С тревогами, но без плана и мотивации. Что мешает учиться украинским детям

На прошлой неделе глава Государственной службы качества образования (ГСКО) Руслан Гурак презентовал " Исследование качества организации образовательного процесса в условиях войны в 2022/2023 учебном году".

По его словам, все понимают, что воздушные тревоги, отключение электроэнергии и отсутствие интернета влияют на качество образования. Однако, как реформировать украинское образование и воплотить эти реформы в военных и послевоенных условиях? Министр образования и науки Оксен Лесной отметил: "Вызов, стоящий перед страной в сфере образования, – невероятно сложный. И строить любые стратегии мы можем только при наличии качественных данных, качественных прогнозов, экспертиз. Сегодня мы прогнозируем дефицит в несколько миллионов человек, даже если образование сделает все необходимое, чтобы вернуть людей из-за границы и из оккупации".

Пять измерений проблемы

Представленное исследование может стать отправной точкой для откровенной дискуссии о состоянии и перспективах украинского образования. Как отметил Руслан Гурак, без доказательной базы крайне тяжело говорить с Минфином, профильными комитетами о дополнительном финансировании для проведения компенсационных мероприятий или продолжения реформирования системы образования. Данные исследования также могут быть полезны для международных партнеров, которые могут инвестировать в нашу школьную систему.

Итак, из чего состоят потери в результате обучения учащихся? Исследование выделяет 5 уровней проблемы:

• ограниченный доступ к образовательному процессу;
• потери в учебном времени;
• утраты в материально-техническом обеспечении;
• изменения в психологическом состоянии участников образовательного процесса;
• изменения в контингенте учителей и учащихся.

Потери, которых… не было?

Результаты исследования базировались на опросах более 6 тысяч учителей, руководителей 150 учебных заведений, около 4 тысяч детей и почти 11 тысяч родителей. Интересно, что 92% директоров школ отметили, что в их школах нет потерь в учебном времени. То есть учебные заведения постоянно осуществляли образовательный процесс (в синхронном и/или асинхронном режимах), а учащиеся могли приобщаться к нему. В то же время, только 40% родителей отметили, что их дети учились постоянно. В принципе, такая довольно неприятная разница в процентах частично объясняется тем, что директора говорят о заведении в целом, а родители – о своем конкретном ребенке, который, скажем, мог болеть или отсутствовать на занятиях по другим уважительным причинам. То есть разница между этими показателями была бы существенной и в доковидные и довоенные времена.

"Директора школ, как правило, считают уроки, проведенные в асинхронном режиме, состоявшимися и соответственно их тарифицируют. Но родители не считают это адекватной заменой очных или синхронных уроков", — комментирует заместитель председателя (ГСКО) Иван Юрийчук.

Небольшая часть директоров (16%) сообщила, что потери в учебном времени не компенсировались. 54% из них объясняют это тем, что нет такого обязательного требования. "Это свидетельствует о формальном подходе: зафиксировано в нормативке – делаем, нет – не делаем. Удивляет, что этот подход сохраняется в такой трудный для страны момент, но мы его фиксируем", – говорит Иван Юрийчук. Радует, что процент таких руководителей невелик.

По старому плану

Ключевыми вызовами образовательного процесса в условиях войны педагоги называют нестабильные условия обучения, ограниченность способов организации учебно-познавательной деятельности, снижение мотивации и нестабильное психоэмоциональное состояние учащихся и учителей. Как показывают результаты исследования, учителя и школьная администрация демонстрируют недостаточно гибкости и адаптивности, планируя образовательный процесс.

Более трети директоров в городах и половина в селах не меняли расписания учебных занятий — и это в условиях войны, когда в стране перебои с электроэнергией, воздушные тревоги, не хватает доступа к скоростному интернету. Кроме того, 40% педагогов в городах и 44% в селах не вносили изменения в календарно-тематическое планирование из-за изменения режима работы заведения. Только 37% изменяли количество часов для изучения темы, 32% объединяли темы, 23% распределяли темы на основе режима – синхронного или асинхронного.

"Мы понимаем, что обучение с использованием онлайн-технологий не может происходить по тому же расписанию, по которому мы работаем в очном режиме. В селах почти половина заведений не меняли расписания учебных занятий. А это значит, что дети не просто теряют физический доступ к образованию — даже те, кто физически приобщается к образовательному процессу, не получают качественного образования. Это невозможно, если мы не адаптируем расписание занятий, и, как следствие, календарно-тематическое планирование, к условиям дистанционного обучения", — говорит Иван Юрийчук.

После воздушной тревоги

Юлия Гришина, председатель подкомитета по вопросам высшего образования Комитета ВРУ по вопросам образования, науки и инноваций, полагаясь на собственный опыт, считает, что наибольший образовательный урон нанесли именно воздушные тревоги: "Как только раздается этот сигнал, я четко понимаю, что мой ребенок быстренько встает и бежит в укрытие, которое находится в соседней школе. Когда дети там, это образовательная потеря, поскольку в моей школе нет полноценного образовательного процесса в укрытии. Я жду, когда закончится воздушная тревога, и понимаю, что именно в это время мой ребенок теряет. И что мне нужно будет вечером как-то компенсировать эти образовательные потери. Я не успеваю и понимаю, насколько сложна ситуация".

