Рукописи не горят. Всегда ли великие музыканты становятся великими писателями

Джон Леннон, "Пишу как пишется"

Если бы еще в начале шестидесятых Джону Леннону сказали, что через несколько лет его забавные истории в виде рассказов и стихотворений будут опубликованы лондонским издательством и книга станет бестселлером – он был бы польщен, но вряд ли бы в это поверил. Но реальность была такова, что к началу 1964-го года "Битлз" были культурным феноменом планетарного масштаба и все, к чему они прикасались, превращалось в золото – или просто в деньги.

На самом деле писать тексты, которые явно отличались от того, что представляет собой стандартное школьное сочинение, Джон начал еще до того, как увлекся рок-н-роллом – и задолго до того, как у него родилась первая песня. Литература очень много значила для Леннона еще в ранние школьные годы. Строгая тетя Мими, воспитавшая Джона, разрешала ему посмотреть очередной мультфильм Диснея в кинотеатре чуть ли не раз в год – а книги всегда были под рукой.

Леннон в нежном возрасте был абсолютно очарован "Алисой в Стране чудес" и "Алисой в Зазеркалье" Льюиса Кэрролла – а еще "Ветром в ивах" Кеннета Грэма. Это были не просто его любимые детские книги – ту же "Алису" Джон перечитывал по крайней мере один раз в год до конца жизни. Когда юный Леннон открыл в себе самом способность играть со словами самым причудливым образом, то на полном серьезе стал считать себя гением – и еще больше уверился в этом, когда ему стало казаться, что он умеет проходить сквозь зеркало, когда остается дома один.

Приступив к письму, Джон не только с удовольствием стал строить каламбуры по примеру Кэрролла. Оказалось, что мальчик обладает еще и весьма специфическим чувством юмора – больше циничным, чем изящным, но, с другой стороны, изысканным и непредсказуемым даже в своей грубости. Кроме того, он с удовольствием обнаружил, что его сочинения по душе не только ему самому, но и одноклассникам – а к тому времени в школе Леннон уже начал превращаться в извечного бунтаря и нарушителя спокойствия. Иногда это были стихотворения, иногда – коротенькие рассказы, иногда вообще что-то вроде прогноза погоды (строчку одного из них можно примерно перевести как "сегодня будет душно и сыро, потом никак не будет, а потом вас задушат").

Джон начал выпускать что-то вроде собственной рукописной газеты, не только с текстами, но и с рисунками, которую он назвал "Ежедневный вой" — газета-тетрадь ходила по рукам школьных друзей и пользовалась большим успехом. В одном из номеров "Ежедневного воя" была приписка, сообщавшая, что "покойный редактор мертв". Добавлялось, что "он скончался от смерти, которая его убила".

Потом Леннон услышал песню Элвиса Пресли "Heartbreak Hotel", стал бредить рок-н-роллом и гитарой – и, выпросив у тети Мими подержанный инструмент и выучив несколько аккордов, начал писать песни. Любопытно, что тексты этих песен были гораздо более "традиционными" и общепринятыми – в них не было ничего от литературных экспериментов Джона. Что ж, таковыми были законы поп-музыки, и Леннон пока их не собирался нарушать и создавать новые – тексты песен совсем другого рода, в духе себя самого школьных времен, только уже на другом уровне, Джон начнет писать только во второй половине шестидесятых.

Но Леннон не забывал о своих рассказиках и в те годы, когда "Битлз" продолжали свой длинный и извилистый путь к успеху. Некоторые из них публиковала ливерпульская музыкальная газета "Mersey Beat", в том числе и тот, в котором повествовалось о "сомнительном происхождении" "Битлз" — Леннон в тексте утверждал, что однажды к нему явился "человек на пылающем пироге" и заявил, что отныне его группа будет называться "The Beatles", через "a".

Как показывала практика сотрудничества с газетой, Леннон был рад, что его тексты печатаются – сама эта мысль приводила его в восторг и возбуждение. А еще, как бы иногда он не был показательно легкомысленным с собственными творениями, рассовывая клочки бумаги тут и там, а потом забывая о них, к текстам Леннон на самом деле относился с трепетом. Однажды невеста основателя "Мерси Бит" Билла Харри при переезде редакции случайно выбросила несколько сотен его рассказов – услышав об этом от Харри, Леннон расстроился буквально до слез. Это напомнило ему сцены из детства, когда тетя Мими охапками выбрасывала его творения в мусор – и Джон, со слезами на глазах, но преисполненный негодования, предупреждал тетю, что та выбрасывает "труд гения".

К тому времени Джон уже обзавелся печатной машинкой – но печатал он медленно, поэтому рассказы продолжали оставаться короткими. К тому же, Леннон сознательно не исправлял опечатки – что иногда делала тексты еще более абсурдными и несуразными. Иногда он вставлял в свои тексты реплики Пола Маккартни или Джорджа Харрисона – одна из поэм, как всегда комичная и пестрящая каламбурами "On Safairy with Whide Hunter," была даже написана совместно с Маккартни.

