Пролог к гражданской войне. Кому выгодно разрушение Мьянмы

Наряду с Украиной Мьянма превратилась в вызов западному миру, брошенный неформальным пока союзом автократов, вероятным новым воплощением "Оси", в которую местная военная хунта входит на правах клиента или младшего брата. 

Китай ни при чем 

Возможно, события в этой стране остались бы на периферии как международного, так и американского внимания, если бы не то обстоятельство, что Мьянмой в свое время плотно занимался Билл Клинтон, как бы аватар нынешней администрации.

Правда, есть и нюанс – бывший старший партнер Джо Байдена по восьмилетней каденции Барак Обама все-таки пытался отмежевываться от некоторых моментов политики Клинтона. Что касается самого Байдена, то "молодые да ранние", вроде Клинтона, Гора и Обамы, всегда останавливали его на пути к президентству. Поэтому преемственности (как ни странно) пока у нынешней администрации наблюдается больше от Трампа, чем от Клинтона, при всех ритуальных реверансах в пользу левого фланга партии, вроде климатических соглашений. Тем не менее проблема Мьянмы никак не противоречит левой повестке дня, так что поиск путей ее разрешения вряд ли встретит противодействие со стороны как левого крыла, так и республиканской оппозиции, которой безразлично местонахождение этой страны, а важно лишь сохранение антикитайской политики. Однако ситуация в Мьянме оказалась гораздо сложнее, чем если бы это был просто раунд в соперничестве между Китаем и США, в котором Китай пока что преимущественно более успешен.

Прежде всего существуют сомнения в том, что за переворотом в Мьянме, в которой дело быстро покатилось к гражданской войне, стоит именно Китай. Ему удавалось проталкивать свои интересы и инициативы в этой стране и при условной наполовину демократической власти. Более того, последствия переворота не играют на руку китайцам – ведь дестабилизация и нагромождение пакетов санкций снижает прибыль и закрывает перспективы.

Забавно, что Китай со своим специфическим внутренним устройством, которое трудно однозначно определить в существующих терминах политологии (невзирая на нарастание авторитаризма при Си Цзиньпине), в процессе строительства своей глобальной империи "нового типа" сталкивается с теми же проблемами, что и США, Великобритания и Франция. А именно: предсказуемость авторитарных режимов показная, внешняя, они манят своей простотой и архаикой, но затем причиняют гораздо больший ущерб политике вовлечения и интеграции.

Гораздо удобнее в этом смысле слабые коррумпированные демократии олигархического типа – в них можно добиться всего, и довольно недорого (вспомним аферу с "Мотор Сич" или другие контракты с китайскими фирмами в Украине, из-за которых пришлось идти в суд). Диктатуры же по своим непрозрачным причинам могут свернуть все сотрудничество в один момент и, если они находятся вне практичной военной или правовой досягаемости Китая, повлиять на них возможности не будет.

Вместе с тем, происходящее в Мьянме часто воспринимается в рамках усугубившегося противостояния Китая с Индией, к которой молодая демократия начинала не без взаимности тянуться. Так или иначе, сегодня у военной хунты расстроены отношения со множеством стран, в частности с японскими инвесторами, не говоря уже об Америке. Что касается Нью-Дели, то он настроен настороженно, если не сказать враждебно.

Любовь диктатур

Протестующие, в свою очередь, тоже выходят из "мирной фазы", создаются альянсы замиренных в свое время демократизацией партизанских "армий" разного этнического и конфессионального происхождения, ныне активизировавшихся. Если убрать из картинки этнографический фактор, то события в Мьянме напоминают Украину 2013-2014 гг. — с одной стороны, и более удачную версию советского ГКЧП с другой, если представить себе, что хунта удержалась дольше трех дней, и это толкнуло разваливавшееся советское государство к гражданской войне.

