Секс как игра. Зачем в Европе заговорили о возрасте согласия
Сексуальные вопросы в последнее время стали нахально вылезать на первые полосы весьма пристойных изданий. Дело Харви Вайнштейна, кажется, сработало катализатором - и вопросы секса стали вопросами большой политики и большого бизнеса.
Во Франции, однако, до последнего времени было на удивление тихо. Несмотря на то, что там тоже "делали это". Обвинения звучали в адрес разных политиков, но дело не доходило не только до суда и публичных покаяний с каминг-аутами, но даже до тихих увольнений. Возможно, дело в том, что Франция никогда не была пуританской страной - напротив, она всегда считалась образчиком свободы нравов. Так, на фоне громких американских процессов над учительницами, которые "сексуально эксплуатировали" 16-17-летних учеников, во Франции как раз один из таких учеников занял президентский пост.
Но даже у французов, как оказалось, есть мера терпимости. После очередного суда, на котором взрослый мужчина, занимавшийся сексом с одиннадцатилетними девочками, был признан невиновным - поскольку его действия были лишены признаков принуждения, общество всколыхнулось. Главным образом, из-за того, что решение суда вызвало недоверие у граждан. Но даже в большей степени из-за того, что на фоне этого недоверия и недовольства правительство выступило с инициативой снизить возраст сексуального согласия до 13 лет. Против подобной "либерализации" выступили феминистки. По крайней мере, в одном они правы: чем младше ребенок, тем проще сделать его игрушкой, не прибегая к очевидному принуждению.
Фактически мы оказались перед лицом постепенной, ползущей легализации педофилии. Одним из последних "моральных бастионов" западной цивилизации, где уже почти "все можно", вот только с детьми еще "чуточку нельзя".
О педофилии в последнее время говорят и пишут очень много. Скандал скандалу наступает на пятки. Это, конечно, правильно - пока преступления прячут под спудом, они будут продолжаться. Пока жертвы не заговорят, пока проблема не обнажится, ее не решить. Но сексуальные скандалы - даже, казалось бы, такие очевидные, как педофильские, - выглядят странно и увенчиваются странными результатами. Когда политическими, когда экономическими, а когда и просто вызывающими растерянность. Совсем недавно, например, российскую прессу всколыхнуло "дело Лизы": гражданин Германии 24 лет был уличен в сексуальной связи с 13-летней русской девочкой Лизой. Россиян возмутил "слишком мягкий" приговор, объявленный педофилу в немецком суде, - 21 месяц тюрьмы. Суд принял во внимании - как и в случае во Франции - отсутствие принуждения со стороны подсудимого. Кстати, в Германии возраст сексуального согласия составляет 14 лет. Один из самых низких в целом по Европе.
Коллизии из области права - только часть проблемы, истинного масштаба которой мы пока не можем ни понять, ни рассчитать. Педофильский скандал во Франции, как и немецкое "дело Лизы", не дает внятного ответа на вопрос о степени вины - и даже ее наличия - в очевидных, казалось бы, случаях совращения несовершеннолетних. совращение и нежный возраст были вытеснены из поля зрения. "Никакого принуждения" - вот что действительно имело значение.
Но что считать "принуждением"? Физическое насилие и запугивание? Это, простите, смешно. Взрослый человек, если только он не круглый дурак, может манипулировать ребенком 11 (и даже 14) лет, не прибегая к таким грубым средствам.
А если это любовь? Вот, например, "Лолита"... А то и вовсе, например, эллины... Любовь - дело тонкое, тут, конечно, с плеча не рубанешь. Но, как показывает та же "Лолита", любовь может подождать - через четыре года Гумберт Гумберт все так же любил свою Лолиту и все так же был готов ради нее на убийство. Так что настоящая любовь - любовь взрослого человека - может подождать пару лет до наступления заветного возраста согласия. Что хорошо было известно эллинам - которые, конечно, с вожделением глазели на мальчиков в гимнасиях, но все же находили в себе силы подождать, пока очаровательный мальчик вырастет в эфеба. Любовь - святое, кто бы спорил. Но это значит, что она не только делает тебя рабом, но и дает силы для подвига.
Впрочем, в случаях педофилии, как правило, о любви речь не идет. Взрослые люди ищут - и находят - для себя игрушки среди тех "продвинутых" девочек (и мальчиков тоже), которым надоели игры со сверстниками и хочется вырваться во взрослый мир. Насколько взрослые могут себе позволить принять в этом участие? Вот главный вопрос нынешнего французского процесса. Решение о снижении возраста согласия у многих вызвало протест - потому что это фактически узаконивание педофилии. Повторюсь, принудить ребенка к сексу взрослый человек сможет без всяких "криминальных" методов - без применения грубой силы и запугивания. Взрослому человеку всегда есть что предложить ребенку, только вступающему в мир.
В этой точке дело французского педофила соприкасается с делом Харви Вайнштейна: у "взрослого" всегда есть что-то, что хочет получить "дебютант". Это "что-то" - совсем не обязательно главная роль в кассовом фильме. Это может быть просто глупое детское самолюбие, потешенное тем, что "меня хочет взрослый мужчина". Или любопытство - со взрослым-то интереснее, наверное, чем с прыщавыми одноклассниками.
