Сирийская болезнь. Что общего у дифтерии с музой и зачем она лошадям
Страдания больных и героизм врачей - благодатная тема для отражения в искусстве. По частоте упоминаний в уже ставшей классикой художественной литературе претендентами на пальму первенства являются туберкулез и дифтерия. Впрочем, поскольку самая динамичная форма первого (скоротечная чахотка) длилась месяцами, то стремительная и мучительная дифтерия - безусловный фаворит медицинской драмы. Так, именно с ней сражались герои произведений Чехова (рассказ "Попрыгунья"), Булгакова (рассказ "Стальное горло"), Каверина (трилогия "Открытая книга") и др. Увы, невзирая на отраженные и не отраженные в книгах профессиональные подвиги медиков, в допрививочный период смертность от дифтерии составляла порядка 75%. Ну а для маленьких детей это был почти стопроцентный приговор.
Возбудителем инфекции является напоминающая крошечную двустороннюю булаву бактерия Corynebacterium diphtheria (она же бацилла Лёффлера, или просто дифтерийная палочка). "Преступный путь" этого микроорганизма начался, скорее всего, в Азии. В пользу данной теории говорит и одно из древнейших названий дифтерии - "сирийская болезнь".
Заболевание может поражать слизистые оболочки дыхательных путей, половых органов, глаз и кожу в местах повреждения. Впрочем, в подавляющем большинстве случаев (90-95 %) наблюдается дифтерия ротоглотки. Первые симптомы болезни напоминают обычную ангину: дискомфорт в горле, головная боль, лихорадка (до 39ºС). Затем появляется специфический бактериальный налет, представляющий собой плотные, трудно отделяющиеся фиброзные пленки со сладковато-гнилостным запахом.
Дифтерия этого вида опасна вдвойне. Во-первых, воспалительный отек и дифтерийные пленки приводят к развитию крупа - резкому сужению дыхательных путей вплоть до полной обструкции (закрытия). По этой причине среди использовавшихся ранее названий болезни есть такие говорящие, как "петля удавленника", "петля палача" или "удушающая болезнь". Во-вторых, бацилла Лёффлера выделяет мощный экзотоксин, сила которого сравнима только с токсинами ботулизма и столбняка. Этот бактериальный яд губительно действует на сердце и нервную систему. Иной раз он срабатывает столь молниеносно, что смерть от воспаления сердечной мышцы (токсического миокардита) наступает раньше, чем появляются типичные признаки дифтерии. Отсюда другая группа псевдонимов заболевания - "злокачественная ангина", "смертельная язва глотки", "египетская чума" и др.
Время чудовищ
По мнению ряда специалистов, болезнетворная коринебактерия изначально обладала мирным нравом, однако приобрела опасные свойства из-за особого бактериального вируса. Такое "переопыление" называется лизогенной конверсией. Этот процесс периодического превращения условно патогенных микроорганизмов в чудовищ продолжается и сегодня. Здоровое бактерионосительство токсикогенных штаммов дифтерии тоже возможно. Например, невольным источником страшной инфекции может стать любой человек, прошедший полный курс противодифтерийной вакцинации.
Первые подтвержденные сведения о дифтерии связывают с именем Гиппократа (ориентировочно 460-370 гг. до н. э.). В частности, легендарный врачеватель описал возникающие вследствие болезни парезы и параличи лицевой мускулатуры, мягкого неба и верхних конечностей. Также весьма подробно картину "злокачественной ангины" в конце I - начале II века н. э. изучил врач и историк Аретей Каппадокийский. "Белые, серые, черные струпья образуются в глотке с живой краснотой кругом. Они глубоко проникают в мягкие части, шея сильно опухает. Болезнь ведет к смерти вследствие сильной опухоли, невозможности глотания, зловония и лихорадки. Еще сильнее опасность, если болезнь поражает гортань, ибо тогда она может удушить больного в один день", - писал он.
Первые же сведения о заразности дифтерии в трактате Tetrabiblon ("Четверокнижие"), написанном в период 530-560 гг., задокументировал византийский врач Аэций Амидский.
В попытке облегчить страдания заболевших "сирийской болезнью" эскулапы прошлого пробовали всевозможные средства, вплоть до совершенно абсурдных. Так, благодаря сохранившимся трудам римского ученого и государственного деятеля Плиния Старшего (23-79 гг. н. э.), известно, что для лечения дифтерии применялись растертые ласточкины гнезда, измельченные сороконожки, настой голубиного помета в вине и даже троекратное обвивание шеи собачьим хлыстом.
Впрочем, к счастью пациентов, существовали и более эффективные прописи - например, смесь медного купороса с медом. Под названием "египетская мазь" это антисептическое, вяжущее, прижигающее и некротизирующее средство использовалось даже в XIX в.
Герои противодифтерийного фронта и спасение к Рождеству
Хотя восприимчивость к дифтерии относительно невысока (заболевают всего 10-20% соприкасающихся с источником инфекции), в XVII в. эпидемия "удушающей болезни" охватила всю Европу, а в XVIII - Америку. Тем не менее по-настоящему научный подход к изучению болезни был предпринят лишь в XIX ст. Так, в 1826 г. французский врач Пьер Бретонно впервые указал на прямую связь воспаления горла с крупом и предложил называть болезнь дифтеритом - от греческого "дифтера" (διφθέρα), что означает "пленка". А его ученик, терапевт Труссо, осовременил этот термин до сегодняшнего "дифтерия".
