Стихи вместо дров. Как о героях "расстрелянного возрождения" сняли нетрагическое кино

В среду, 8 ноября, в Киеве прошел премьерный показ документального фильма Тараса Томенка "Дом "Слово", посвященный судьбе поколения "расстрелянного возрождения". Премьера состоялась в кинотеатре "Жовтень" при участии съемочной группы.
После старта проката съемочная группа картины отправится в путешествие по регионам Украины, где будут организованы специальные показы и дискуссии с создателями фильма. Впоследствии лента будет доступна в рамках просветительских показов в школах, библиотеках и киноклубах.

Фильм рассказывает об одном из самых больших преступлений советской власти — уничтожении мощного художественного движения, возникшего в 20–30-х годах в Харькове. В квартирах дома под названием "Слово" жили самые известные деятели украинской культуры — писатели, поэты, художники режиссеры. Среди них — Павел Тычина, Наталья Ужвий, Владимир Сосюра, Остап Вишня, Олесь Курбас, Николай Хвылевой, Майк Йохансен, Михаил Яловой, Иван Багряный и др. Специально собранную в одном месте интеллигенцию в течение нескольких следующих лет посадили в лагеря или расстреляли.

Авторами сценария выступили Тарас Томенко и поэтесса Любовь Якимчук. Они использовали только документальные материалы, фотографии и киносъемку из архивов СБУ, институтов и университетов. Но "Дом "Слово" больше, чем документальный фильм: тысячи цитат писателей и поэтов, работников НКВД, партийных бонз и тогдашних сексотов сложились в эмоционально сильное художественное произведение.

Режиссер Тарас Томенко рассказал "ДС", как создавали "Дом "Слово"

— С чего все началось?

— Идея этого фильма пришла ко мне еще в студенческие годы, во времена учебы в университете. Кроме того, я родился в семье писателя, поэтому эта тема мне близка. Четыре года назад начал работать над сценарием полнометражной игровой картины. Работал над ним с поэтессой из Донецка Любой Якимчук. Тогда, во времена Януковича, даже надежды не было, что мы снимем этот фильм, — работали в стол. У нас накопился большой объем документального материала, и я решил делать все же неигровую ленту. Углубился в исследование той эпохи. Нам очень помогла литературовед Ярина Цымбал, которая выступила литературным консультантом. Она очень хорошо владеет материалом, изучает и исследует ту эпоху.

— Как вам удалось совладать с таким количеством совершенно разной информации?

— Мы строили фильм в форме коллажа. Брали архивные материалы — следственные дела, допросы, доносы, отрывки из художественных произведений, чтобы сплести такую ткань, которая помогла бы публике почувствовать атмосферу дома.

— А сложно ли было вам воссоздавать в таком непрямом ключе образы знаменитых обитателей дома?

— Мы не показываем их как этакие живые монументы. Наоборот, это молодые люди, полные сил, фантазии, создатели нового языка в искусстве. Это целое соцветие украинского Ренессанса, которое собралось под одной крышей, — уникальный случай в истории. Но это стало и причиной, по которой "Слово" стали называть домом предварительного заключения. В нем были все удобства вплоть до солярия на крыше, чтобы писатели не отвлекались от творчества. И вот этот коммунистический рай превратился в ад. Дом прослушивался, система четко работала с психологией: мы нашли энкаведистскую методичку по вербовке персонала. 

Собственно, после самоубийства Николая Хвылевого, потрясенного картинами Голодомора, начался этот кровавый кошмар. Каждую ночь воронки кого-то забирали, у каждого писателя стоял тревожный чемоданчик, все прислушивались к шагам на лестнице. В этой атмосфере люди сходили с ума — Сосюра действительно попал в сумасшедший дом, не мог этого выдержать. Может, благодаря тому и остался жив. Писатели очень странно себя вели. Тот же Николай Кулиш даже ждал чистку, потому что думал, что он пройдет какое-то очищение и его оставят в живых. Но подлость этой машины была в том, что она выделяла гениальных людей и подвешивала их в ощущении постоянной опасности. Так остались в некоем вакууме Сосюра, Тычина, Бажан. Это было едва ли не хуже расстрела, потому что сломанный поэт не мог творить — только воспевать... Это одна из самых таинственных страниц украинской культуры, на которую мы хотим пролить свет. Величайшей похвалой для нас будет, если после просмотра зритель придет домой и откроет книгу с произведениями тех, о ком мы говорим. Ведь поэт живет, пока его читают и помнят.

