Рецепт на книгу. Как слово заменяет транквилизаторы

В День письменности - как-то так повелось - в наших палестинах вспоминают о писателях. Чаще всего их приглашают в школы - на встречи с читателями-юниорами, поэтому "нарасхват" оказываются преимущественно те, кто пишет для детей. Оттого создается впечатление, что День письменности - профессиональный праздник писателей.

На самом деле все проще и скромнее: у каждой украинской школы есть разнарядки на мероприятия. Среди прочего - конкурса песни и строя, школьной спартакиады, выставки рождественских поделок - стоит в планах и День письменности, который надобно организовать, провести и доложить по форме. Организовать встречу с писателем - довольно простой способ это сделать. Для писателей-издателей, в свою очередь, это надежда немного поднять популярность и продажи книг. Все вкупе это называется "стимуляцией интереса к чтению". Все участники процесса при этом имеют надежду (или иллюзию), что подобные мероприятия как-то подкрепят (или даже разбудят) интерес детей к чтению.

Я не знаю, каким образом школьная встреча с писателем может это сделать. И я вовсе не уверена, что одна встреча в год - даже с самым гениальным писателем - может исправить урон, наносимый школьным курсом литературы и тем подходом к чтению, который практикуется в школе. Не каждый писатель может объяснить детям, зачем и почему следует читать и почему совершенно необходимо это делать - он-то и сам, скорее всего, не знает толком, зачем и почему пишет. Но даже если писатель попадется удачный - из породы нилов гейманов - и сможет что-то объяснить, это не спасет ситуацию - заложницу системы образования.

Ситуацию, в которой литературу в школе "проходят", а став взрослыми, просто перестают читать.

Почему так происходит? Потому что взрослые люди - выпускники нашей школы - не знают, зачем тратить время на чтение. Абсолютное большинство людей, которые получили аттестат зрелости - т. е. прослушали полный курс украинской, русской, зарубежной литературы, так и не поняли, "в чем сила, брат". Сила литературного слова. И если в отношении физики-химии, интегралов-логарифмов еще хотя бы спрашивают, "зачем я это все учил?", то в отношении бедняги Чипки или очаровашки Митрофанушки даже таких вопросов не задают.

Для чего же читать? Давайте сразу договоримся: никакой патетики. Потому что именно в патетике кроется дьявол. Оставим банальности об уровне культуры - что это вообще такое и как его измеряют? И о том, что "те, кто читает книги, управляют теми, кто смотрит телевизор", - те, кто нами управляет, в подавляющем большинстве не читают книг, а те, кем управляют, в большинстве своем сидят в соцсетях, а не смотрят телевизор. В ту же топку высокопарные фразы о том, что книга - "это учитель жизни", "лучший друг человека", а то и вовсе хранитель "генетического кода нации" (фраза из преамбулы к программе по украинской литературе для 5-9 классов, ни много ни мало).

Почему же мы их читаем?

Кто-то может сказать, что это, мол, любовь. "А любовь, Ватсон, это..." - любовь не объяснишь и, что важнее в случае школы, любви не научишь. Но "любовь" - это снова слишком высокопарно. Отношения с книгами можно трактовать гораздо более приземленно. Практически.

Нельзя "научить любить", но можно научить пользоваться. Чего нам действительно не хватает - прикладного отношения к литературе и чтению. И читать поэтому мы не учим, не учимся и не умеем - потому что "высокому" учиться тошно, а "любви" - бессмысленно. Накачивание учеников "высоким" приучает их к мысли о том, что читать - это духовный подвиг. Которому место в жизни, конечно, есть всегда, но кто захочет превращать свою жизнь в сплошной подвиг? Говорить же о книге и чтении как повседневной практике - означает "принижать" книгу. Как можно?!

Не только "можно" - без этого просто никак нельзя.

Мы уже научились более-менее спокойно говорить о том, что писатель - вовсе не "инженер человеческих душ", не "совесть нации, точное зеркало..." и т.п. Что писательство - это ремесло, владение техникой. Но почему-то чтения эти новшества общественного сознания не касаются. Вернее, местами касаются - вводят понятие "медиаграмотности" и даже курс такой в школе планируют ввести. Техника чтения статей и постов может "иметь место быть". Но книга - это же совсем другое...

