Примирение арабов с Израилем. Как ответят Турция и Иран

В середине сентября Израиль подписал пакты об установлении дипломатических отношений с двумя странами Персидского залива: ОАЭ и Бахрейном. Подписание прошло в Белом доме при посредничестве Дональда Трампа, дав бывшим непримиримым врагам старт к развитию сотрудничества. И дело пошло. Так, 20 октября в аэропорту Бен-Гурион были подписаны договоры о различных аспектах сотрудничества между Израилем и ОАЭ. "Добро пожаловать в нашу страну, — приветствовал делегацию ОАЭ премьер Биньямин Нетаньяху. — Сегодня мы вершим историю на века. Это первый визит в Израиль делегации из Эмиратов. Мы подписываем четыре договора, которые совершат настоящий переворот в отношениях между двумя народами".

Желанное, но непростое примирение

Итак, нормализация отношений между Израилем и арабскими государствами, реализующая план, начало которому было положено еще при Буше-старшем, набирает ход и развивается, на первый взгляд, вполне успешно. При этом она не ограничивается ОАЕ и Бахрейном. Тенденция на улучшение появилась и в отношениях Израиля и Катара. Саудовская Аравия и Иордания дали разрешение на пролет над своей территорией израильским самолетам. Словом, единая арабская стена, некогда выстроенная против Израиля, ощутимо просела и рассыпается на глазах.

Свое предложение, от которого невозможно отказаться, получили в конце января и палестинцы. Его также презентовали в Белом доме Трамп и Нетаньяху. Правда, "сделка века", преподнесенная палестинцам как последний их шанс на свое государство, их самих не впечатлила. Лидеры ФАТХ и ХАМАС, Махмуд Аббас и Исмаил Хания, немедленно приступили к обсуждению совместных действий по ее срыву. Впрочем, и между ФАТХ и ХАМАС тоже возможно вогнать клин.

Тем не менее, несмотря на несомненные успехи ближневосточного урегулирования по плану США, вопросы остаются. Палестинская проблема, некогда институализированная, в том числе и с участием СССР как инструмент борьбы с Израилем и с влиянием США на Ближнем Востоке, стала самостоятельным, долговременно действующим фактором. Ее уже невозможно произвольно "выключить": даже самые соблазнительные предложения оставят сухой осадок в виде лидеров, которым продолжение конфликта будет объективно выгоднее, чем мир. Никуда также не денутся ни Иран, ни Турция с ее растущими амбициями. Никуда не денется и то, что поддержка палестинцев стала важнейшим фактором консолидации арабского и, шире, исламского мира, который, лишившись его, станет еще более раздробленным и внутренне противоречивым. Иными словами, в мире существует слишком много сил, которым неутихающий конфликт в Палестине позволял решать собственные задачи. И если страны, поддерживавшие ФАТХ, станут сейчас склонять его к примирению с Израилем в рамках американской "сделки века" или какого угодно еще плана, пусть и бесконечно выгодного для палестинцев, и даже добьются поддержки этого плана Аббасом, всегда найдутся другие силы, которые будут готовы сыграть на обострение, а в среде палестинцев выдвинутся новые лидеры, с которыми такие силы смогут успешно сотрудничать.

Кроме того, существует и фактор общественного мнения, гораздо более инертного, чем прагматичные подходы политических элит. Общественное же мнение арабских стран не готово сегодня к миру с Израилем, воспринимая его как сделку за счет палестинцев, создающую крайне опасный прецедент. Как показал опрос общественного мнения, проведенный Арабским центром исследований и политических наук с ноября 2019 г. по июль 2020 г., в 13 арабских странах, за исключением ОАЭ, 88% опрошенных высказывали крайне антиизраильские настроения, включая 85% египтян, 91% палестинцев, 93% иорданцев и 65% саудитов. Мнения рядовых жителей ОАЭ, где провести опрос не было возможности, судя по реакциям в соцсетях, в целом аналогичны.

