Предел дезинтеграции. Как Евросоюз будет сам себя спасать

Ставки и акценты

Повышаются ставки в гибридной войне Кремля против ЕС, выразившиеся в искусственных энергетическом и миграционном кризисах. Пандемия кратно усилила рыночные бури, спровоцировала нарастание разрушительного социального протеста и влияния мракобесных сект. Отчасти это, наравне с местечковым эгоизмом стареющих поколений европейцев, подстегнуло фобию расширения, проявившуюся в отказе гарантировать будущее членство Западным Балканам. А цугцванг в противостоянии Брюсселя и Варшавы привел к тому, что в конце 2021 г., почти через 5,5 лет после референдума и через два года после осуществления Брекзита, опять звучат самые мрачные предсказания относительно будущего ЕС и дальнейшего хода европейской интеграции, а следовательно, и перспектив Украины.

Естественно, все эти события и процессы угрожают не только общественному порядку и стабильности в ЕС, но и представляют двойную угрозу всем европейским странам из-за перехода Китая и России от капиталистического сосуществования к агрессивному милитаристскому шантажу. Но любопытен и парадокс Брекзита — после первоначального шока он скорее привел к усилению роли наднациональных органов и консолидации стран — членов ЕС.

В целом же череда системных кризисов, продолжающихся с самого начала ХХI века, оказала немалое влияние на нынешнее положение дел в ЕС. Неслучайно еще в 2016 г., во время принятия Глобальной стратегии ЕС, тогдашний верховный представитель блока по иностранным делам и политике безопасности Федерика Могерини заявила: "Цель и даже существование нашего союза поставлены под сомнение".

Примечательно, что в этой стратегии акцент сделан уже не только на утверждение в регионе европейских ценностей и продвижение демократии, но и на прагматизм, безопасность и необходимость внутреннего сплочения и устойчивости Союза. А с этими задачами ЕС сегодня вполне успешно справляется, оставаясь экономическим и политическим гигантом и важным глобальным игроком с наиболее передовой моделью региональной интеграции.

Могло быть хуже

Последние выборы в Европарламент показали предел влияния дезинтеграционных сил в ЕС. На общеевропейском уровне все группы евроскептиков получили мене 30% мест в Европарламенте. Причем подавляющее большинство из них стремятся не к разрушению ЕС, а лишь к возврату на национальный уровень части полномочий, ранее вынесенных в наднациональные. Это означает, что 70% европейской политической элиты поддерживает достигнутый в ЕС уровень интеграции, а значительная ее часть высказывается за дальнейшую консолидацию отдельных политик. Кроме того, серьезные проблемы, с которыми столкнулась Великобритания в процессе Брекзита, наглядно продемонстрировали высокую цену выхода из ЕС, что является самым эффективным стимулом для политических элит государств-членов искать совместные ответы на общие вызовы.

Самыми сильными аргументами, подтверждающими жизнеспособность ЕС на ближайшие как минимум 30 лет, являются экономический потенциал и высокий уровень жизни. За почти 70 лет интеграционных процессов ЕС стал экономическим гигантом. Он занимает 3-е место в мире по численности населения (512 млн), уступая лишь Китаю и Индии, и опережая США. По прогнозам, эта ситуация сохранится до 2050 г. По такому важнейшему показателю, как ВВП, рассчитанный по ППС, ЕС в 2019 г стал вторым в мире (почти $21 трлн) после КНР ($21,1 трлн) и опередив США (19,1 трлн). ЕС занимает первые места в списке экспортеров товаров и услуг и лидеров по прямым зарубежным инвестициям. Сегодня евро фактически является второй резервной валютой мира. В целом ЕС имеет положительный торговый баланс практически со всеми, с кем торгует.

Важным козырем ЕС является его "мягкая сила". Несмотря на каскад кризисов, переживаемых Европой, демократический и интеграционный проект, предложенный и культивируемый в ЕС, сохраняет свою максимальную привлекательность — как для ближнего окружения Европы, так и для отдаленных стран. Союз сохраняет способность к коллективному действию, а большинство граждан ЕС ценят свои демократические, экономические и социальные завоевания.