Я и не утверждаю, что "то же самое". Но техника чтения книги, поиск и подбор, формирование круга чтения и библиотеки - это все вовсе не дело случая, где все вершат судьба и интуиция, как и приличествует "любви". Для опытного читателя - эдакого самородка - охота за книгой ценна сама по себе, сама по себе приключение. Но таких страстных охотников я встречала только среди гуманитариев, людей, для которых читать - профессия. Любовь же к книге - вовсе не удел профессионалов. Удовольствие от текста (и даже наслаждение текстом), описанное "профессиональным читателем" Бартом, драйв охоты за книгой, описанный Пересом-Реверте, чтение как головокружительное (местами инфернальное) приключение, описанное Моэрсом, наконец, библиотека как "аптека души" фараона Рамзеса - все это доступно абсолютному большинству людей, знающих буквы. Удовольствие и польза от чтения - во многом дело техники.

Ладно, удовольствие, скажет искушенный читатель. Но польза?

Польза идет след вслед за удовольствием. Возьмем хотя бы "аптеку души" упомянутого фараона. Не знаю, что именно было в его библиотеке и насколько эффективно оно "лечило", но нынешний компендиум мировой литературы - настоящая сокровищница неврозов и невротизирующих ситуаций. И, по крайней мере, часть этой литературы обладает огромным терапевтическим потенциалом. Будучи облечены в точно и честно подобранные слова, вплетены в изысканные сюжеты, присвоены выпуклым образам, они оказывают целебное воздействие на нервную систему читателя. Если вам нужно, то уже есть готовые справочники по "книгам-лекарствам" на все случаи жизни - от проблем со сном до экономического кризиса.

Собственно, борьба с бессонницей с помощью книг в литературе описана щедро и по-разному. Тут тебе и Мандельштам, пламенный приверженец классики, честно писавший, что "список кораблей прочел до середины" ("Илиада". Гомер). И Дж. Хэрриот, назвавший "снотворной книгой" "Братьев Карамазовых" Достоевского. Казалось бы, выбор оригинальный - кошмары от такой "снотворной книги" обеспечены. Но йоркширский ветеринар в кошмары не углублялся. Ему вполне хватало первых строк: "Dmitry Feodorovich Karamazoff was an elder son of Feodor Pavlovich Karamazoff". А были же еще Ekaterina Osipovna Khokhlakoff, Pavel Smerdiakoff и, разумеется, Grushen'ka. Настоящая колыбельная для лаконичного британского ума.

Но это - для простых случаев. Мне, например, и Достоевского не нужно - достаточно "Правил дорожного движения". Есть книги, подробно анализирующие самые разнообразные проблемы сна, их причины и сопутствия, и все это на фоне такого динамичного сюжета, что не оторваться, даже если сам проблем со сном не испытываешь - было бы время спать.

Есть, впрочем, рекомендации экстравагантные и даже местами экстремистские. Популярный американский психоаналитик Ялом, например, предлагает "лечиться Шопенгауэром". Что ж, "последний римлянин" Боэций тоже "утешался философией". Правда, он писал, а не читал, но у него и случай был тяжелый - он сидел в камере смертников. Но видите, даже на этот случай есть литературная терапия. Что уж говорить о каком-то там экзистенциальном страхе, кризисе целеполагания, конфликте отцов и детей и прочей "бытовухе". На все эти случаи тоже есть книги - если что...

Но настоящие знатоки и гуру библиотерапии отвечают на еще более сложный вопрос: зачем поэзия? Вот вам рекомендация Американской ассоциации поэтической терапии: одна поэма в день - лучшая профилактика нервных расстройств и всех тех болезней, которые "от нервов". Но терапия поэзией - это хардкор. Читать надо обязательно вслух и с выражением. Проскользить глазами по строчкам - как при терапии романом - потеря времени. Если стесняетесь - закройтесь в ванной и включите воду. Тут, говорят, даже сюжет поэмы не имеет большого значения. Хоть "Стихи о советском паспорте" читайте - все равно поможет.

Ритмика и рифма стиха вводят в транс, метафора каким-то волшебным образом залечивает раны и разглаживает рубцы на ткани бытия. Никто не знает толком, "как это работает" - но если слова способны ранить, то, вероятно, способны и лечить.

Надо сказать, что наша школьная программа - как раз кладезь неврозов. Начиная с "Федька-халамидника", через "Наймичку", "Кайдашеву семью", к "Тарасу Бульбе", "Ста тисячам", ревущим волам, фата-морганам и гениальным - и оттого вдвойне жутким - "Камінному хресту" и "Поза межами болю". Учить читать - хотя бы в рамках терапевтического дискурса - можно было бы, даже не издавая новых хрестоматий.

Но вот беда - вряд ли станут. Чем учить читать книги "по-настоящему", проще придерживаться программ, в которых книги оказываются носителем "генетического кода нации". А раз в год пригласить в школу писателя - на День письменности. Пускай детишки поудивляются, что писатели бывают "живые". Как слоны, а не как динозавры.