Потом случился невероятный успех "Битлз" — и как-то осенью 1963-го группу сопровождал в туре журналист по имени Майкл Браун. Джон не преминул показать Брауну свою писанину – тот пришел в полный восторг и попросил разрешения показать несколько текстов главе издательства Джонатана Кейпа, Тому Машлеру. Машлер тоже был впечатлен и предложил Леннону контракт – тем более, учитывая растущую популярность "Битлз", вряд ли книга его рассказов и рисунков стала бы пылиться на полках. С другой стороны, солидные издательства еще не выпускали книг молодых поп-звезд – а тексты Леннона представляли собой не совсем обычную прозу и не мемуары.

Контракт был подписан в январе 1964 года – и Джон, получив аванс в тысячу фунтов, очень быстро подготовил тексты, которых у него накопилось великое множество. Гораздо больше времени у него ушло на иллюстрации – как признавался Леннон, он не рисовал так много со времени учебы в ливерпульском художественном колледже в конце пятидесятых. Книга "In His Own Write" (26 рисунков, 23 рассказа и 8 стихотворений) вышла из печати уже в марте 1964-года – и в первый же день весь тираж был распродан. Издательство несколько недооценило заинтересованность читающих битломанов и просто любопытствующих – изначально было напечатано только 25 000 экземпляров. Поэтому, чтобы удовлетворить всех жаждущих прибауток Леннона, до начала следующего года тираж допечатывали еще семь раз. Книга вышла и в Штатах в том же 1964-м – в издательстве "Simon&Schuster".

Отзывы о книге были преимущественно восторженными – критики даже говорили что-то о спасении английского языка и проводили параллели между Ленноном и Джеймсом Джойсом. Джон к тому времени еще не читал джойсовских "Поминок по Финнегану", с которыми его опусы упрямо сравнивали некоторые критики – но купил книгу после прочтения рецензий, и признался, что "Поминки…" пришлись ему по душе. По словам Леннона, он отнесся к Джойсу как к "старому другу" — хотя его собственная книга, конечно же, читается гораздо легче.

При жизни Джона вышел еще один его сборник рассказов, стихов и рисунков – "A Spaniard in the Works" в 1965-м. Литературные амбиции Леннона были вполне удовлетворены этими двумя книгами и их успехом. Что же касается радости творчества, то когда в песнях вроде "I am the Walrus", "Lucy in the Sky With Diamonds" или "Across the Universe" Джон достиг той же свободы, какую чувствовал за печатной машинкой, то понял – это его вершина  в качестве художника, орудующего нотами и словами. Теперь для преодоления новых высот ему нужна была не словесная игра, а стопроцентная, даже болезненная искренность – чего он и достиг в песнях пластинки 1970-го года "John Lennon/Plastic Ono Band".

Боб Дилан, "Тарантул"

Кто как не Боб Дилан должен был написать и опубликовать первую книгу музыканта нового во всех смыслах поколения? Именно Дилан был человеком, изменившим отношение к современной поп-песне – как и представление о том, какой она может и должна быть. Боб сделал это в первую очередь при помощи своего поэтического дара, умения складывать слова и строчки самым парадоксальным – и единственно правильным образом. Однако книга Дилана вышла в свет только в 1971-м, через долгих семь лет после публикации первого сборника Леннона – к тому же она появилась в то время, когда критиковать Боба считалось делом правильным и даже необходимым.

Нужно сказать, что дилановская книга "экспериментальной прозы", роман "Тарантул", и в самом деле была очень уязвима для критики – к тому времени, после романов Уильяма Барроуза вроде "Голый завтрак", прозы Джека Керуака или стихов Аллена Гинзберга (не говоря уже о том же Джойсе), уже сложно было поразить читателя пресловутым "потоком сознания".

У Дилана в "Тарантуле" получалось быть и интригующим, и вызывающим, и забавным – даже гипнотическим – но читающая публика уже с большим трудом прощала автору полное отсутствие внятного сюжета. Более того, читатели и критика в своем большинстве не собирались тратить время на то, чтобы выяснить – пытается ли Дилан очаровать их с помощью своего текста, или наоборот, нагло обмануть и поиздеваться.

"Тарантул" был написан в середине шестидесятых – и инициатором его издания был не столько сам Дилан, сколько его менеджер, Альберт Гроссман. Боб в то время был сгустком творческой энергии, которая не иссякала буквально круглыми сутками. В 1965-м и первой половине 1966-го Дилан сочинил, записал и выпустил три без преувеличения гениальных "электрических" пластинки, постоянно гастролировал, а ночами, под утро – отстукивал на машинке "Тарантул", особенно не заботясь при этом о структуре и соблюдении каких-либо правил.