А еще есть мусульманская диаспора в ЕС, где советские политические селекционеры с конца 1960-х активно скрещивали исламских радикалов, заточенных на палестинский вопрос, с местными леваками и достигли в этом немалых успехов. Москва и сейчас не прочь подбросить в Европу немного ада, а выведенные ею гибриды оказались жизнеспособны, размножились и уже не так легко поддаются любому контролю.

Не все просто и в Израиле, где Нетаньяху в ходе предвыборной кампании обещал аннексировать часть Западного берега Иордана. Хотя это намерение не вызвало понимания и тем более поддержки в США, Нетаньяху высказывается уклончиво, говоря лишь о том, что аннексия "отложена". По мнению же самих палестинцев, разница между прекращением или приостановлением Израилем официальной аннексии территории Западного берега реки Иордан не имеет практического значения. Около 2,8 млн палестинцев на Западном берегу в любом случае продолжат жить под израильским военным управлением, сочетаемым с постоянным ростом числа еврейских поселенцев, которых уже более 430 тыс. человек.

И наконец, даже если палестинский вопрос тем или иным способом будет закрыт, противоречия, существующие как в регионе, так и в мире в целом, объективно потребуют конфликта-заместителя, с помощью которого противостоящие стороны смогут воздействовать друг на друга.

Как могут развиваться события

Арабо-израильское примирение оставило за бортом Турцию и Иран, а также их сателлитов. Очевидно, что Иран продолжит поддерживать ХАМАС, а Турция "подхватит" провисший ФАТХ. Это станет испытанием для ее отношений с Израилем, вступивших в последнее время в фазу потепления. Анкаре нужно вписаться в обе роли: защитника палестинцев и партнера Израиля. Турецкие власти уже предоставили свою территорию для межпалестинских переговоров о совместных действиях в условиях нормализации отношений между Израилем и аравийскими монархиями. Но Турция в качестве новой крыши палестинцев предпочтительнее для Израиля, США и ЕС, чем, к примеру, Иран или того хуже — какие-нибудь негосударственные структуры. С Анкарой, во всяком случае, можно вести диалог, побуждая ее сдерживать своих подопечных.

Кроме того, наметившийся палестино-турецкий тандем отражает лишь часть возросших турецких амбиций. Эти амбиции простираются от Южного Кавказа до Средиземного моря, включая Азербайджан, Сирию, Ливию, Кипр и газоносный средиземноморский шельф. Таким образом, участие в палестинском вопросе, необходимое Турции для укрепления позиций в мусульманском мире и регионального противодействия Ирану, оказывается только одним из элементов большой многозадачной игры и торгов вокруг нее. Турция желала бы видеть себя в роли ключевого посредника между Западом, включая Израиль, и мусульманским Востоком и может занять часть этой ниши, хотя и не всю. Арабские монархии в ее посредничестве не нуждаются. Афганистан будет сближаться с Китаем — и ничего, что коридор узкий. Следом за Афганистаном на Китай будет, вероятно, разворачиваться и Иран. Во всяком случае, выйдя из оружейного эмбарго, которое окончилось 18 октября, Тегеран не пожелал закупать оружие у Москвы. Единственной же альтернативой для него в этом вопросе является Пекин.

Не все просто обстоит у Турции и на европейском направлении. Напряженность в отношениях с Грецией из-за разведки на нефтегазовом шельфе, который греки считают своим, а также из-за поддержки Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК), где к власти пришел сторонник разделения Кипра на два государства, обостряет отношения Анкары и Афин. Дело дошло до того, что глава МИД Греции Никос Дендиас обратился к Германии, Испании и Италии с просьбой поддержать полный запрет на экспорт в Турцию вооружений и комплектующих. Это может стать для турок серьезной проблемой: их ВПК критически зависим от зарубежных поставок. Отказ Канады поставлять оборудование для "Байрактаров" в связи с поддержкой Анкарой действий Азербайджана в Карабахе уже доставил туркам множество хлопот.