Пока что мы не видим активного вмешательства мировых игроков (даже Китая) в дела Мьянмы, если не считать стремящейся доказать свой статус принадлежности к таким игрокам России. О роли последней свидетельствует забавный казус – и речь не только о визите министра обороны Шойгу в Мьянму накануне переворота, но и о несколько более позднем событии. Так, единственным высокопоставленным представителем единственной страны на планете, который поучаствовал в военном параде хунты на местный день вооруженных сил, стал заместитель министра РФ Александр Фомин. Даже Китай не стал посылать своего представителя, ограничившись формальным присутствием местного военного атташе. 

Вместе с Фоминым в Нейпьидо отправился верный путинец, владелец и редактор пропагандистского издания "Московский комсомолец" Павел Гусев, затем опубликовав подхалимское интервью с руководителем хунты Мин Аунг Хлаином. Вроде бы все логично – один идейный людоед поддерживает другого, массово покупающего у него оружие и постепенно допускающего его к своим ресурсам…

Но вскоре после этой публикации пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков внезапно заявил, мол, присутствие замминистра обороны на параде ничего особенного не означает, "просто" у обеих стран общие интересы, а рост числа жертв вызывает обеспокоенность. Мотив этого странного отступления может быть только один – нагоняй от китайцев, которые, несмотря на специфику правления Си Цзиньпина, сохраняют относительно цивилизованные алгоритмы внешнеполитических действий и подобной наглости от своих самозваных младших братьев не приемлют. Китай пока никак не манифестировал приема РФ в свою "семью" (мало того, выводит свои инвестиции из России вполне синхронно с Западом), в отличие от того же Александра Лукашенко, которого в свое время чествовали на манер "дружественного хана". 

КНР крайне прагматично и дифференцированно подходит к своей внешней политике: Южно-Китайское море – это одно, пограничные перестрелки в Гималаях – это другое, а лишние поводы обострять отношения с Индией и Соединенными Штатами (а также с Японией) китайцам совершенно не нужны, да еще и из-за самодеятельности россиян в Мьянме. В особенности в условиях создавшегося напряжения вокруг Тайваня. При всем сказанном сложившаяся ситуация ставит и другие вопросы. Но сначала посмотрим на тамошнюю локальную перспективу.

Кризис разрастается

В апреле кризис в Мьянме усугубился. К середине месяца погибли уже свыше полутысячи участников движения сопротивления перевороту и просто прохожие на улицах, попавшие под шальные пули. Об этом сообщает Ассоциация помощи политическим заключенным – базирующаяся в соседнем Таиланде правозащитная организация, которая ведет такую статистику. Демонстрации в Мьянме продолжаются практически ежедневно, хотя их численность и сократилась, поскольку военные сразу начинают стрелять на поражение. Выступления проводят теперь относительно малыми группами – люди немедленно разбегаются при появлении сил безопасности. При этом поджигают покрышки, надеясь, что дым будет мешать военным прицеливаться. Участники демонстраций жалуются, что люди перестают их прятать в своих домах – бывали случаи, когда врывавшиеся в жилища сотрудники сил безопасности открывали беспорядочную стрельбу по всем без разбора. При этом демонстранты жгут китайские флаги – многие считают, что Пекин покровительствует организаторам переворота. И это последнее, что нужно Китаю. Подобные эпизоды указывают на то, что процесс в Мьянме продолжит эволюционировать в ближневосточном направлении – первые городские восстания в Ливии, Сирии и Йемене жестоко подавлялись режимами, но затем начинало происходить нечто совершенно другое.

Дело в том, что мьянманская армия (тамадо) комплектуется представителями этнического большинства и представляет из себя закрытую корпорацию. Закрытую в прямом смысле — рядовой состав практически не соприкасается с внешним миром, его учеба и досуг сосредоточены в компактных местах, базах и городках. Это позволяет постоянно проводить психологическую обработку личного состава и ограждать его от любых "вредных" идей. Но силе этого укорененного сословия противостоят этнические меньшинства, а они составляют по численности более трети всего населения. Более того, в ряде штатов меньшинства сопоставимы по численности с бирманским большинством. Кроме того (как, кстати говоря, и в Индии), эти этнические группы организованы и обладают собственными вооруженными формированиями, борьба с которыми и является основной задачей армии на протяжении 70 лет. Основной проблемой меньшинств является их разобщенность, хотя координирующие структуры вроде "Тройственного братства" существуют достаточно давно.