И все же сама дифтерийная палочка пряталась от ученых еще без малого 60 лет. Впервые она была обнаружена немецким патологоанатомом и бактериологом Эдвином Клебсом в 1883 г. в срезе дифтерийных пленок, погибших от болезни. Прицельное изучение болезнетворного микроорганизма стало возможным еще годом позже, когда другому великому немцу, бактериологу и гигиенисту Фридриху Леффлеру удалось получить коварную Corynebacterium diphtheria в чистой культуре. Тогда же этот талантливый ученик Роберта Коха установил, что зловредная палочка в человеческом теле не распространяется. Отсюда возникло предположение, что дифтерийные бациллы выделяют некий яд, который, поступая из очага воспаления, оказывает токсическое воздействие уже на весь организм.
Это подозрение было блестяще подтверждено в 1888 г. французскими бактериологами Эмилем Ру и Александром Йерсеном. В освобожденном от "хозяев" фильтрате культуры дифтерийных бацилл они обнаружили токсин, который в эксперименте вызывал типичную клинику дифтерии. А в 1890 г. немецкому врачу Эмилю Берингу в сотрудничестве с японским коллегой Китасато Сибасабуро удалось получить противодифтерийную сыворотку. Она была создана на основе крови лабораторных животных, получивших определенную дозу дифтерийного токсина и сумевших с ней справиться.
Первые инъекции небывалым препаратом были проведены в Рождество 1891 г. Для детей, которые получили целительные уколы, лучшего подарка не было на всем белом свете. Да и для их родителей тоже. А в 1984 г. по данной методике, несколько усовершенствованной другом и коллегой Беринга Паулем Эрлихом, лекарство от дифтерии уже производили промышленным способом. Донорами необходимой для его изготовления крови стали прошедшие испытание дифтерийным токсином лошади.
В 1901 г. Эмиль Беринг "За работу по сывороточной терапии, главным образом за ее применение при лечении дифтерии, что открыло новые пути в медицинской науке и дало в руки врачей победоносное оружие против болезни и смерти", стал первым лауреатом Нобелевской премии в области медицины и физиологии.
От сыворотки к вакцине, с вакциной - к вакцинации
Появление противодифтерийной сыворотки дало надежду на выздоровление тысячам заболевших. Тем не менее, по мнению самого Беринга, у чудо-лекарства имелись и недостатки. Так, например, шанс на благополучный исход болезни прямо зависел (и до сих пор зависит) от времени введения спасительной субстанции: чем меньше срок от начала заражения до целебной инъекции, тем лучше прогноз. При развитии же полной клинической картины дифтерии сыворотка становится бессильной.
Другой претензией к лошадиной сыворотке был слишком короткий срок, в течение которого сохранялась ее противодифтерийная защита. Оказалась, что выработанный не самим человеческим организмом, а "одолженный" иммунитет (его называют пассивным) исчезает в считанные месяцы после излечения. Из-за этого спасенные от дифтерии могут снова стать жертвой болезни.
Кардинальное решение данной проблемы предложил французский иммунолог Гастон Рамон в двадцатых годах ХХ в. Он установил, что при особой обработке формальдегидом дифтерийный токсин инактивируется - то есть теряет свои ядовитые свойства. При этом во всем остальном полученный анатоксин действует на организм так же как и его смертоносный предшественник. Это значит, что, попав в организм, он вызывает мощный иммунный ответ, хотя и не может навредить. Следовательно, если "закалиться" прививкой этого вещества, возникнет такой активный антидифтерийный иммунитет, что никакие происки вредоносной Corynebacterium diphtheria будут не страшны.
Так появилась противодифтерийная вакцина, использование которой началось с 1923 г. и продолжается до сих пор. Благодаря этому сегодня подавляющее большинство населения развитых стран защищено от дифтерии.
Согласно современному украинскому календарю прививок первая иммунизация от дифтерии проводится младенцу в два месяца комплексной вакциной АКДС, также защищающей его от коклюша и столбняка. Потом еще дважды прививка повторяется с интервалом два месяца - в четыре и шесть месяцев, затем через год - в 18 месяцев. В дальнейшем ребенка ждут в прививочном кабинете в шесть и 16 лет. Первую взрослую ревакцинацию выполняют по достижении 26 лет и рекомендуют повторять каждые 10 лет в течение всей жизни.
К огромному сожалению, в нашей стране большинстве взрослого населения не проявляет интереса к поддержанию надежного уровня иммунитета от дифтерии. Таким образом, представители старшего поколения оказываются чрезвычайно уязвимы перед этой болезнью. И хотя принудить человека идти на прививку не в праве никто, не напоминать о его уязвимости перед дифтерийной палочкой тоже преступно. Ведь держим мы это в мыслях или нет, а забота о достаточной защите от одной из самых страшных болезней в личных интересах каждого из нас.