Собака тоже человек. Как итальянский суд открыл ящик Пандоры
Трогательная новость об итальянской профессорше, выбившей через суд право на оплачиваемый отпуск по уходу за больной собачкой, облетела отечественные СМИ, одновременно бедные и жадные до позитивчика. Ведь это так мило — признать, что братья наши меньшие имеют право на заботу наравне с людьми. Это так мило, что женщина заставила суд это признать, а через суд — своего работодателя. Те, кто держит дома кошку или собаку, наверняка не сочтут это преувеличением: наши питомцы — это члены семьи. А если судить по соцсетям, это "лучшие люди" в наших квартирах и даже в некоторых жизнях. Героиня сюжета заставила работодателя заплатить за больничный, потому что уход за больной собакой — это соблюдение нормы закона, согласно которой отказ от ухода за животным расценивается как жестокое обращение. За это владельцу животного грозит тюремное заключение на срок до года и штраф до 10 тыс. евро. Хозяйка утверждала, что она совершила бы преступление, если бы не была с собакой в это время, представив справку о необходимости операции для пса. Суд с аргументами истца согласился и постановил выплатить отпускные по семейным или личным обстоятельствам.
То есть собака фактически сравнялась — в ограниченном судебном и смысловом поле — с любым другим человеческим членом семьи. В этом членстве нет ничего противоестественного — люди всегда жили с животными, формировали с ними симбиоз, в рамках которого все зависели друг от друга. Оторвавшись от земли, мы сохраняем связь со своим первобытным прошлым, формируя семейственность (чтобы не сказать — стайность) с домашними животными. Расширенная семья, в которой каждой твари есть место, — это нормальная семья, хотя в условиях города и квартиры иногда эта расширенность кажется несколько неуместной.
Однако в расширенных семьях-стаях все, как в нормальных стаях: здесь каждая тварь занимает свое место. Взрослые — это взрослые, дети — дети, а животные — животные. И никто не подменяет друг друга, не претендует на место другого и не воспринимается в статусе другого. Мать расширенного семейства вряд ли будет претендовать на оплачиваемый отпуск по уходу за котом — хватит и тех больничных, которые она один за другим хватает из-за детских инфекций. У собаки есть место, и оно не в хозяйском кресле (правда, коту вы ни за что этого не втолкуете). Каждый имеет свой круг обязанностей и свои права, свою пайку и свою долю внимания со стороны прочих членов сообщества. Каждый имеет свою меру любви и учится уклоняться от чужой меры раздражения. В общем, стая себе как стая — в единстве и внутренней борьбе.
Совсем другая ситуация, когда питомец занимает в семье то место, которое отведено человеку — взрослому или ребенку. А подобная тенденция — очеловечивания животного в рамках отношений с хозяином — набирает обороты и постепенно, как видим, отвоевывает юридические позиции. Если раньше это был удел преимущественно пожилых одиноких бабулек и дедов, обрастающих кошками и сопровождаемых везде собакой, или бездетных (тоже преимущественно пожилых) пар, или вовсе ведьм с колдунами, у которых на плече сидит филин или ворон, а под подолом прячется говорящая кошка или крыса, то теперь эта тенденция молодеет, расширяется и не имеет никакого отношения к магии и фольклору. Лучше любить собаку, чем связываться с людьми. Лучше завести рыбок, чем ребенка.
И что бы ни говорили защитники животных и живой природы в целом, эти сентиментальные отношения не имеют ничего общего с любовью к природе или даже конкретно к животным. А любовь к животным не имеет ничего общего с членством в семье. У моей нелюдимой соседки — из тех, которые животных любят больше, чем людей, — на дворе тусуются от 10 до 20 кошек и несколько собак. Они к ней приходят, прибиваются, приползают полумертвые. Она ругается, ворчит, лечит, ставит еще одну миску. У большинства питомцев нет не то что поцелуя на ночь, даже собственных кличек. Все они "коти" да "кітки". Никому в голову не придет, что это члены семьи. И я даже не могу с уверенностью сказать, что это любовь, потому что это скорее стая и единокровие, как у Маугли с волками и джунглями.