Направления перезапуска

Среди факторов, которые будут определять направления развития ЕС в долгосрочной перспективе, выделим следующие.

Прежде всего, это способность в условиях экономической турбулентности обеспечить социальную стабильность. Социальная политика вскоре станет сферой наднациональной ответственности. До сих пор ЕС мог помочь отдельным государствам-членам лишь посредством имеющихся у ЕЦБ мер стимулирования экономики и за счет ослабления требований к сбалансированности национальных бюджетов.

Но в последние годы эффективно воплощается общая трудовая политика, на очереди — общая пенсионная. До сих пор пенсионная система в ЕС была фрагментирована и реформирование проводилось каждой отдельной страной с переменным успехом, который был сведен на нет по итогам как предыдущих мировых кризисов, так и текущего — ковидного. Оказалось, что действующие пенсионные системы неустойчивы и несправедливы. Пандемия обнажила диспропорцию между трудоспособным поколением и пенсионерами и подтвердила острую необходимость в проведении глобальной реформы в "стареющем" ЕС, где наблюдается постоянный рост расходов на пенсионные выплаты.

Многолетняя дискуссия о евробондах и трансфертном союзе, который установил бы единую рыночную цену на продукты и услуги, гармонизировал бы трансфертное ценообразование в пределах ЕС и многонациональных компаний (в нынешнем виде используемое ими для минимизации налоговых отчислений), вступила в решающую фазу. Также ускоряется стирание различий между более развитыми (север и запад Европы) и относительно отстающими (юг и восток Европы) экономиками.

Далее, после исхода британцев, продолжается усиление союзных институтов власти. Это заметно в сфере юстиции, правоприменительной практики, защиты интеллектуальных прав, налогообложения внешних по отношению к ЕС корпораций. Увеличение полномочий наднациональных органов с помощью самого передового в мире управленческого аппарата — общее дело бюрократического класса всех стран-членов, вопрос лишь в колебаниях цены суверенитета на административном рынке.

Наконец, для перезапуска Евросоюза лидирующим странам необходимо окончательно сформулировать "большой" проект, который сплотил бы элиты большинства государств-членов и обеспечил широкую общественную поддержку. В качестве составляющих такого проекта могут выступить "зеленая сделка" и "цифровое лидерство". Оба эти сегмента дорогостоящи и долгосрочны.

"Зеленая сделка"

Основная цель "зеленой сделки", или "Европейского зеленого курса", состоит в том, чтобы ЕС стал углеродно-нейтральной территорией. Этот процесс имеет промежуточную цель: к 2030 г. ЕС рассчитывает добиться, как минимум, сокращения объема выбросов парниковых газов от уровня 1990 г. на 40% (в идеале на 50-57%).

Добиться этого ЕС намерен при помощи комплекса программ и проектов в разных секторах экономики и промышленности: чистая энергия (переход на возобновляемые источники); декарбонизация и модернизация промышленности; энергоэффективные методы строительства и энергоэффективность зданий; проект "От фермы к столу" (сокращение использования пестицидов, акцент на органических продуктах); борьба с загрязнением окружающей среды (отказ производств от токсических веществ); экологически чистый транспорт; восстановление биоразнообразия.

"Зеленая сделка" потребует колоссальных финансовых вливаний, порядка 1-2% ВВП Союза. Для выполнения задач на период до 2030 г., по оценкам Еврокомиссии, потребуются 260 млрд евро ежегодно. Правительства согласны выделять ежегодно лишь около 45 млрд евро в период с 2021 по 2027 гг., чего явно недостаточно, поэтому Брюссель однозначно будет привлекать (или принуждать) к трансформированию европейской экономики крупный бизнес. Так что этот проект может стать фактором интеграции в рамках ЕС. 

"Цифровое лидерство"

До сих пор рекулирование цифрового пространства во многом остается недостаточным. Оно осуществлялось, преимущественно, в рамках Директивы об электронной торговле, принятой еще в 2000 г., т.е. до появления Facebook и других соцсетей.

После череды поствыборных потрясений и с осознанием того, насколько эти площадки стали влиятельными в сфере коммуникации, экономики, политики, ЕС, наконец, сформировал конкретные проекты регулирования, определяющие "цифровое лидерство" ЕС.