Но если "Тарантул" и был бредом воспаленного сознания, то это сознание было все-таки дилановским – и знакомство с книгой становилось уникальным опытом. Сам текст был разбит на небольшие главы и чтение одних только их названий могло быть отдельным занятием – "Песок во рту кинозвезды", "Отгородив веревкой угол психа", "Враждебный крах темной ночью" и т.д. Прочтение нескольких таких глав вполне могло вызвать определенный опьяняющий эффект – особенно у благодарных читателей, которые не изводили себя и окружающих извечным традиционным вопросом: "Что курил автор?"

Уже в начале двадцать первого века Дилан издал великолепные мемуары, книгу "Хроники, том первый" — написаны они были в гораздо более традиционной манере, чем "Тарантул". Казалось, что "Хроники" вышли из-под пера совсем другого человека, даже совершенно другого организма — отличного от того инопланетного существа, написавшего "Тарантул".

Ник Кейв, "И узре ослица Ангела Божия"

Мятущийся и одолеваемый всеми возможными демонами Ник Кейв, австралийский гений пост-панка, всегда очень тщательно работал со словом – даже во времена своей самой яростной и хаотичной группы, The Birthday Party. После переезда в Берлин группа Ника стала называться The Bad Seeds – "Плохие семена" играли чуть более дисциплинированно, а тексты Кейва теперь звучали так же отчетливо и вдохновенно, как проповедь пастора, явно находящегося воскресным утром "в ударе".

Тогда, в Берлине второй половины восьмидесятых, Кейв усиленно трудился не только над порчей собственного здоровья и потрясающими новыми альбомами The Bad Seeds – не меньше сил уходило на работу над первым романом Ника, названным "And the Ass Saw the Angel" ("И узре ослица Ангела Божия"). Да, во время написания Кейв вдохновлялся Ветхим Заветом – и книга получилась не только суровой и пробирающей до костей – она еще и доказывала, что некоторые музыканты и вправду умеют писать, и умение это не ограничивается сочинением куплетов и припевов.

Изначально "Ослица" была сценарием для фильма ( гораздо позже Кейв стал автором сценария картин "Предложение" и "Самый пьяный округ в мире" старого австралийского приятеля, режиссера Джона Хиллкоута) – но кинопроект не случился, вместо этого Кейв развил свои идеи в полноценный роман. В центре сюжета книги – немой юноша по имени Юкрид, некто вроде юродивого. Юкрид – сын матери-алкоголички и жестокого отца, живущий абсолютным нелюдимом в вымышленном городе на американском Юге. Этот город, Укулоре, принадлежит религиозной общине – но у всеми презираемого Юкрида, по сюжету, свои собственные отношения с Богом.

Кейв целых три года писал свой роман, иногда на несколько дней запираясь в своей комнатенке в берлинском районе Кройцберг. Страницы рукописи были его личным полем битвы – если на сцене и в студии к нему на помощь приходили участники "The Bad Seeds", то теперь Ник в одиночку терпел поражения и праздновал победы. Но битва в итоге была выиграна – книга получилась не менее впечатляющей, чем лучшие работы Кейва в музыке. После этого Ник написал еще один роман – "Смерть Банни Манро", но все-таки основным своим призванием он считает сочинение песен.

Леонард Коэн, "Прекрасные неудачники"

Вообще-то "Прекрасные неудачники", главное литературное творение Леонарда Коэна – особенный случай. Эта книга (как и первый роман Коэна, "Любимая игра) была написана и издана еще до того, как Коэн стал одним из самых почитаемых авторов песен двадцатого века. "Неудачникам" Леонард посвятил уйму сил и времени, и когда книга не принесла ему ожидаемого успеха после публикации в 1966-м году, Коэну уже было легко поддаться соблазну, бросить литературу и превратиться в акустического барда – во времена, когда именно авторы песен с гитарой на ремне были настоящими властителями дум.

Роман был написан Коэном на греческом острове Идра – скопив около тысячи долларов, Леонард сбежал в этот солнечный рай с отсутствующим автомобильным движением из промозглого Монреаля. Во время работы над книгой Коэн крайне мало ел, пытался даже поститься – но при этом не отказывал себе в алкоголе, а еще явно злоупотреблял всяческой "химией" в таблетках, которая, как он полагал, помогала ему сосредоточиться. Леонард усиленно работал над книгой в 1964-м и 1065-м годах – определив себе норму в три печатных страницы в день. При этом Коэн взял за правило не прятаться от палящего солнца и даже не покрывать голову – в итоге, когда работа была уже практически завершена, он весил около 50 килограмм и все-таки потерял сознание от солнечного удара.

Коэну было над чем трудиться. "Прекрасные неудачники" представляли собой сложное полотно, в котором жизнеописание римско-католической святой семнадцатого века Катери Текаквиты, дочери вождя мохавков, переплеталась с историей современного любовного треугольника, участники которого были увлечены Катери. В наше время "Неудачники" считаются первым примером постмодернизма в канадской литературе, продано более трех миллионов экземпляров книги – но тогда, в 1966-м, "Неудачники" раскупались крайне вяло. Для того, чтобы на них наконец обратили внимание, Коэну пришлось сочинить нетленную "Suzanne" и записать первый альбом, "Songs of Leonard Cohen".