В рабах у государства. Как зэки могут помочь медреформе на селе
По случаю новогодних и рождественских праздников "ДС" вспоминает самые резонансные материалы прошлого года
Отменив норму об обязательной отработке для выпускников вузов, Верховная Рада не пошла в этом благом намерении до конца, оставив в силе некоторые "сельские" квоты. Это значит, что в первую очередь в вузы будут зачисляться абитуриенты, которые подпишут договор о трехлетней отработке в селах и СМТ. Это касается пед- и медвузов. Именно учителей и врачей. Постановление о "сельских" квотах для аграриев и транспортников отменили полгода назад. Отменять квоты и распределять в село учителей и врачей депутаты не посчитали нужным. Отработку молодым специалистом депутаты назвали рабством, и есть особая пикантность (и честность) в том, что некоторые категории выпускников они пожелали оставить в этом статусе.
В этом можно проследить преемственность с советскими нормами о "колхозных" квотах, по которым, в частности, в пед- и медвузы поступали далеко не лучшие, зато готовые (вернее, обреченные) вернуться/поехать в село абитуриенты. Впрочем, выпускники из числа сельской молодежи, поступавшей по этим квотам, как известно, из кожи лезли, чтобы не возвращаться, и их легко можно понять каждому, кто видел изнутри колхоз. В советское время распределение в сельскую местность было разновидностью наказания, ссылки. И, судя по риторике, таковым остается до сих пор: будущих специалистов неаграрной сферы затягивают в село, держа перед носом морковку — возможность поступить в вуз. Государство фактически само предлагает детям "продаться в рабство", подписав договор о распределении.
Вы спросите, чем это отличается от контракта? Ведь тот, кто по нему учится, тоже каким-то образом будет компенсировать стоимость обучения своему благодетелю. На самом деле отличий хватает. Во-первых, погасить свой долг перед спонсором можно разными способами, в то время как государство потребует именно работы. Во-вторых, спонсор не живет на твои налоги, а потому денежные отношения с ним просты и прозрачны. Наконец, в-третьих, спонсор не распределяет места в вузах. Хватило бы и этого последнего: квоты — всегда лазейка для манипуляций и коррупции.
Интересно, что СМИ и депутаты, дважды провалившие проект решения об отмене данных квот, сосредоточены именно на этих двух позициях — медиках и учителях "для села". Почему именно на них? Почему не на транспортниках, агрономах и ветеринарах, например? Потому что манипулировать квотами в медуниверситеты куда доходнее? А может, потому, что во многих головах до сих пор царит ХIХ век, когда врач и учитель (и еще священник — но это вне компетенции ВРУ) были "просветителями" села? Депутаты и чиновники в столице нутром чуют, что с селом "надо что-то делать". Они правы. Действительно, надо. Но "просвещением" в духе ХIХ века тут не поможешь.
Точно так же, как не решаются медицинские и образовательные проблемы села принудительным распределением выпускников вузов.
Надо сказать, решение о распределении пед- и медработников в село выглядит странно в свете последних реформ в системе образования и медицины. Школы в селах массово закрывают, а уцелевшие укрупняют. Но необходимость в учителях при этом не растет, поскольку укрупнение сводится к увеличению числа детей в классах, но не количества классов. Новые школы не строятся, старые не прирастают учебными корпусами, детей просто поплотнее упаковывают. Это не касается разве что элитных поселков вблизи крупных городов, где иногда появляются новые школы, но это капля в море.
В медицинской сфере вводят институт семейных докторов, а это предполагает долгую историю взаимоотношения семьи и врача. Смена семейного врача каждые три года — нонсенс. Но еще труднее представить себе, как это положение о семейном враче и тем более "свободном выборе" его может быть реализовано в сельской местности.
Зачем же медиков и учителей завлекают в село правдами и неправдами? Под неправдами я понимаю обязательство "обеспечить жильем с отоплением и освещением" за государственный счет. Не думаю, что кто-то соблазнится такой "щедростью". Зная реалии села, могу себе представить это жилье. Печка, а на печке свечка — тоже жилье с отоплением и освещением. Дописка "согласно нормам" не утешает, потому что нормы существуют на количество тепла (а печка дает много тепла, вот только дрова очень любит), а сельские нормы на электрику весьма "экономны" и часто зависят от состояния местных электросетей. Водопровода с канализацией даже не обещают — тут спасибо за честность. Качество жизни в селе таково, что сюда можно разве что направить по распределению, потому что по собственной воле никто не поедет. Именно такова логика наших законодателей, отказавшихся отменить "сельские" квоты.
Как обычно, в столице принимают решения, имея довольно туманное представление о природе проблем на периферии то ли в силу собственной лености, то ли в результате манипуляций со стороны местных "бояр", которые на плохой осведомленности "царя" делают свои маленькие гешефты. А может, все все знают, но просто не хотят разгребать авгиевы конюшни, в которые превратилось украинское село, и забалтывают проблему да затыкают самые зияющие дыры "человеческим материалом". Ровно так, как поступали их предшественники —чиновники СССР. С той лишь разницей, что те действовали несколько эффективнее, отчего, разумеется, было только хуже.