В мае текущего года Еврокомиссия стала первым органом власти в мире, представившим всеобъемлющий проект закона об искусственном интеллекте, нормы которого регулируют разработку и использование ИИ мировыми техногигантами, в том числе для распознавания лиц. По оценкам лондонского Center for Data Innovation, реализация положений закона может обойтись европейской экономике в 31 млрд евро.

Второй столп "цифрового лидерства" — закон о цифровых услугах (DSA), отправленный Еврокомиссией на рассмотрение в Европарламент и Евросовет 15 декабря 2020 г.

DSA, как и закон об ИИ, затрагивает техногигантов вроде Google, Facebook, Amazon, Alibaba. Он призван снизить объемы противозаконного контента и навязчивой рекламы, а также нивелировать постоянно растущие угрозы со стороны враждебных акторов, использующих такие платформы для распространения дезинформации, в том числе во время пандемии Covid-19, которая стала огромным вызовом для национальных и общеевропейской систем здравоохранения.

Общая политика в сфере здравоохранения

В постковидный период, скорее всего, будет предложено создание общей политики в сфере здравоохранения — а уж дороже этого ничего не придумаешь.

Пандемия вскрыла текущие уязвимости в европейской системе здравоохранения, продемонстрировавшие неготовность ЕС к реагированию на глобальные кризисы. Инструментарий ЕС для реагирования на пандемию был ограничен полномочиями в этой сфере, прописанными в ряде учредительных соглашений блока. Единого нормативно-правового пакета у ЕС не было, и приоритетными было законодательство каждой страны-члена. Единственные области, где благодаря соглашениям ЕС наблюдалась гармонизация национальных законов, касались тканей, клеток и веществ человеческого происхождения (в т.ч. донорство); фармацевтических препаратов (сертификация) и медоборудования.

В то же время в вопросах реагирования на кризисы и закупки лекарств роль ЕС сводилась к поддержке решений правительств стран-членов. По этой причине два органа ЕС — Генеральный директорат по здравоохранению и безопасности пищевой продукции и Механизм гражданской защиты — не могли эффективно и консолидировано противодействовать пандемии.

Так что ЕС на случай возникновения аналогичных кризисных ситуаций потребуется сформировать единый свод правил — законодательство, которое расширило бы полномочия Союза в сфере здравоохранения в сторону приоритетности решений Брюсселя над решениями столиц. Гипотетически такое усиление роли ЕС может встретить сопротивление со стороны отдельных стран-членов, однако кризис уровня нынешней пандемии может стать ключевым аргументом в пользу гармонизации европейского законодательства в сфере здравоохранения в целом. 

Место для Украины

Уже сегодня известно, что в течение следующих 30 лет бюджет ЕС будет погашать ценные бумаги за счет использования новых источников финансирования: это отчисления от торговли квотами на выброс парниковых газов, возможно — торговля миграционными квотами, а также консолидированный корпоративный налог. Еврокомиссия уже обозначила намерения сформировать единую систему корпоративного налогообложения, чем надеется лишить крупные корпорации возможности использовать лазейки в законах для уклонения от уплаты налогов, в результате чего бюджеты стран-членов не дополучают миллиарды евро ежегодно. То есть ЕК создаст единую для всего ЕС законодательную базу.

В целом будущее ЕС в наступающий посткризисный период видится в медленном, но уверенном и поступательном прогрессе по пути интеграции. Для Украины, в свою очередь, становятся актуальными кластерные проекты. В частности, Триморье, варианты Вышеграда, трансконтинентальные и трансморские военные соглашения и постоянное расширение действующей ЗСТ с ЕС — этакая обволакивающая интеграция.

Важно, чтобы подобные кластерные проекты не конфликтовали с Брюсселем и Берлином, а как относиться к Парижу, покажет результат избирательного марафона весной следующего года. Но и бежать впереди паровоза не стоит. Входящий в эпоху "таяния ледника" ЕС несет в себе немало рисков излишней централизации и скрытой несправедливой конкуренции, к которым украинское общество, пережившее немало мытарств и застрявшее в дилеммах первой трети прошлого столетия, элементарно не готово.