Сообразить на четверых. Зачем Байдену азиатская НАТО

Новая администрация США быстро проводит трансформацию внешней политики. Отчасти это возвращение, отчасти преемственность, отчасти обновление.

Без примирения

Базовая риторика президента Байдена — это "возвращение Америки" в ее же союзы, а также восстановление морального лидерства и внешняя политика в интересах среднего класса. Если последнюю еще предстоит расшифровать, поскольку именно такую, как он сам утверждает, проводил и предшественник Байдена Дональд Трамп, то первые два компонента вполне прозрачны.

Возвращение означает курс на принятие коллективных, многосторонних решений (в первую очередь это касается НАТО), а моральное лидерство — приоритет защиты демократии и прав человека, а в этом аспекте Трамп если не отказался от лидерства до конца, то действовал непоследовательно.

Что касается обновления, то оно учитывает уроки предыдущих трех президентств. Так, главным конкурентом определен Китай, с которым, правда, намечены переговоры, но в разрядке отказано. Это новизна в политике Демпартии последних десятилетий, поскольку, с одной стороны, при Обаме американцы как-то смирились с ролью КНР как глобальной фабрики, но с другой — тот же Джордж Сорос, заметный спонсор демократов, постоянно критиковал китайцев за манипуляцию курсом юаня, а Трамп стращал едва ли не сговором американских корпораций с китайским правительством.

Итак, никакого примирения не происходит — среди прочего и в силу изменений в самом Китае, где Си Цзиньпин сломал введенную Дэн Сяопином традицию ротации вождей и намерен править вечно. Что подводит его как под "статью" о моральном лидерстве, так и, по более прагматичным соображениям, под меры защиты американского среднего класса от демпинга со стороны китайской экономики и воровства технологий. Необходимо, при всем сказанном, осознавать три важных нюанса.

Во-первых, начиная едва ли не с Клинтона в Вашингтоне любят поговорить о "развороте на Тихий океан", но, как правило, из этого ничего не выходит, главные события продолжают происходить либо в Европе, либо на Ближнем Востоке. В какой-то степени это связано со своеобразной многолетней скромностью государств Южной и Восточной Азии — они вовлечены в мировую экономику с ее западным центром в разном статусе, который ранее их вполне устраивал.

Во-вторых, при Трампе для экономического подавления Китая (вернее, его позиций в американской экономике), с суверенной, односторонней точки зрения, был сделан максимум. Вместе с тем до последней стадии разрыва отношения не дошли, коллективной поддержки союзников (как у Буша с Ираком) не получилось, но левый, в значительной степени протекционистский дискурс, с которым Байден пришел в Белый дом, не дает президенту возможности откатить существующий уровень противостояния как минимум быстро.

В-третьих, времена изменились — 16 ноября прошлого года Китай и 14 стран АТР, среди которых американские союзники Австралия, Япония и Южная Корея, подписали в Ханое (Вьетнам) соглашение о свободной торговле — по ряду параметров крупнейшее в мире. На долю участников соглашения "Всестороннее региональное экономическое партнерство" (RCEP) приходится почти треть мировой экономики — 29%. Больше только у Евросоюза. В странах — участницах соглашения проживает почти треть всего населения мира. Так Си Цзиньпин подобрал упущенное Трампом в Тихоокеанском регионе.

Кроме того, неявный вызов брошен китайцами Западу в Мьянме, где военная хунта организовала кровавые репрессии, вновь позиционировав эту страну в линейке государств, подобных Беларуси, России и Китаю. Это притом что КНР удавалось прекрасно работать и с прошлым правительством, так что в происходящем в Мьянме есть нечто демонстративное (как и в подписании торгового соглашения именно в Ханое: Вьетнам вышел непобежденным из войны не только с США, но и с Китаем).

Китай при нынешнем своем правителе готов бросать в топку локомотива глобального лидерства — не морального, а материального, а за ним и военно-политического — десятки миллиардов долларов. В то же время авторитет США, при Трампе бездарно продувших дипломатическое противостояние с Ким Чен Ыном, находится в исторически нижней точке.

