделение от авторитарной России.

Учитывая огромные размеры и стратегическое значение Украины, одних этих изменений должно хватить, чтобы обеспечить Оранжевой революции место в истории всей Восточной Европы. Однако для того, чтобы оценить реальное геополитическое влияние большого демократического прорыва постсоветской Украины, его следует рассматривать в контексте реакции России.

Накануне судьбоносных президентских выборов 2004 г. в Украине президент России Владимир Путин был настолько уверен в своей способности повлиять на их исход, что поехал в Киев и по сути прочел украинцам лекцию о необходимости поддержать избранного им кандидата. И это был невероятный его просчет, возмутивший даже многих аполитичных украинцев, которые поняли, что новообретенная независимость страны под угрозой.

А через несколько недель после непродуманного визита Путина началась Оранжевая революция.

Первой реакцией Кремля на события в Киеве была смесь негодования и недоверия. Когда масштабы катастрофы стали очевидными, настроение сменилось горечью из-за украинского предательства и гневом из-за того, что Москва расценила как предательство со стороны европейских и североамериканских партнеров. Москва сочла, что мощная поддержка Западом демократических протестов в Украине — это не что иное, как акт международной агрессии. С точки зрения Кремля, это была прямая попытка вмешательства во внутренние дела России и подтверждение враждебности Запада.

Это вылилось в далеко идущие последствия для внешней политики России. Первые четыре года своего президентства Путин стремился к расширению сотрудничества с Западом, хотя при этом также пытался восстановить позиции России среди ведущих мировых держав. Оранжевая революция положила конец эпохе таких отношений. После революции Россия взяла удивительно националистический курс во внутренней политике, становясь при этом все более конфронтационной на мировой арене.

Один из первых сигналов в пользу таких изменений поступил из информационного пространства. Через несколько месяцев после демократической революции в Украине Москва объявила о намерении создать телеканал Russia Today. Решение Кремля войти в мир англоязычного международного телевещания широко интерпретировалось как прямой ответ на сокрушительное поражение России в информационной войне, разразившейся вокруг недавних событий в Украине. К концу 2005 г. Russia Today вышел в эфир и получил аудиторию по всему миру. Канал вскоре стал оплотом антизападных месседжей, которые позволили России открыто демонстрировать враждебное отношение к международному порядку, сложившемуся после 1991 г.

В самой России Оранжевая революция привела к резкому изменению настроений, потому как Москва стремилась не допустить, чтобы вспышка демократии в Украине не оказалась заразной. Что нашло отображение в форме дозволенного государством национализма, который представлял собой ощущение неразрывности с советским прошлым, но с преуменьшением значения преступлений коммунистической эпохи.

Спустя несколько недель после революции в Украине Кремль запустил общенациональную кампанию, призывая россиян носить оранжево-черные георгиевские ленточки в честь победы СССР над нацистской Германией. Учитывая образы взбунтовавшихся украинцев с оранжевыми лентами, которые все еще свежи в памяти каждого из них, трудно было не заметить лоялистский символизм этого ура-патриотического контр-жеста. Он также стал будущим нарративом. После своего первого появления весной 2005 г. георгиевские ленты оказались в центре культа победы, поскольку режим Путина пытался оправдать свой авторитаризм все более экстравагантными формами благоговения перед Второй мировой войной. То, что зародилось как реакция на оранжевые ленты украинской революции, стало главным символом всей путинской эпохи.

Примерно в то же время в России начали гаситься потенциальные предпосылки для появления внутренней оппозиции. Кремль, учтя роль украинского гражданского общества в проведении массовых акций протеста, которые сделали возможной Оранжевую революцию, принялся оказывать давление на российские НПО с международными связями, окрестив их "иностранными агентами".

Также Кремль в срочном порядке начал искать способы покрепче связать молодых россиян с режимом, помня о той роли, которую украинские студенты сыграли во время революции. В итоге появились "Наши" — пропутинское молодежное движение, сформированное в апреле 2005 г. Оно имело тесные связи с российским истеблишментом. Через два года "Наши" утверждали, что завербовали уже 100 тыс. членов, вызвав нелестные ассоциации с комсомолом и гитлерюгендом.

На то, чтобы четко продемонстрировать всему миру свое недовольство, у Москвы ушло еще немного времени. Путин долго не давал полную характеристику внешней политике России, пока наконец, спустя два года после Оранжевой революции, громко не согласился с американским господством в своей знаменитой речь во время Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2007 г.

С того момента российские акты международной агрессии будут все более и более смелыми. Спустя несколько месяцев после мюнхенской речи Путина Москва начала кибер— и информационную атаку на соседнюю Эстонию, что можно назвать введением в кремлевскую тактику гибридной войны. Летом 2008 г. российские танки вторглись в Грузию. Шесть лет спустя целью стала Украина. С момента интервенции в Украину в 2014 г. Россия и западный мир оказались в состоянии конфронтации, которую многие считают новой холодной войной.

Это не было неизбежно. Стремление Путина вернуть России статус великой державы всегда было залогом роста международной напряженности, но не обязательно должно было сформировать сегодняшнюю среду гибридной войны. Отправной точкой для ухудшения отношений между Россией и Западом стала Оранжевая революция 2004 г., которая задала тон всем событиям, случившимся позже. Не просто так, хотя действия самой Москвы становятся все более и более агрессивными, Кремль продолжает обвинять западные страны в организации так называемой "цветной революции" в России. Даже сам по себе термин — комплимент, являющийся намеком на непрекращающееся влияние Оранжевой революции в Украине на формирование политики России.

Россию последние 16 лет преследовала перспектива собственной "оранжевой революции", и она сделала все возможное, чтобы не дать народным движениям получить какое-либо влияние в регионах. Что и стало ключевым фактором для решения напасть на Украину сразу после Евромайдана 2014 г., и это основная причина, по которой Россия в настоящее время поддерживает диктатора Александра Лукашенко в его борьбе с демократическим протестом в соседней Беларуси. Готовность Москвы пойти на чрезвычайно высокие внешнеполитические издержки данных интервенций свидетельствует о том значении, которое Россия придает защите Путина от народных протестов.

Вполне вероятно, что без Оранжевой революции новая история Восточной Европы пошла бы совершенно по иному пути. В этой альтернативной реальности Украина вполне могла остаться в исключительной сфере влияния России, что позволило бы Путину постепенно укрепить свою власть над бывшим Советским Союзом. Со временем Кремль снова стал бы центром могущественной авторитарной империи, способной соперничать с экономической мощью демократического мира. Зная о нашем отношении к ревизионизму Путиным первой холодной войны, есть все основания полагать, что он использовал бы свое значительно более лучшее положение, чтобы бросить геополитический вызов, гораздо более масштабный, чем его сегодняшние методы.

В том, что этого не произошло, виноваты миллионы простых украинцев, которые вышли на улицы в ноябре 2004 г. и потребовали, чтобы к ним прислушались. Об их мужестве давно забыли, но революция, которую они возглавили, оставила свой след в мировой истории и сыграла важную роль в формировании нынешней эскалации противостояния между Россией и Западом. Оранжевая революция 2004 г. в Украине, являющаяся архетипической "цветной революцией", продолжает жить в кошмарах российской элиты и заслуживает гораздо большего признания как один из крупнейших геополитических поворотных моментов начала XXI века.