Но моя соседка живет в условиях суровой — местами почти первобытной — сельскохозяйственной реальности. А мир-то становится мягче, комфортнее (местами) и оттого внимательнее к слабым. Ну и мы ведь в ответе за тех, кого приручили, правда? Но вот что любопытно: когда Экзюпери писал эту фразу, обреченную быть истертой, он писал ее о людях, а не о животных, несмотря на то что произносит ее Лис. Эта фраза объединяет Лиса с Принцем, и Принца с Розой, и Принца с рассказчиком, и вообще всю Планету людей. Люди — вот кто в фокусе нашей любви, заботы, страдания и счастья. Но у нас акценты смещаются. Как говорила еще одна знаменитая француженка, "чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак". Сказано, между прочим, тоже в большей мере о людях, а не о собаках.
Но нам удобнее иметь дело с собаками. Или с кошками. И оттого собаки и кошки уже не только (и все чаще не столько) расширяют семьи, сколько подменяют их. Любить собак проще, чем любить людей. Уживаться с кошкой, даже самой несносной, проще, чем с другим человеком, даже самым родным. Мы в ответе за тех, кого приручаем, потому мы предпочитаем приручать собак и кошек, а не людей. Животные проще в эксплуатации.
Одиночество на самом деле страшная штука. Мы нуждаемся в ком-то рядом, и хорошо, что у нас есть возможность выбрать что-то попроще, чем другой человек. Домашние животные — идеальные объекты любви и заботы, и потому именно их люди все больше выбирают в качестве единственного объекта. Жить в любви и гармонии с котом куда проще, чем жить в любви и гармонии с мужчиной. Привязанность к спаниелю не такая рискованная, как привязанность к женщине. Забота о морской свинке или канарейке куда менее обязывающая, чем о ребенке. Я вам могу сказать с уверенностью: люди обязательно заставят вас страдать. Животные не сделают этого почти наверняка. Дети наверняка разобьют вам сердце, испортят кровь, фигуру, цвет волос и состояние кожи лица. Они будут претендовать на сто процентов вашего времени, включая священные часы сна и творчества. В то время как кошка снимает стресс, а собака располагает к здоровому образу жизни.
Животные вполне могут заменить нам человека рядом. Мы можем с ними удовлетворить потребность в сентиментальных чувствах и в заботе о другом, более слабом существе. Без особого риска. Конечно, если с котиком что-нибудь случится, мы будем страшно переживать и даже впадем на какое-то время в депрессию, я это вам точно говорю, по опыту. Но только представьте, что то же самое случилось не с котиком, а с родным человеком. Который плоть от плоти вы. Представили? То-то же.
Наше время на редкость скупо на сильные чувства. То ли мы настолько эгоистичны, что не хотим их растрачивать и копим — для себя или просто так. То ли мы их боимся — и обращенных на мир, который так хрупок, и обращенных внутрь себя, потому что мы-то еще более хрупки, чем мир. Интенсивность чувств прямо пропорциональна масштабам разрушений, к которым они могут привести, — как изнутри, так и снаружи. Поэтому мы находим способы снизить накал. Жить, как известно, вообще страшно. В жизни, как известно, правим не мы, не наша воля. Так стоит ли увеличивать риск, обрастая глубокими привязанностями и обрекая себя на боль? Стоит ли отягощать свою — и так нелегкую — ношу дополнительными обязательствами и ответственностью? Ведь можно же найти такой способ, когда и живешь с кем-то, и заботишься, и за кого-то отвечаешь, но все же не головой и не всей кровью сердца.
В заботе о слабом мы находим убежище от общей жестокости мира, которую мы не в силах отменить в целом, но можем от нее оградиться в своей зоне комфорта, очерченной кругом нашей заботы. Наш дом, наша семья — островок космоса, в котором все гармонично, окруженный океаном хаоса, в котором правит закон джунглей. Нет ничего противоестественного в том, что в Италии, у берегов которой тонут беженцы, суд признает за спаниелем статус полноценного члена человеческой семьи. Тут как раз все очень гармонично — степень очеловечивания внутри ойкумены должна соответствовать степени бесчеловечности мира за ее чертой.
С другой стороны, интересно будет посмотреть, станет ли расти количество подобных исков и с какой скоростью, и не только в Италии. Может статься, что итальянский суд открыл ящик Пандоры, и лавина желающих посидеть дома, чтобы облегчить страдания своих заболевших домашних питомцев, заставит чиновников европейской ойкумены задуматься об изменениях в трудовом законодательстве.