Шантаж и вымогательство. Почему повышенные зарплаты не уничтожат школьное репетиторство
Министр образования и науки Лилия Гриневич на пресс-конференции сообщила, что будет бороться с практикой репетиторства, распространенной среди школьных учителей. Проблема, которую министр описала, знакома едва ли не каждому родителю старшеклассника. В какой-то момент им сообщают, что "ребенок не успевает по предмету" и "нуждается в дополнительных занятиях". Эти дополнительные занятия проводит тот же учитель в той же классной комнате и иногда ровно с тем же успехом/неуспехом, но уже за дополнительную плату. Если ребенок и его родители отказываются от участия в этом цирке, успеваемость ребенка резко снижается, он сам подвергается со стороны учителя равного рода психологическому давлению. Потенциальная медаль на глазах превращается в позеленевший пятак. Еще вчера уверенный в себе, веселый ребенок превращается в задерганного невротика.
Фактически, учитель предлагает родителям ребенка купить ему приличную оценку и моральный комфорт
В общем, трудно не согласиться с министром: школьное репетиторство – самый настоящий беспредел, творимый учителями, наделенными неограниченной властью над учеником. Подобные схемы существовали до сих пор с молчаливого согласия власти, которая, "давая людям заработать", покупала тем самым их лояльность, замазывая их в беззакония, оправдывала тем самым свои собственные беззакония.
Однако в одном я не соглашусь с министром: описанное выше "школьное репетиторство" - это подмена понятий. Собственно к репетиторству описанная схема отношения не имеет, хотя учителя, которые этим занимаются, почему-то называют это именно так. Репетитор – человек, который в частной обстановке готовит юношество к сдаче экзаменов, ВНО или накачивает их знаниями, умениями и навыками с какой-либо иной целью. А то, что делают учителя в школах, называется другими словами, относящимися,,,, преимущественно, к юридической или нецензурной лексике. Коррупция, психологическое насилие, мошенничество – выберите наиболее подходящее или продолжите ряд. Выход видится довольно простой: запретить подобную практику школам, при первом же "звоночке" применять жесткие санкции в отношении руководства и учителя. Вырвать с корнем и выбросить.
Но тут начинается рубрика "странное" - она обязательно появляется там, где имеет место манипулирование понятиями. Окажется, что не только учителям, которые потеряют дополнительный доход, это не понравится. Окажется, что эта схема не устраивала далеко не всех родителей. Не все учителя превращали свою "дополнительную нагрузку" в обычный рэкет. Есть и такие, которые совершенно честно отрабатывают свой дополнительный заработок, натаскивая старшеклассников на сдачу ВНО.
"Почему не на уроке?" – негодует министр и мы вместе с ним. Почему на уроке учитель халтурит, а "раскрывается" только на этих дополнительных занятиях, хотя зарплату-то за урочную работу он тоже берет, не брезгует? Этот вопрос состоит из нескольких частей.
Учитель, выпускающий посредственных учеников, далеко не всегда халтурит. Очень часто то, что он делает на уроке - это и есть его потолок, он просто неспособен делать свою работу лучше.
Или учитель вовсе не халтурит – система школьного образования построена таким образом, что учителю приходится подстраиваться не под лучших, а под средних или вовсе под отстающих. Имея в классе 30 человек, из которых только десятку светит приличный балл на ВНО, учитель оказывается в сложном положении. Из которого выходов не так-то много, и все они по-своему нечестные. Он может заниматься только с теми, кто ему интересен, оставив в покое всех прочих и ставя им с закрытыми глазами 6–7 баллов. Или он может заниматься с продвинутыми сверхурочно, а в урочное время пытаться вдолбить в головы всех прочих хотя бы азы своего предмета. Эту дилемму каждый учитель решает сам. Впрочем, есть еще ВНО, вносящее свои коррективы, но об этом ниже.
Наконец, самое главное: учитель имеет слишком большую власть над учеником, и в этом корень большинства школьных бедствий и катастроф. Это и власть оценки, превращенной в абсолют, в цель, в альфу и омегу школы. Большинство родителей (да и я тоже) не спрашивают ребенка, что он узнал и чему научился, а спрашивают, какие оценки получил. Большинство детей на вопрос "как дела?" отвечают не словами, а числами. Эту уродливую ситуацию мы – учителя, родители, школьники – воспроизводим бессознательно в каждом следующем поколении. Школа – это оценки, это контроль, она сама с готовностью сводит себя именно к этой функции. Апофеозом нашей школы можно считать фразу, написанную в ФБ одной мамой: в школе не учат, там проверяют, как родители научили ребенка.
Схема школьного репетиторства аморальна и незаконна. Я согласна с министром, это нужно прекратить, провинившихся — наказывать показательно и жестоко. Но есть одно но. Если смыть с ситуации грязь коррупции, психологического насилия, лжи, аморальности и беззакония, то лежащая в ее основе проблема никуда не денется. Справедливость – справедливостью, знания – знаниями, а ВНО – это ВНО. Необходимость нанимать репетиторов, чтобы подготовить детишек к ВНО или просто подтянуть по предмету, останется. Если школа оставила за собой только функцию оценивания знаний, то кто же будет учить? Ладно, родители справятся с программой первых шести-семи классов. Но что делать со старшеклассниками? Не каждые родители вспомнят, как решаются дифференциальные уравнения.