Проблемы образования и медицинского обслуживания в селе, как и множество других проблем, решаются не столько кадрами, сколько коммуникациями. Настоящая проблема села — это дороги (да, дураки тоже, но о них как-нибудь в другой раз). Школьные автобусы слетают с заснеженных трасс или ломаются посреди степи, в отдаленных районах в XXI веке люди умирают от гангрены или аппендицита просто потому, что лег снег. Или все еще хуже: в соседнем селе женщина умерла от укуса осы в гортань. За 15–20 минут, пока развился отек, "скорая" не долетела бы, но женщину можно было спасти, если бы на ФАПе нашлась ампула с кортикостероидом.
То есть вторая настоящая медицинская проблема села — состояние ФАПов. Если честно, их было бы вполне достаточно при нормальном обучении персонала, наличии необходимых хотя бы для экстренной помощи медикаментов, а также "скорых" и дорог (или санавиации), которые обеспечили бы быструю доставку пациента к врачу в ближайший город. Для того чтобы поддержать жизнь в теле человека до приезда бригады "скорой", не нужен врач с высшим образованием — достаточно фельдшера, который регулярно проходит курсы обучения для парамедиков, и качественно заполненной аптечки на ФАПе. Но это почти невозможно, потому что для хранения сильнодействующих препаратов — а без них никак не обойтись в экстренных случаях — нужны особые режимы хранения и учета. И, соответственно, контроля, чтобы вовремя заметить, например, странную "текучку" морфия, как это случилось с булгаковским врачом. Куда проще свести ФАПовскую аптечку к бинту и зеленке.
Проблема с кадрами, конечно, тоже есть. Найти желающих на вакансию сельского участкового врача в сильно пересеченных местностях — особая кара хедхантеру за грехи трех поколений предков. Несколько хуторов, затерянных в лесу или разбросанных в горах, — это тоже чьи-то участки. Как туда добирается врач? Где на подводе, где на "буханке", а где и на своих двоих. Это огромная проблема. Как ее решают наши "реформаторы"? Они покупают каждому участковому на экстремальном участке квадроцикл и аэросани? Предоставляют ему в любой момент машину с повышенной проходимостью? Вертолет, наконец? Нет. Они обещают ему "жилье с отоплением и освещением". И эту условную печку со свечкой, видимо, считают хорошим предложением.
Потому что проблема, повторюсь, не медицинского свойства: врач, даже если у него диплом с отличием, не умеет делать операции по телефону.
Если и говорить о врачебных квотах в таком контексте, это должны быть квоты не для вузов, а для пенитенциарной системы: осужденные медики могут отбывать свои сроки на особо тяжелых сельских участках. Преимущества для участков очевидны — тут можно получить специалистов, которые будут "отрабатывать" не три года, а пять, десять лет. Да что там — даже пожизненных участковых можно заиметь. По крайней мере, понятно, за что им все это. В отличие от выпускников вузов, которые в большинстве своем еще не успели нагрешить так сильно. Осужденный тоже не в накладе: хата с печкой и свечкой наверняка не хуже, чем барак на зоне.
Тут, впрочем, есть парадокс. На самом деле в инициативе с направлением в село выпускников вузов — и не только медиков и педагогов — что-то есть. Село требует притока новой крови и сил. А без них оно все быстрее из клубка проблем будет превращаться в социальный нарыв. Снять напряжение помогла бы внутренняя миграция — "перемешивание" городского и сельского населения. Да, министр культуры будет недоволен — никакой генетики не останется, если села будут "завезенные". Но на правах сельского жителя отвечу министру: нет никакой генетики лучше, чем та, которая наличествует.
Поэтому отмену постановления о привлечении сельской молодежи в вузы с дальнейшим возвращением в родные пенаты нужно приветствовать. Не сельскую молодежь нужно заманивать в село, а городскую. Для этого следует отказаться от рабских договоров об отработках "на полях страны", а вместо этого сделать идею переезда в село привлекательной. Не выделять хату с печкой и свечкой, а разработать кредитные программы для желающих переехать (но не в элитные поселки вблизи столицы, а в настоящее село) и позаботиться о коммуникациях. Жители крупных городов, достигая определенного уровня дохода, норовят перебраться в пригород. Эту тенденцию можно развить, сделав деурбанизацию если не трендом, то хотя бы вывести из разряда экзотических приключений, чудачеств и презренного дауншифтинга.
Село — интересный и малоосвоенный ресурс. В данное время оно приходит в упадок и вымирает, поставляет неквалифицированную рабочую силу в города и за границу. Но ситуацию можно изменить, если принести сюда новые стандарты жизни. Сами бывшие колхозники переломить традиции и вывести сельскую жизнь на новые стандарты не могут — здесь не место описывать причины, но они есть и вполне веские. Что можно попытаться сделать — изменить социальный срез села. Но этого не достичь кабальными договорами об обязательной трехлетней отработке — люди будут приезжать в село, как в тюрьму, чтобы отбыть, а не жить. Для этого нужны позитивные, привлекательные программы, включающие в себя кредитование, моду на виртуальный офис и удаленную работу и, главное, развитие инфраструктуры.