— Из чего вы исходили при написании сценария?

— Мы начинаем от истории построения и заселения дома, а потом структурно путешествуем по квартирам. Мы сознательно не делали никаких реконструкций, у нас нет комментаторов, мы брали только то, что касается периода 1929–1933 гг., хронику того времени. В картине преобладает прямая речь. Например, пронзительная переписка Антонины Кулиш с мужем, которого уже забрали на Соловки. Это маленькие листики форматом в два спичечных коробка, исписанные красным карандашом. Она сидит в четырехкомнатной квартире, в которую уже подселили других людей. Пишет, что их выбросили на улицу и неделю к ним соседи боялись подойти. И так мы идем по каждому из писателей. Даже даем свидетельства дворника дома, у которого Сосюра занимал 15 копеек на трамвай, долг возвращал листами со стихами, а дворник топил этими стихами. К большому сожалению, многое осталось за кадром. Там о каждой квартире можно снимать отдельный фильм, каждый житель оставил огромный потенциал. Мы не вправе это забыть.

— Что вас больше всего поразило во время работы над фильмом?

— Все впечатляет. На каждую фигуру надо смотреть через ее произведения, но когда узнаешь какие-то бытовые вещи, то понимаешь, что это был за человек. К примеру, Курбас любил хорошее дорогое белое вино и закусывал его соленым миндалем, а Кулиш мог выпить дешевой водки и закусить соленым огурцом. По школьным программам нельзя понять, где Курбас, Кулиш, Хвылевой, а тут оказывается, что они все были соседями. И волосы становятся дыбом от мысли, что столько гениев проживали в одном месте.

— Хотя фильм документальный, текст все же начитывают актеры. Какие задачи вы ставили перед ними?

— Установки актерам были такие, чтобы это звучало как живой язык. Именно звучание актерских голосов и музыки дает цементирующую основу. В Польше после премьеры вышел человек, уверенный, что он смотрел цветной художественный фильм, хотя "Дом "Слово" документальный и черно-белый. Вот так это работает в сознании благодаря языку, цитатам авторов. При этом фильм не является трагическим — большую его часть зритель смеется.

— Фильм не трагический — звучит странно, учитывая то, как сложились судьбы жителей "Слова".

— Мы сознательно не хотели сводить все к термину "расстрелянного возрождения", потому что в нем сразу заложен негативный отпечаток. А наши персонажи не жертвы, а герои. Мы устраняем мотив поражения. Жители "Слова" достойно вошли в историю мировой культуры, и это наше огромное достояние. Они остались героями, благодаря их творчеству появились шестидесятники, а после — уже наше поколение, которое до сих пор противостоит диктатуре, которая их расстреливала.

— Какой вы видите судьбу фильма в прокате?

— Я рассчитываю, что смотреть его пойдут неравнодушные молодые люди, которые интересуются своей историей, своей культурой в контексте Европы.

— Значит, вы ставили перед собой и просветительские, и художественные задачи.

— Слово "просветительство" мне не очень нравится, но пусть будет так. Это нужно знать. Я от себя ничего не внес — только взял голоса из прошлого и передал их современникам, построил мостик между тем временем и нашим. Моя заслуга только в этом. А так все принадлежит тем людям: посыл, эмоции, образы.

— "Дом "Слово" изначально задумывался как игровой фильм. Есть ли у него будущее?

— В свое время наш игровой сценарий выиграл конкурс "Коронация слова" и дважды — питчинг Госкино. Мы сейчас будем делать его новую редакцию и готовы запускать съемку с нового года. Это должна быть полноценная драма с элементами детектива и любовными линиями.