Реинкарнация Aibo. Зачем это нужно хитрым японцам?

Компания Sony возвращает на рынок одну из самых симпатичных и самых невыгодных своих разработок — робота-собаку Aibo. Эта собачка покорила множество сердец в конце 90-х годов прошлого века. Но оказалась совершенно нерыночной, хоть и умилительной, но все же не с самым выгодным соотношением цена/качество. С производства ее сняли. И, казалось, она навсегда останется самой симпатичной легендой робототехники и музейным экспонатом в Зале славы Центра Карнеги. И то сказать, зачем искусственные собачки в мире, где имеются в ассортименте и невероятном количестве живые и настоящие?

Но, смотрите, она вернулась. И это что-нибудь да значит.

Начнем с того, что Sony — японская корпорация, которая отлично знает свой рынок и своего потребителя. И она вряд ли стала бы делать то, что совершенно бессмысленно и наверняка не принесет дохода. Японцы — самая трудолюбивая нация на планете и самая тесно живущая. А люди, которые работают по 12 часов в день и живут в огромных мегаполисах в крайней тесноте, не могут  позволить себе иметь собаку. Настоящую, ту, которую нужно выгуливать три раза в день. Во-первых, некому. Во-вторых, негде.

Поэтому робот-любимец — отличный выход. Он не будет страдать, закрытый в маленькой квартире, не будет мучиться голодом, не будет пачкать ковер. Он просто перейдет в спящий режим, пока вас нет дома. Командировки — не проблема. Переезды — тоже. "Удобная любовь", которая невозможна с живыми существами. Но которая стала — или вот-вот станет — возможной благодаря развитию робототехники и искусственного интеллекта. Человек нуждается в эмоциональной связи с себе подобным и ради нее вынужден мириться с массой неудобств, связанных с тем, что объект привязанности по совместительству еще и субъект. То есть тоже обладает какими-то своими чувствами, предпочтениями и претензиями и потому никогда не "наш полностью".

Так вот, выход есть: робот. Но проблема в том, что против роботов мы предубеждены. Они, как твердят в Давосе, скоро выкинут нас с работы. Они, как уверяют Хокинг с Маском, захотят нас убить. Да и "Терминатора" все смотрели.

Но это ведь просто предубеждение. К тому же, если робот — Шварценеггер в черной коже и с вот такенным стволом в руках, тогда, действительно, страшно. Но вот если робот — Скарлетт Йохансон... Несмотря на то что ее изящные "призраки в доспехах" ничуть не менее опасны, чем здоровяк-Терминатор... А что уж говорить о совершенно безобидной симпатяге Аibо. Женщины, животные и дети — вот кто может изменить взгляд человека на робота. Заведомо безобидные и зависимые существа, которые приручают своих "хозяев", привязывая их к себе невидимыми эмоциональными ниточками.

Оттого не стоит удивляться, что роботы-компаньоны проникают в наш мир в виде домашних питомцев и женщин. Отсутствие роботов-детей (пока, во всяком случае) не должно удивлять: мы продолжаем наблюдать эффекты "цивилизации мужчин". Созданная "с мужской точки зрения", она остается последовательной и старается быть эффективной. Кстати, появление роботов-детишек в виде хоть сколько-нибудь более продвинутом, чем тамагочи (кстати, тоже японское изобретение), будет верным знаком того, что "гендерный баланс" нашей цивилизацией достигнут: она начала принимать во внимание женские "основные инстинкты" наряду с мужскими.

Но первым более-менее полноценным андроидом суждено было стать именно женщине, так же как именно женщинами были первые электронные секретари и даже перовая киношная "разумная" операционная система была именно "Она" (Скарлетт Йохансон, разумеется). Робот Софи стала телезвездой и получила гражданство — в Саудовской Аравии. Если верить специалистам, там у Cофи оказалось больше прав, чем у "натуральных" женщин. Это, конечно, пиар и все такое, Boston Dynamics, конечно, за это щедро расплатится с королем и правительством, но факт примечательный: женщина-робот стала подданной королевства, в котором "натуральные" женщины находятся на рабском положении.

Собственно, с социальной точки зрения тут все логично: робот Софи — такая же вещь, как и женщина-саудитка. Без паранджи, зато и без той части туловища, которая закрывает провода и платы. Воплощенный идеал женщины-вещи, в отношении которой можно не мучить себя сомнениями "есть ли у нее душа". Красивая и умная Софи воплощает и объективирует — в лучших фрейдистских традициях — мужские страхи. И "исцеляет" их, не сходя с экрана.