В большей части мира возраст согласия составляет 15-16 лет. В некоторых странах он довольно высок - 18, 19 и даже 20 лет. А в некоторых, наоборот, очень низок - 9-11 лет. Но во что интересно: во многих культурах, культурах, имеющих довольно высокий возраст согласия, внебрачный секс вообще поставлен вне закона, а девочек выдают замуж задолго до наступления возраста согласия. Это кажется парадоксом только на первый - и только европеизованный - взгляд: согласие в этом случае дает не несовершеннолетняя девочка, а вполне совершеннолетние члены ее семьи, которые распоряжаются ее телом как своим имуществом.
Отчасти похожая ситуация еще до довольно недавнего времени была и во многих западных странах: сексуальные преступления считались преступлением против собственности, а не против личности. В этом контексте по поводу посягательств на тело ребенка не могло быть двух мнений: посягнувший был виновен независимо от того, что говорил по этому поводу ребенок, чье тело принадлежало семье до его совершеннолетия или вступления в брак. Пересмотр правовых рудиментов и сексуальная революция, сделавшая внебрачный секс нормой, породили, в частности, это странное сочетание - возраст согласия. Что теперь оказывается вызовом не только культуре и морали, но и системе права.
Кому же принадлежит тело ребенка? Во всяком случае, до возраста согласия? Вот, пожалуй, главная заковыка в вопросе о педофилии и "детском сексе" в целом. Если следовать ювенальному и феминистскому трендам, то право ребенка на собственное тело не должно оспариваться. Но, следуя этим трендам, мы приближаемся вплотную к пересмотру границ понятия "сексуальной эксплуатации несовершеннолетних". Вопрос сводится только к тому, было совершено насилие или нет. Возраст значения не имеет - имеет значения только собственный выбор ребенка. Стыдливая оговорка на тот предмет, что согласие должно быть "осознанным", легко вытеснить за скобки при необходимости. Кто точно установил "возраст осознания"? И если установил, то почему "возраст осознания" не совпадает с "возрастом ответственности"?
Западная правовая система все чаще сталкивается с подростковым сексом, но пока так и не знает, что с ним делать. Нынешняя попытка французов хоть немного опустить планку возраста согласия, призвана смягчить ситуацию не столько в пользу педофилов, сколько в пользу реальности. При которой половина школьников, идя на поводу своих физиологическим потребностей или просто любопытства, оказывается вне закона, "делая это". По молчаливому согласию, никак не отраженному в системе права, пока дети "делают это" между собой, не достигнув ни возраста согласия, ни, тем более, возраста ответственности, на это просто закрывают глаза. А что делать? Ведь даже к ответу призвать за "это" никого нельзя. Может, так оно и лучше - в этом возрасте, когда еще ничего не берешь в голову и не принимаешь близко к сердцу... В общем, это все детские забавы. Лишь бы не кололись. И в ИГИЛ не записывались.
Однако привычка закрывать на что-то глаза приводит к тому, что открывать глаза становится все труднее. И в тех случаях, когда дети "делают это" уже не с ровесниками, а со взрослыми, публика разводит руками в растерянности. Может, пускай? Не наркотики же. И не ИГИЛ...
Сторонники снижения возраста согласия, как правило, апеллируют к тому, что "они теперь такие акселераты..." Но это не совсем правда. Разрыв между физиологией и взрослением действительно становится все более заметным. Но это следствие не столько акселерации, сколько, наоборот, торможения. Дети не стали созревать намного раньше - если сравнить возраст начала месячных у девочек сейчас и тридцать лет назад, вряд ли мы заметим сильно большой сдвиг. Дело не в том, что физиология куда-то рванула, а в том, что с каждым поколением все больше отодвигается социальная норма взросления.
Физиологически современные дети в своем росте сильно опережают социальный рост. Если в XVII в. Британия отправляла девятилетних мальчиков в плаванье, а девочек в 14 лет начинали выводить в свет в качестве невест, то сейчас и те и другие до 18-19 лет - школьники. Но биология - в отличие от государства и права - наука точная. То, что подростки из давних поколений реализовали и отчасти сублимировали в разного рода "взрослой" деятельности - ратном подвиге, трудовом и/или творческом свершении, интригах и приключениях, - от нынешних детей отгорожено заботливой и расчетливой взрослой рукой. Секс - который был наградой, частью инициации, признаком и символом перехода в старшую социальную группу - становится, как и все в детстве, игрой, которая только имитирует взрослую жизнь.
Если вы решили задержать подростков в "детстве", придется смириться с тем, что секс - это детская игра. И если уж современная культура держит девочек, дозревших до менструации, и мальчиков, дозревших до инициации, в статусе ребенка, она должна как-то научиться с этим жить и объяснить детям (которые уже не совсем дети), как им "играть в это" без разрушительных - и для организма, и для личности - последствий.
Превращение секса и сексуальной жизни в детскую игру потом, впрочем, вылезает боком всем. Детям, когда они уже становятся взрослыми, но секс так и остается "просто игрой". В результате взрослые уже люди не демонстрируют никакого желания относиться к "этому" серьезно - нести ответственность, искать себе пару, создавать прочные союзы или хотя бы не искать себе сексуальные игрушки среди детей. И обществу, которое открывает все новые и новые глубины демографического кризиса и все новые "дыры" в области права. Но, возможно, это все нормальная плата за относительную социально-политическую стабильность и рост продолжительности жизни?
