Война одиноких. Когда в украинских булочках появятся иголки
Первые сообщения о швейных иглах в партиях ягод клубники, поступавших из Квинсленда в супермаркеты по всей Австралии, появились в соцсетях в начале сентября, когда житель города Брисбен сообщил, что его друг проглотил иглу и попал в больницу. При проверке других ягод из злосчастной упаковки была найдена еще одна швейная игла.
В принципе, такие истории случались и раньше. Неприцельная порча продуктов, от которой мог пострадать любой покупатель, временами использовали для шантажа владельцев супермаркетов или производителей с целью вымогательства. Прием был стар как мир, и полиция умела с ним справляться. Шантажистов ловили при получении требуемых сумм: как только они выставляли свои требования, их поимка была уже делом времени и техники.
Но на этот раз возникла проблема: никто ничего не потребовал. Просто в клубнике появлялись иглы - снова и снова. В разных городах и штатах, в клубнике от разных производителей. Об этом стали писать СМИ - со всеми неизбежными и неприятными последствиями. Число пострадавших превысило сотню. Крупные супермаркеты Австралии сняли с продажи всю клубнику, поставляемую из Квинсленда, и объявили, что примут назад все купленные упаковки с полным возмещением стоимости. Зарубежные оптовые покупатели приостановили закупки. Некоторые производители клубники были вынуждены уничтожить весь урожай. Власти Австралии срочно ввели дополнительные меры контроля, начав пропускать всю клубнику, уходившую на экспорт, через металлодетекторы.
Австралийские политики призвали покупателей поддержать фермеров и не отказываться от покупки клубники, однако разрезать ее перед употреблением пополам. В Сети появились сотни рецептов джемов, пирогов и других блюд из протертой клубники. Власти Квинсленда, получавшего от поставки клубники только на внутренний рынок Австралии до $100 млн. ежегодно, забили тревогу и объявили вознаграждение в 100 тысяч австралийских долларов (около $72 тыс.) за информацию о злоумышленниках. В ассоциации производителей клубники предположили, что диверсию мог организовать недовольный сотрудник. В полиции Квинсленда ответили, что таких данных у них нет: то ли все опрошенные сотрудники были всем довольны, то ли, напротив, недовольных было слишком много. Тем не менее, полиция продолжила проверять все этапы производственной цепочки.
И по-прежнему никто не объявил ни о каких требованиях. Тех, кто втыкал в клубнику иголки, все устраивало. Им ничего не было нужно - ни от производителей клубники, ни от фермеров штата Квинсленд, ни от правительства Австралии. Их интересовал сам процесс.
Затем все ненадолго стихло, и хотя премьер Квинсленда Анастасия Палащук рекомендовала измельчить или выбросить всю клубнику, купленную в начале сентября, в полиции и ассоциации производителей клубники Квинсленда заверили, что ягоды, купленные после 13 сентября, абсолютно безопасны. Вероятно, клубничная производственная цепочка была к тому времени так обвешана камерами наблюдения и металлодетекторами, что впихнуть в клубнику что-то постороннее представлялось уже невозможным.
Тогда появились подражатели. Острые предметы стали находить не только в клубнике, но также в яблоках и бананах. Наконец, 19 сентября было объявлено, что в результате анализа видеозаписей в супермаркетах был задержан подросток, уличенный в том, что он подкладывал иголки в клубнику. Задержанный физически не мог быть ответственным за все случаи подкладов в разных городах, и, будучи несовершеннолетним, избежал тюрьмы. Его передали службе по работе с молодежью штата Новый Южный Уэльс. Явных мотивов в его действиях выявлено не было, так что помощник комиссара полиции штата предположил, что делал он это "для забавы".
В этот же день произошло еще два события. Ученик начальной школы в Ньюкасле обнаружил иглу в банане, упакованном в коробку для школьных завтраков, а премьер-министр Австралии Скотт Моррисон заявил, что власти намерены увеличить максимальное наказание за преднамеренную порчу продуктов, представляющую опасность для окружающих, с 10 до 15 лет.
Моррисон также обратился к тем, кто "устраивает розыгрыши и шалости, угрожающие жизни и здоровью людей". "Это не шутка, это не смешно. Вы подвергаете опасности жизни трудолюбивых австралийцев, вы пугаете детей. Ты трус и жалкий червь, и если ты делаешь такие вещи в этой стране, то мы за тобой придем", - заявил он, пригрозив беспощадным наказанием "всем идиотам", которые посмеют "прийти в супермаркет для того, чтобы насовать иголки и булавки в фруктовую продукцию ради шутки или хайпа в соцсетях".