Грецию может поддержать и Франция, у которой с Турцией в Ливии возник нешуточный конфликт интересов. В основе его опять же лежит доступ к газовым месторождениям в Восточном Средиземноморье, исключительные права Турции на разработку которых признало ливийское Правительство национального согласия (ПНС) в обмен на помощь в войне с Ливийской национальной армией (ЛНА) Халифы Хафтара. Соглашение по газу между Турцией и ПНС вызвало открытое возмущение в Афинах и положило начало их нынешнему противостоянию с Анкарой. Франция также поддерживает Хафтара по тем же причинам (газовым), но втихую, отрицая это публично. Зато Париж осуждает Турцию за нарушение решений Берлинской конференции по урегулированию в Ливии, а та в ответ обвиняет в этом Францию. Но Анкара заключила с Берлином сделку по сдерживанию потока беженцев и может рассчитывать на поддержку немцев.

В контексте улучшения арабо-израильских отношений очень интересно выглядит и ситуация в Ливане. Обе стороны заинтересованы выдавить оттуда ХАМАС, а также привязать Ливан к себе в качестве удобной компромиссной площадки и, безусловно, в состоянии сделать это, объединив усилия. Как следствие, ключевая роль Франции в восстановлении Ливана и прежде всего Бейрута, на которую претендовал Париж, окажется неактуальной. Макрон же будет вынужден искать приемлемый компромисс, который можно было бы выгодно представить его избирателям.

На фоне усиления Турции и военных поражений Армении Россия столкнулась с необходимостью сохранения своего влияния на Южном Кавказе. Поскольку прямой конфликт с Турцией для нее исключен, никаких иных вариантов, кроме компромисса с Анкарой и допуска ее к переговорам вокруг Карабаха, на чем настаивал Азербайджан, не осталось. Но Москва умело разыграла свое предательство Армении, обеспечив усиление собственного военного присутствия в регионе за счет "миротворческого" контингента на территории Карабаха как минимум на ближайшие пять лет. Турция, в свою очередь, закрепилась в роли главного спонсора безопасности на Южном Кавказе — пусть и ценой компромисса с РФ. 

На этих хрупких весах вполне возможны дальнейшие турецко-российские альянсы. В том числе и в конфликтах между Турцией и ЕС. Правда, альянсы эти могут быть только ситуативными — ни о каком устойчивом союзе Москвы и Анкары речь не пойдет.

Зато Москва может сделать попытку расширить свое влияние на маргинальный радикальный ислам, использовав для этого, в частности, свою агентуру в Европе, в том числе и в исламской диаспоре, в первую очередь чеченской. История с убийством французского учителя, совершенного исламским фанатиком из Чечни, говорит об этом абсолютно ясно.

Едва ли россияне причастны именно к этому убийству, хотя исключить такую возможность на все сто процентов тоже нельзя. Но у Москвы, безусловно, есть возможности организовать в ЕС продолжительную вспышку исламского терроризма, усилив свое влияние на его управляющие структуры. Впрочем, поскольку речь пойдет о теневом влиянии, в радикальный ислам, оставшийся без поддержки арабских монархий, выступавших одновременно и в роли сдерживающего фактора, начнут вкладываться все, кто будет так или иначе заинтересован в дестабилизации обстановки, вплоть до играющих на понижение биржевых игроков. Как следствие, радикалы, соревнуясь за заказы, быстро станут ультрарадикалами, а сам радикальный ислам превратится во франшизу, которую сможет купить любой желающий. С другой стороны, каждый самозанятый террорист тоже сможет назваться членом ИГИЛ, подняв таким образом стоимость своих услуг за счет раскрученного бренда. В принципе дело к этому и шло, причем уже давно. Но улучшение израильско-арабских отношений ускорит этот процесс.

Таким образом, успехи борьбы за мир на Ближнем Востоке неизбежно будут омрачены новыми конфликтами. Причина проста: и войны, и конфликты объективно востребованы в современном мире, являясь одним из способов достижения компромисса между конфликтующими сторонами. При этом в роли такого компромисса все чаще выступает не победа одной из сторон, а бесконечный конфликт низкой интенсивности, с периодическими обострениями.