Возобновленный разговор

Что же, нынешнему Белому дому приходится искать пути к изменению статус-кво, поскольку теперь не удается замкнуть систему влияния в регионе англосаксонской ветвью (Австралия — Новая Зеландия), окончательно потеряны Гонконг и Макао, а в Юго-Восточной Азии царит недоверие, связанное с кульбитами Трампа в вопросах военно-политической поддержки Южной Кореи и Японии. Для возвращения Америки, раз уж о нем объявил Байден, остался единственный инструмент, которым пытался пользоваться и его предшественник.

Это четырехсторонний диалог по безопасности (англ. Quadrilateral Security Dialogue, QSD, QUAD), реализуемый США, Японией, Индией и Австралией, который подразумевает проведение регулярных встреч по соответствующей названию проблематике. Проект инициирован в 2007 г. тогдашним японским премьер-министром (в первом сроке) Синдзо Абэ при поддержке его австралийского и индийского коллег — Джона Говарда и Манмохана Сингха, а также вице-президента США Дика Чейни.

Примечательно, что первый диалог проходил на фоне крупных индийских учений Малабар в Бенгальском заливе, в которых также принимал участие Сингапур. Подчеркивается, что объединение представлено исключительно демократическими государствами, а дипломатические и военные соглашения в его рамках были направлены на сокращение влияния Китая в регионе Индийского и Тихого океанов. QUAD иногда рассматривается как "азиатская НАТО", и, вероятно, в связи с тем, что Североатлантический альянс остается основным союзом между США и Европой, приоритет безопасности, раз уж с торговлей не удалось, может послужить цементирующим компонентом и здесь.

Кстати говоря, тогда Синдзо Абэ представил свою концепцию "Азиатской дуги свободы и процветания", которая в конечном счете должна была включить в себя страны Центральной Азии, Корейского полуострова, Монголию и страны Юго-Восточной Азии. В этот диалог он планировал включить практически все страны на периферии Китая, но не сам Китай. Как говорится, замахнулся. Но вскоре пришел кризис 2008 г., смена власти в США и прочие события. В 2008 г. во время пребывания в должности премьер-министра Кевина Радда Канберра отказалась от участия в диалоге, опасаясь противостоять щедрому и перспективному Китаю.

Но с тех пор многое изменилось.

Поводом для возрождения диалога послужило 10-недельное пограничное противостояние между китайскими и индийскими войсками в Докламе, недалеко от границы Бутана, Китая и Индии. В ноябре 2017 г. Дональд Трамп во время своего азиатского турне продвигал идею Индо-Тихоокеанского региона, а сам термин "ИТР" он постоянно использовал на встречах с руководителями стран Восточной Азии. В 2018 г. Тихоокеанское командование ВС США было переименовано в Индо-Тихоокеанское.

Нынешняя реанимация QUAD происходит по следующему сценарию.

12 марта лидеры США, Австралии, Японии и Индии впервые провели виртуальный саммит военно-политического альянса на уровне глав государств. Мероприятие призвано дать сигнал о новом уровне решимости Штатов и их союзников противостоять Китаю и отразить стремление придать QUAD более значимую роль во внешнеполитической повестке Вашингтона при Джо Байдене.

Формально главными темами обсуждения лидеров четырех стран стали вопросы климатических изменений, вызванные эпидемией проблемы и экономическое сотрудничество. Однако понятно, что главным вопросом этого будущего восточного крыла "мировой лиги демократий" стал китайский вызов. В частности, отношение к перспективам альянса в Канберре изменилось после того, как около года назад призыв Австралии расследовать причины коронавируса привел к непомерным пошлинам на ввоз в КНР ячменя, пшеницы и вина.

В свою очередь, Индия, всегда имевшая с Китаем непростые отношения из-за спорной границы, но в принципе не примыкавшая к альянсам против кого-то, стала менять свое отношение к QUAD после ряда кровавых столкновений на фактической границе с КНР прошлым летом. Это притом что Китай опять оказался крупнейшим торговым партнером Индии. Империалистические элементы в политике Китая, как известно, пугают не только соседей, но и далекую Украину, где после ряда неудач Пекин стал действовать иными способами, в частности, посылая делегации в оккупированный Крым.

Также резко участившиеся заходы китайских военных кораблей в воды около спорных островов Сенкаку/Дяоюйдао стимулировали напряжение и в отношениях между Китаем и Японией. В январе этого года в КНР вступил в силу новый закон, разрешающий береговой охране открывать огонь по иностранным судам в случае необходимости. Что, в свою очередь, подтолкнуло Японию к форсированию своей программы перевооружения и смотру союзных рядов.