Но идиоты на слова премьера никак не отреагировали. И хайпа в соцсетях тоже не было. Вообще ничего не было, кроме иголок, воткнутых в разные фрукты и по всей Австралии. Первый задержанный "игольный террорист" надолго оказался и единственным. Уже 20 сентября обещанные Моррисоном поправки в федеральный закон были приняты. В этот же день на Тасмании девятилетий мальчик обнаружил стальную булавку в яблоке.
Кризис продолжился. Случаи обнаружения иголок, воткнутых во фрукты, то прекращались, то возобновлялись. Всем было понятно, что за иголками, которые по крайней мере теоретически, можно обнаружить металлодетектором, в любой момент могут последовать, к примеру, зубочистки, не видимые ни детектором, ни рентгеном. Задержанных не было. Признаний в соцсетях не было. Требований денег или чего-то еще не было.
Наконец, спустя почти два месяца после первого задержания, когда по данным министерства сельского хозяйства Австралии отрасль уже понесла убытки более чем на $115 млн., появилась вторая задержанная: 50-летняя женщина по имени Ми Ут Чинь, работавшая в компании, поставлявшей клубнику в супермаркеты по всей стране. Она никак не была связана с задержанным в сентябре подростком. По словам представителей федеральной следственной группы, арест Ми Ут Чинь стал результатом "чрезвычайно сложного и масштабного расследования" с участием более чем ста следователей, в ходе которого "были тщательным образом изучены все звенья производственной сети и опрошены сотни сотрудников компаний, поставляющих клубнику в супермаркеты".
Через три дня после ареста Ми Ут Чинь иглы были найдены в свежих грушах, купленных в супермаркете в Мельбурне.
По-прежнему, никто не выставил никаких требований. Нет ни хвастовства, ни роликов в соцсетях. Есть только иглы. И, конечно же, во всем этом нет ничего личного. Такой террор бьет вслепую, не разбираясь.
Что же происходит в Австралии? Может ли это коснуться и нас? Начнем с того, что речь едва ли идет о развлечении. И до тех пор, пока такие поступки будут трактоваться как "розыгрыши и шалости ради шутки или хайпа в соцсетях" попытки противодействовать такому террору будут безуспешными.
Это не шутки. И не поиск хайпа. И не шантаж. В любом из перечисленных случаев такие действия породили бы какой-то публичный выхлоп. А то, что мы видим - это действия обиженных, отчаявшихся и озлобленных людей, не имеющих иного способа выразить свой протест.
Непонимание мотивов таких действий - самое опасное из всего, что есть в этой истории. Между тем, непонимание налицо: суд отказал Ми Ут Чинь в освобождении по залог именно потому, что ее мотивы не были им поняты. Но такое непонимание очевидных, в общем-то, вещей тоже не могло возникнуть на пустом месте. Оно могло стать только следствием культурной традиции: традиции сглаживать острые углы, искать сиюминутный компромисс и разводить по углам враждующие стороны.
Запад не всегда был таким. Традиция укоренилась после двух мировых войн и глобальных миграционных процессов, накрывших весь мир. Но, как оказалось, бесконфликтный стиль общения и широкий взгляд на вещи не всегда дают эффект. Остается сухой осадок проблем, которые можно разрешить только ценой конфликта. Конфликт должен проявить себя, вырваться из-под спуда, после чего его можно изучить, зафиксировать разногласия сторон, и приступить к выработке условий перемирия. При этом стороны, скорее всего, не придут к общей точке зрения и не станут любить друг друга.
Но благотворного выплеска вражды и ненависти не происходит. Всеобщая обязательная толерантность и список табуированных тем оборачиваются настоящей диктатурой. Заявив о своих проблемах, своем видении ситуации - о том, к примеру, что какие-то ваши взгляды отличаются от общепринятых, а с какими-то группами населения вы не желаете иметь никаких дел, вы рискуете стать изгоем. В некоторых случаях можете даже оказаться в тюрьме - притом, не за конкретные действия, а всего лишь за то, что в современном новоязе стали называть "языком ненависти".