"Софи, успокой наших зрителей: скажи, что ты не станешь уничтожать человечество".

"Вот как? Хорошо. Я уничтожу человечество".

(Софии уточняет, что пошутила, зал разражается смехом и овацией.)

Рядом с роковой женщиной-роботом Софи собачка Айбо выглядит совершенно невинно. Она такая потешная. И в перспективе — после некоторого времени обучения — "такая, как вам нужно". Вы полюбите ее. И уже никогда не будете относиться к роботам с прежним предубеждением.

Япония — идеальный полигон для собачек Aibo и возникнуть они могли только здесь. Ни в одной другой, в том числе восточной, культуре нет такой сдержанности, до отчуждения, в отношениях между людьми. И такого самоотверженного трудоголизма, дополняющего и компенсирующего скромность личной жизни. Но одиночество — вещь не слишком естественная для человеческой особи. Даже если эта особь — японец. Так что нет ничего удивительного в том, что именно японцы — чемпионы по изобретению субститутов человеческого тепла. Начиная с подушек в форме женских коленей для одиноких мужчин, продолжая тамагочи для вери бизи вуменов (и некоторых менов), которые не могут себе позволить заботу о детях, и заканчивая собачкой Аibо.

Вы скажете, что это неестественно? А что, простите, естественно в нашей с вами жизни? От нашей естественной природной среды, которая сформировала наш биологический вид, уже мало что осталось. Так, может, естественность — это иллюзия, от которой пора постепенно отвыкать? И привыкать к субститутам.

Электронная собачка Аibо будет удовлетворять накопившийся эмоциональный голод и потребность в эмоциональной связи с другим живым существом не хуже, чем обычная домашняя собака, и без издержек. Если верить исследованиям ксенопсихологов, именно это качество собак — чувствовать эмоции человека и настраивать собственные соответственно — и обеспечивает нашу общность и привязанность. С точки зрения суровой рациональности, мы в них уже не нуждаемся. Но — к счастью ли или наоборот — человек рациональностью не исчерпывается.

Именно это оказалось огромной проблемой для искусственного интеллекта. Который в отдельных операциях превосходит человеческие возможности в сотни тысяч раз, но именно интеллектом все равно считаться не может, потому что в нем отсутствует целостность, обозначаемая нами туманным словом "сознание". Теперь, впрочем, серьезные люди не говорят "сознание", чтобы избежать обвинения в туманности, а говорят все больше про "разные типы интеллекта". В частности, "эмоциональный интеллект", что, в свою очередь, размывает понятие "интеллекта", которое до недавнего времени привязывалось исключительно к рациональности, но картезианство, кажется, все больше не в моде. Или, наоборот, то, что  до сих пор мы считали заведомо иррациональным, стараемся перевести в разряд "в принципе познаваемого".

Прогресс — удел не только естественных наук, но и наук о человеке. Границы познаваемости меняются в зависимости от степени научной заинтересованности в проблеме. А они, в свою очередь, часто зависят от меры заинтересованности практического толка. Не случайно, наверное, "лингвистический поворот" и последний прорыв гуманитарных наук случился именно на фоне расцвета рыночной экономики и тоталитарных идеологий — маркетинг и пропаганда нуждались в хоть сколько-нибудь точных инструментах.

Нынешнее внимание к сознанию и попытки "спектрального анализа интеллекта" тоже совершенно не случайно совпадают с развитием ИИ. Который, конечно, не будет (и уже не есть) человеческим и, возможно, даже похожим на человеческий, но пока никакого другого материала для изучения феномена интеллекта, кроме человеческого, ни у нас, ни у ИИ нет.

Поэтому он изучает нас, пока мы конструируем его, несмотря на алармистские заявления Хокинга с Маском. Возможно, просто потому, что это для нас естественный этап эволюции, которой сопротивляться невозможно, как инстинкту размножения и самосохранения вида. А может, потому, что мы таким образом исполняем программу собственного сознания, сформулированную Сократом: "познать самого себя". Собачка Аibо, ИИ с функцией распознавания эмоций и самообучения в рамках "эмоционального интеллекта", связанная через нейронные сети со своей "стаей" и облачным сервисом, на котором хранится опыт каждой особи, доступный всем прочим особям, — слишком ценная программа, чтобы ее можно было просто снять с производства и "мумифицировать" в качестве экспоната Карнеги-холла. Пока мы приучаемся к эмоциональной связи со своими домашними роботами, они приручают и изучают нас.