Перспективы роста

Итак, несмотря на выгодную торговлю с КНР, все участники QUAD разделяют общие тревоги и растущую решимость противостоять ползучей китайской экспансии, а сам блок обзавелся теперь не только ведомственными форматами сотрудничества, но и саммитом глав государств. А значит, дальше возникнут экспертные советы, соглашения, под которые появятся соответствующие регулирующие институты, регулярные маневры, обмен разведданными. В общем, все как у людей.

Проявились в переговорах и веяния сегодняшнего дня. Так, на встрече лидеров обсуждалась стратегия распространения вакцин в Индо-Тихоокеанском регионе (происходит и закрепление названия) для противодействия вакцинной дипломатии КНР. В частности, эта тематика затрагивает финансирование проектов, увеличивающих мощности по производству в Индии вакцин от COVID-19 — американских Novavax и Johnson&Johnson. Неизбежно возникает и линия на включение в QUAD других стран. Так, недавно один из чиновников администрации президента Южной Кореи заявил, что Сеул рассмотрит вопрос о присоединении к этому региональному форуму безопасности в "прозрачной, открытой и инклюзивной" манере.

Риск того, что новый этап развития военно-политического блока в Индо-Тихоокеанском регионе упрется в говорильню, несомненно, высок. Ведь чем больше суверенных стран он включит, тем менее управляем будет, хотя, если не считать иракских войн, та же НАТО все же сохраняет достаточный уровень управляемости. Но шанс такого развития событий скорее зависит от Китая — если он начнет сдавать назад, то и необходимость в антикитайской дуге станет ослабевать. Однако сегодня Китай себя не сдерживает, в особенности в отношениях с соседями, стабильности нет и не предвидится, а конкуренция за ресурсы обостряется, так что терять странам-участникам особенно нечего.

Если через какое-то время мы увидим стремление к участию в QUAD таких стран, как Южная Корея, Таиланд, Новая Зеландия, Филиппины, станет ясно, что это всерьез и надолго. Не охвачен в регионе и условно исламский блок стран — Малайзия, Индонезия, Бруней, хотя последний к демократиям не отнесешь, да и две первые в этом отношении страны "развивающиеся".

В этом смысле примечательно, что к проекту проявляет интерес Великобритания, которой чем-то надо наполнять свою стратегию Global Britain. Тем не менее попытка продвинуть строящийся на ценностях альянс в этом обширном и сложном регионе — явление нового исторического времени, соответствующего как принципам внешней политики Байдена, так и растущей склонности Запада к эмпатии, чуждой прагматичным реалистам-китайцам. Как повлияет запущенный процесс на событийный фон в ИТР и в мире?

Во-первых, Китай сопровождал подготовку и проведение саммита яростными заявлениями в несколько советском стиле, критикующими "раздувание китайской угрозы", "паранойю" и прочее. Скорее они проецировались на страны региона, только присматривающиеся к альянсу. В то же время эта реакция свидетельствует об осознании реальных рисков, генерируемых таким сближением конкурентов-партнеров и обоснованности их опасений.

Во-вторых, Китай постарается ускорить динамику своих внешнеполитических проектов, прежде всего в Европе, а в своем непосредственном окружении будет действовать агрессивнее. В частности, это касается индо-китайской границы, стран, в чьей политике присутствует фактор соперничества с Индией (среди прочих — Пакистана и Афганистана). Пока что нет оснований предполагать, что Пекин снизит обороты, так как внутренние социальные (и финансово-экономические) процессы в Китае требуют стравливания пара вовне.

Наконец, в-третьих, темп, заданный Вашингтоном, указывает как на способность нынешней администрации творчески развивать наследие предшественников, так и на ошибочность ожиданий большей сговорчивости и мягкости от демократов к кому бы то ни было. Похоже, компромиссы возможны только в рамках концепции морального лидерства и сотрудничества демократий. Если такая линия нынешнего Белого дома будет воплощена, то она логически завершит процессы трансформации мировой политики, начавшиеся 30 лет назад и прошедшие полный цикл неолиберализма, неоконсерватизма и эгоизма. Что привлекает внимание к QUAD как к одной из экспериментальных площадок этого перехода.