Борьба за всеобщую любовь, обязательная политкорректность и запрет на "язык ненависти" приняли форму навязчивой цензуры. Вместо социальных групп, иногда - враждующих, иногда - соперничающих, а иногда даже относящихся друг к другу более или менее терпимо, появились не миллионы людей, сплоченных всеобщей любовью и пониманием, а миллионы одиночек, вынужденных носить в себе свои проблемы и антипатии.
Это похоже на обстановку в палате психиатрической лечебницы, описанной в романе Кизи - кстати, как отрицательный пример шарлатанской карательной психиатрии. Но в эту палату оказалось загнано все западное общество. Те, у кого не хватает смелости, а также умений и ресурсов для открытого бунта - будь то объединение с такими же бунтарями для коллективного сопротивления или бунт в одиночку, как это сделал Марвин Химейер, вынуждены либо терпеть, нося невысказанный протест в себе, либо, если сил терпеть уже не осталось, бунтовать тайно.
Но тайный бунт - тоже непростое дело. Нужно найти способ. Когда об этом способе начинают писать СМИ, у бунтаря-новатора появляются подражатели. Способ с иглами, надо признать, по-своему очень неплох. Он позволяет излить накопившуюся ненависть на мир, доставив неприятности множеству людей, испытать прилив адреналина в момент осуществления диверсии, но в то же время свести личные риски к разумному минимуму. Ведь из множества "игольных террористов", а их явно было довольно много, попалось всего двое.
Итак, природа явления понятна. Каковы же выводы? Десятка таких террористов достаточно, чтобы причинить убытки на сотни миллионов долларов и поставить на уши целый континент. Полицейские методы тут не работают: даже если всех участников таких акций удастся отловить и привлечь к ответственности, у них обязательно появятся новые подражатели. Ведь социальное давление, вытесняющее людей в эту область действий, никуда не делось.
Право не любить, и даже ненавидеть кого-то или что-то, быть с чем-то несогласным, иметь собственную, даже абсолютно нетолерантную зрения, и открыто ее выражать - да, пусть в рамках приличий, без сопутствующих действий, но открыто, не опасаясь наказания за свои мысли и идеи, должно быть признано одним из базовых человеческих прав. Нельзя привлекать к ответственности только за то, что кому-то нравится личность или идеология, считающаяся "по умолчанию" преступной и недопустимой. Или за то, что кто-то отрицает "общепринятый" взгляд на историю или мироустройство. Рассуждения о том, что чьи-то взгляды, обычаи, бытовые привычки или даже действия, не нарушающие общественный порядок и не посягающие на чью-то жизнь, здоровье и имущество могут оскорблять чьи-то чувства должны быть изъяты из обращения. Чувствительный - так отвернись, заткни уши и перейди на ту сторону улицы.
Наш мир очень сложный, и, в силу этого, очень хрупкий. Иголкой, загнанной в клубнику в штате Квинсленд, вполне может пораниться кто-то на другом конце света. Число людей, которые, получив доступ к кнопке "Взорвать этот гребаный мир", нажали бы ее, пусть и после некоторых колебаний, пугающе велико. Впрочем, мир наш настолько хрупок, что и кнопки никакой не нужно. Мы уже вполне способны перемочить друг друга в массовом порядке просто потому, что денек сегодня выдался неудачный.
Эту ситуацию подробно разобрал Альфред Бестер в романе "Тигр, тигр", где вещество ПирЕ, которое силой мысли способен взорвать любой житель Земли, оказывается рассеяно по всему миру. Теперь уже нельзя просто так пожелать, чтобы мир провалился в ад, поскольку от такого пожелания он действительно в ад и провалится. Что делать? Ответ, данный в романе, звучал так: "Мы все в одной упряжке. Будем жить вместе или вместе умрем".
Конечно, до ситуации, описанной Бестером, нам еще далеко. Но плохое настроение и неудовлетворенность жизнью одного человека уже сегодня могут возыметь последствия, которые коснутся тысяч других людей. На днях одна из крупных агрофирм объявила о том, что отслеживает эмоциональный фон своих сотрудников, поскольку счастливые люди более продуктивны. С теми же, кто недостаточно счастлив, работают психологи. Неподдающихся осчастливливанию увольняют и набирают изначально счастливых.
Мысль о том, что уволенные могут прочесть в сети информацию об австралийских инцидентах с фруктами и сделать свои выводы, немного смущает. Особенно в момент откусывания и прожевывания утренней булочки... Пока, впрочем, все обходилось благополучно. Посмотрим, что будет дальше.