Результаты исследования с опытом депутата не диссонируют. Большинство учеников указывают, что получали помощь… в виде дополнительных заданий и учебных материалов для самостоятельной обработки. В то же время учителя в первую очередь говорят об индивидуальных и групповых консультациях, дополнительных занятиях, которые проводились для учащихся. Поскольку исследование указывает на уменьшение количества учащихся, обладающих умениями, необходимыми для самостоятельного обучения (умение планировать время, организовывать свою работу, самостоятельно выполнять задачи, осуществлять самооценку), наверстать учебные потери путем самостоятельной обработки учебного материала не получается.

Смартфон – фаворит

Наиболее используемым гаджетом для дистанционного обучения среди учащихся остается смартфон – об этом сообщили 92% опрошенных старшеклассников. На втором месте – компьютер или ноутбук, его используют для дистанционного обучения 54% опрошенных, что на 10% меньше, чем в прошлом году. На третьем месте – планшет (17%). Около 2% учащихся не имеют собственной техники для обучения, но могут использовать технику других членов семьи.

"Современные учебные цифровые материалы, как правило, предполагают, что их будут использовать на компьютере или ноутбуке, – замечает Иван Юрийчук. – С телефоном учебный процесс, по сути, урезан, ограничен. То есть используем камеру, чтобы быть увиденными, и динамик и микрофон, чтобы слышать и быть услышанными".

Кстати, 25% педагогов отметили, что они не обеспечены рабочим компьютером, 20% – доступом к интернету. По словам учителей, эта проблема компенсируется наличием личного компьютера (имеют не менее 90% педагогов) и возможностью работать удаленно. Но треть педагогов использует домашний компьютер совместно с другими членами семьи, что может вызвать трудности.

Организаторы исследования спросили у учителей и о том, какая им нужна поддержка, чтобы более эффективно работать в условиях войны. 74% опрошенных отметили, что нуждаются в технической поддержке: обеспечении техникой, стабильным интернетом, электроснабжением. Около половины педагогов такую поддержку видят в повышении оплаты труда. Треть нуждается в психологической поддержке, 15-20% – методической.

О снижении мотивации учащихся к обучению отметили 50% учителей, нестабильное психоэмоциональное состояние учащихся и учителей – 35% и 16% соответственно.

"То, что образовательный процесс в Украине продолжается, что наши дети учатся, – без сомнения, огромная победа педагогов, – отмечает образовательный омбудсмен Сергей Горбачев. – Даже в условиях отсутствия финансирования на обустройство укрытий, сокращение образовательной субвенции, запоздалых, а иногда и непродуманных решений власти, массовой миграции и отключений электричества удалось удержать систему образования от коллапса — это реальный подвиг учителей, школ, общин".

Другой вопрос, продолжает Сергей Иванович, все ли у нас идеально? Надо подумать, полностью ли каждая школа использует доступные ресурсы, или нужны изменения в подходах к организации образовательного процесса.

Цифры – это хорошо, но что делать

Что же в нынешней ситуации могут сделать дети и их родители? "По крайней мере, для себя дать ответ, есть ли у вас образовательные потери и какие они, – отвечает на вопрос Сергей Колебошин, заместитель председателя Комитета ВРУ по вопросам образования, науки и инноваций. – Каждая семья может это сделать с помощью самодиагностики, с учителем или с репетитором".

Для индивидуального определения того, что ученик не приобрел во время обучения, есть локальные инструменты, и о них рассказывает руководительница Украинского центра оценивания качества образования Татьяна Вакуленко: "Это, в частности, инструменты на Всеукраинской школе онлайн с блоками рекомендаций, которые помогут определить результаты обучения по украинскому языку и математике, т.е. посмотри такое видео, проработай такой материал по такой теме. Если участника регистрирует учитель, то он также получает соответствующую обратную связь и может проводить такие локальные исследования у себя в классе. До первого сентября коллеги должны обработать и другие учебные предметы – историю Украины, естественные предметы для 5-6 класса – физику, химию, географию, биологию для классов, а начиная с 7-го – и английский язык".

Следующий уровень решения проблемы, как считает заместитель председателя Комитета ВРУ по вопросам образования, науки и инноваций, на уровне общины. "Сознательная община, которая заботится о своих жителях, должна помочь школе признать образовательные потери. Иногда достаточно трудно самим себе сказать — у нас есть проблемы. Но надо понимать, что они не потому, что мы стали хуже учить, а потому, что контекст, в котором мы учим, изменился. И если это сделать, то можно внедрить многое, например – принять на уровне общины или области целевую программу по преодолению образовательных потерь. Для этого не нужно ждать государственной целевой субвенции", – говорит Сергей Колебошин.

Однако ни один из инструментов компенсации образовательных потерь не является панацеей, отмечает Татьяна Вакуленко: "Не существует "магической таблетки". Нельзя сказать, мол, переструктурируем учебный план – и все будет хорошо. Это – большие комплексные решения, потому что у нас есть абсолютно разные категории учащихся, с разными потребностями, находящиеся в разных условиях".

Все международные исследования, говорящие о потерях в период карантина (даже в очень успешных, в частности – европейских образовательных системах), отмечают, что они существенно повлияют на экономическую состоятельность стран через 10-15 лет. А в Украине к этому приложится еще и демографический кризис. И если мы через 15 лет хотим иметь, за что жить, нам нужно приложить максимум усилий уже сегодня.