После путча в стране появился зародыш неармейской политической структуры, способной объединить всех противников хунты – Комитет, представляющий разогнанный военными парламент. Речь идет о том, чтобы под эгидой Комитета создать так называемую "федеральную армию", которая является старинным проектом, но в силу сложных взаимоотношений этнических группировок всегда стоял вопрос контроля и управления такой структурой. Вероятно, теперь возникает окно возможностей – через признанную политическую гражданскую структуру сопротивления хунте прийти к согласию по вопросу подчиненности. В случае реального создания такой федеральной армии события перейдут в следующую фазу — открытой гражданской войны.

Глобальный риск

Теперь возвратимся к внешнеполитическому измерению. В ситуацию в Мьянме никто особенно вмешиваться не хочет – США пока ограничиваются заявлениями. При этом стратегическое положение Мьянмы весьма важно — для Китая эта страна является запасным выходом к морю. Ведь Малаккский пролив легко перекрыть. Именно это является важным фактором и для американцев, требующим их пристального внимания к происходящему.

Ранее Китай проводил сбалансированную политику — поддерживал отношения с властями Мьянмы (фактически с тамадо), но при этом активно поддерживал и даже вооружал этнические группировки и их вооруженные структуры. Ведь среди них немало традиционных маоистов. Если Китай вмешается прямо (а это происходит с ним крайне редко), неизбежным будет и вовлечение Индии, правда, к тому времени страна будет развалена, но это не остановит стервятников из Москвы, стремящихся всячески угодить Пекину даже без его особого желания. Причем планируемый к 11 сентября вывод остатков американских войск из Афганистана и комплексы самобичевания в американском истеблишменте играют на руку Китаю, хотя и усложняют для него масштаб задач в регионе и мире.

Развитие ситуации в Мьянме вызывает острый интерес в Украине с точки зрения быстрого роста вероятности новой горячей фазы в конфликте с бряцающей оружием РФ. Ведь "сильных" заявлений Киев наслушался и при Обаме, в чьей администрации Джо Байден работал вице-президентом. Конечно, Мьянма далеко, а Украина – сосед НАТО, да и какие-то уроки американцы должны были вынести из последних семи лет. 

Конечно, украинская диспозиция отличается – к счастью, у нас нет внутреннего конфликта, а потенциал для его наведенной имитации довольно слаб, хотя исключать такой поворот нельзя в силу опосредованного контроля враждебными к самой идее украинской независимости силами над местной властью и в социальных сетях ряда регионов. 

В отличие от Мьянмы, Украина за прошедшие годы стала тесно связанной с Западом, прежде всего с Соединенными Штатами, хотя временами эта связь и носила противоречивый характер в силу особенностей психики бывшего президента Трампа. Неспособность сдержать Россию на украинских государственных границах и на линии разграничения обернется для Вашингтона развалом системы евроатлантической безопасности.

Вместе с тем, если США и их союзники окажутся бессильны предотвратить гуманитарную катастрофу в Мьянме или, по крайней мере, сбалансировать тамошнюю ситуацию в рамках договоренностей с КНР, развалится система безопасности демократий (и разного рода умеренных, не склонных к тоталитаризму стран) во всей Азии. Практически неизбежными станут китайский удар по Тайваню, перетекание влияния в Афганистане к Пекину, более масштабные обострения на индийской границе, запугивание Южной Кореи через Север и наращивание угроз для Японии. Справится ли с этими параллельными вызовами администрация Байдена и наиболее деятельные союзники США, сейчас прогнозировать сложно. Пока же Вашингтон старательно уклоняется от конфронтации на всех ключевых направлениях.