Сколько нынче стоит чудо

Потому что все репродукторы, все экраны и рекламные табло так и сыплют соблазнительными предложениями "купить ребенку подарок от святого Николая/Деда Мороза/под елочку". 

Мама, разве подарки от святого Николая покупают? А ты говорила...

Говорила. Как говорили в детстве мне. Как говорит масса родителей своим детям, что подарки - это чудо святого Николая или Новогодней ночи. И для многих детей одним из этапов взросления становятся попытки не спать в заветную ночь, чтобы увидеть (и заодно проверить). А другая масса родителей считает, что это неправильно - нечего детей кормить небылицами, они имеют право знать и т.д. В общем, вечный, как само воспитание, спор Корнея Чуковского с Надеждой Крупской: нужна детям сказка и вера в чудо, или это все презренный обман и пережиток.

Каждый родитель отвечает на этот вопрос сам - и это его личный родительский выбор. На который - как и на любой другой выбор - давят чьи-то деловые интересы. Но если в иных ситуациях есть спасение от рекламы в "дни тишины" или в виде запрета размещать рекламу фаст-фуда возле школ, то как потребовать от рекламистов не выдавать страшную родительскую тайну о том, кто именно кладет под подушку или под новогоднюю елку подарки для детей?

Впрочем, этот вопрос - только вершина айсберга. Реклама, как известно, двигатель торговли, а праздники - это торговый пик. К тому, что Новый год - это праздник чистого и неуемного потребления, мы привыкли еще с эпохи новогодних пайков с шампанским, шпротами в банке и синюшным бройлером. Для советского человека ломящийся стол и был самым настоящим праздником. Но к тому, что в потребительский бум превращаются христианские праздники - к этому еще привыкли не все.

То есть некоторые из этих праздников сразу были восприняты нами как коммерческие - День святого Валентина, например. Его мы просто "слизали" с западной традиции - со всеми плюшевыми сердечками, конфетами, открытками с музыкой и примороженными розочками в целлофане. Многие возмущаются - а мне, вот, нравится. Куда лучше, чем "гендерные праздники" СССР - 23 февраля девочки поздравляют мальчиков, 8 марта, наоборот, мальчики девочек. Т.е. в СССР тоже были свои потребительские праздники, но страшно советские - во-первых, поздравляли "коллективно" и в приказном порядке, а во-вторых сами праздники были разделены и четко маркированы, как кабинки в общественном туалете. И, кстати, "православная альтернатива" - "день семьи" в память о Петре и Февронии - так и не прижилась.

Но вот коммерциализацию дня Николая Чудотворца принять сложнее. То ли потому, что, в отличие от св. Валентина, которого мы сразу приняли "оттуда" как "покровителя влюбленных", Николай Чудотворец - "наш", и традиции, связанные с днем его памяти - наши. И в украинской христианской среде это один из самых почитаемых (пожалуй, самый почитаемый - после Богородицы) святой. Он никогда не ассоциировался у нас с сусальным западным коллегой Санта-Клаусом, не "прописан" в Лапландии, никогда не ездил на оленях и не проникал в наши дома через печную трубу. Их Санта похож, скорее, на нашего Деда Мороза, чем на святого Николая Чудотворца.

Но реклама творит чудеса на наших просторах, где сбиты даты в календарях и Рождество наступает только после Нового года. И предпраздничная кутерьма в этом году как-то по-особенному напоминает лихорадку. Чем-то похожую на советскую, воспетую поэтом - "в продовольственных слякоть и давка". Но тогда это можно было объяснить дефицитом и желанием советского вечно несытого человека устроить раз в год "настоящий праздник". Нынешняя лихорадка носит какой-то совсем другой, более тревожный характер. Если и был смысл когда-либо говорить о "пире во время чумы" - то это не фестивали, не концерты и не походы с детьми в цирк на фоне сводок с восточного фронта. Это нынешняя подготовка к праздникам.

Впрочем, на сей раз в разговорах о пире и чуме нет ни малейшего упрека - как больного никто не станет упрекать в том, что он заболел. Ну, возможно, волонтеры всплакнут на своих аккаунтах о том, что люди ухают кучу денег на ерунду - а ведь могли бы помочь армии/беженцам/больным детям/старикам/животным.

Могли бы. Но, может, их извинит то, что они пытаются помочь сами себе? В этом праздничном угаре в нынешнем году как никогда присутствует надрывная, истерическая нотка. Которой не было ни в прошлом году, когда, казалось, для нее было больше оснований, ни даже в позапрошлом, когда Майдан уже пылал покрышками и активно "толкался", но еще не верил по-настоящему в то, что будут убивать.

Возможно, это усталость. Которую мы не замечаем, когда пролистываем свои ленты в соцсетях, густо пересыпанные хейтспичами и всевозможными "зрадами". Когда читаем - снова и снова - сводки о погибших на Донбассе, военных и цивильных. Нам кажется, что мы привыкли - и не замечаем, какую цену платим за это "привыкание". Это усталость вперемешку с нехорошие предчувствия. Смутные переживания витают в воздухе и раскачивают тротуар под ногами. Мы просто пытаемся их заглушить - но довольно безуспешно, и оттого поднимаем и поднимаем градус веселья. Ах, да, говорят, - конец света. И теперь-то уж это всерьез. Говорят, сам Папа Римский говорит - последнее, мол, Рождество... Первобытный страх перед концом года, как концом всего, обострился, как никогда.

И оттого как никогда ждешь Рождества. Чуда, доступного в любом возрасте. Ждешь, примеряя корону волхва. Складывая дары возле детских кроваток. Как можешь, прокладываешь дорогу Свету, который окажется сильнее тьмы.