Поэтому при нынешней школе мы и наши дети просто обречены на репетиторов. Не на школьных репетиторов, плохих уже тем, что они (по любым причинам) оказались неспособны научить ребенка на уроке. Но на тех, которые чему-то все-таки научат. Поэтому параллельно с запретом на репетиторство в школе нужно решать проблему репетиторства каким-то позитивным образом — определить, может школьный учитель в принципе заниматься репетиторством в частном порядке или нет. Кому он имеет право предоставлять услуги, а кому – нет. Как он будет декларировать свои дополнительные доходы, какой быть налоговой ставке. На рынке репетиторства для школьников нужно установить честные и прозрачные правила – только тогда проблему злоупотреблений в школе можно будет преодолеть.
Но, судя по выступлению министра Гриневич, она больше озабочена учителями, чем репетиторами. Она еще раз рассказала о повышении зарплат – как будто это может стимулировать учителей работать лучше и честнее. Вообще стремление нашего министра образования все перемерить на деньги удивляет до глубины души и заставляет заподозрить ее в неискренности. Учитель, совершающий аморальные поступки, будет их совершать независимо от размера зарплаты. Учитель, плохо знающий предмет, не выучит его только оттого, что ему накинут пару тысяч к окладу. Учитель-истеричка не перестанет кричать. Учительница-стерва не перестанет издеваться над детьми. Учитель без страха и упрека, возможно, не станет работать хуже, если ему вообще ничего не повысят.
Моральные и профессиональные качества человека вообще не слишком коррелируют с размерами зарплаты
Но в чем-то министр совершенно права: учителя – основная проблема нашей школы. Которую в нынешних условиях решить почти невозможно. Потому что наша власть слишком склонна к популизму, чтобы взять и настроить против себя такую огромную армию избирателей. Вспомните, какой скандал поднялся, когда учителям предложили пройти ВНО по их предметам, и как быстро эту идею замяли. Министр Гриневич заявляет о реформе и проекте "Новой школы", но она не может не понимать, что старые кадры способны "закопать" любой, самый прекрасный новый проект.
А пока новой школы и новых кадров нет, дети ищут возможности подготовиться к сдаче ВНО — кто в школе, а кто вопреки школе. Большинство из тех, кто вопреки, делает это с помощью репетиторов. И тут горячность Лилии Гриневич совершенно понятна: то, что детям приходится прибегать к помощи репетиторов, означает, что школа не выполняет своих задач, а то, что эта практика – массовая, означает, что невыполнение школой ее прямых обязанностей – явление систематическое или даже системное. Напрашивается простой вопрос: а зачем она вообще такая школа? Чтобы оценки ставить? Так ведь и это уже необязательно – есть ведь ВНО, которое все расставляет по своим местам.
Должна сказать, ВНО – это, наверное, лучшее, что с нами случилось за годы независимости. Есть надежда, что оно потянет за собой многое другое. Школу в первую очередь. Разрыв между возможностями школы и требованиями ВНО налицо, а значит, школу придется менять. А на самом деле – менять философию образования в целом.
Потому что связь школы и ВНО совсем не такая очевидная, как нам пытаются преподнести. При поступлении в вуз человек должен показать знание основ науки – остальному его научат в вузе. И для него, и для вуза, и даже для школы совершенно безразлично, как именно абитуриент эти знания получил — за школьной партой, на индивидуальных занятиях с репетитором или на домашнем диване под аккомпанемент психоделического рэпа. В свою очередь, эффективность школы не измеряется способностью ученика выбрать правильный ответ из списка предложенных. Что же такое ВНО – оценивание качества школьного обучения, итог лет, проведенных на школьной скамье? Или все-таки пропуск в вуз для тех, кто хочет туда идти?
Чтобы ответить на него, нужно определиться, зачем мы отдаем детей в школу. Чего мы ждем, каких результатов – и конечных, и промежуточных? Какова реальная ценность образования, в том числе высшего, в современном мире и в ближайшем будущем? Какой багаж знаний и социального опыта им нужно усвоить обязательно, а что можно отложить в сторону? И как в таком случае соотносятся школа и ВНО?
Если школа – "для жизни", а ВНО – "для вуза", то они соотносятся, конечно, но не слишком плотно. Но в существующей нынче системе вещей ВНО – это именно "школьный" результат: ВНО соотносится со школьной программой и демонстрирует, насколько хорошо выпускник ее усвоил.
А значит, мы никуда не денемся от репетиторов, потому что школьная программа есть, требования ВНО ей соответствуют, а результаты обучения – массово – нет. И эту проблему не преодолеть, не изменив сначала полностью всю систему школьного образования и систему подготовки педагогов. Эту проблему можно только смягчить – при поддержке репетиторов. С одной стороны, это не может радовать МОН, поскольку необходимость репетитора ставит под вопрос необходимость школы и эффективность работы системы государственного образования. С другой стороны, исключить репетиторов вообще из этой системы фактически невозможно без еще более серьезных репутационных потерь для школы и МОН – ведь тогда окажется, что выпускников, способных сдать ВНО на приличные баллы, не хватит даже на небольшое количество "государственных" абитуриентских мест. Это будут, наконец, реальные школьные результаты, но они не обрадуют никого.
