Поколение форс-мажоров. Как использовать "газовую войну" в украинской школе

Не знаю, как в других городах и селах нашей благословенной родины, а у нас версии о том, идем мы в школу и когда именно, в течение недели менялись раз пять, а в иные дни — по два-три раза. О некоторых переменах в учебной политике классные руководители узнавали от своих учеников. "Где это вы такое видели? Ах, так... Сейчас уточню. Перезвони через десять минут..." Класруки благословляли "Вайбер" — по крайней мере, полкласса можно уведомить об изменениях одним месседжем. И позвонить уже только тем, кто остался не охвачен прогрессом. Детишки не вылезали из чатов — а может, все-таки отменят? Родители... Родители, как Дед Мороз, "просто должны"... Если "не идем" — найти, на кого оставить и/или чем занять, а если "нет, все-таки идем" — улыбнуться-извиниться, вернуть все в исходное положение, успокоить-пережить, одним росчерком волшебной палочки изменить планы свои и еще пары-тройки людей вокруг. В течение одного дня — дважды.

Впрочем, кого интересует судьба индейца? Учителей, которые ходят на работу в пустую школу и в лучшем случае используют "окно" в учебном процессе для повышения профессионального уровня. Родителей, которые сажают детей перед компьютером (а то и телевизором) на полдня, потому что надо же чем-то руки-головы занять. Детей, которым, конечно, клево — каникулы посреди года, но привычка к халяве так же пагубно сказывается на молодых душах, как и привычка к тому, что государственные решения меняются чаще, чем погода за окном. И ладно, когда карантин из-за гриппа или кори. Но когда одни взрослые дяди и тети (по ту сторону границы) начали играть в привычную игру с трубой, а другие (по эту) то ли просто запаниковали, то ли решили добавить налогоплательщикам драйва в жизни, чтобы не расслаблялись... В общем, дети привыкают к тому, что плывут на льдине, как на бригантине, которая качается и трещит под ногами, и никакой уверенности в завтрашнем дне (учимся? не учимся?) им не полагается. Что слова ничего не стоят, что решения принимаются хаотично, что на неделе может быть семь пятниц и все — в отработку за Восьмое марта.

— Мама, а что это — "день женщин"?

— Для меня — каждый. А что?

— Нам сказали, надо 8 марта поздравить маму. Тебя поздравлять?

— 8-го не стоит. Я принимаю 12-го.

— Значит, мы переносим восьмое на двенадцатое?

Умный мальчик, уже второй год в школе —знает, что можно перенести что угодно куда угодно. Хоть восьмое на двенадцатое, хоть двадцать третье на четырнадцатое.

Учительница радуется каждому ребенку, переступающему порог класса. Здоровы? Не замерзли? Соскучились? Учителя — даже самые суровые — благостны и улыбаются. Две недели в пустой школе — за отчетами, педсоветами, всеобучем и прочим — ощутимый удар по смыслу жизни.

Но ведь что интересно — не первый и, надо думать, не последний. Разного рода карантины случаются все чаще. Мой старший сын-семиклассник, кажется, года не проучился без каких-нибудь более-менее существенных перерывов в учебном процессе. То грипп, то еще какая напасть, то холод, то транспортное сообщение прерывается, то просто семейные обстоятельства... В общем, поколение форс-мажоров.

Которое, между прочим, почти все свое свободное время — а его образовывается более чем достаточно на вынужденных прогулах — проводит в компьютере и гаджетах с выходом в интернет.

Глубина проникновения интернета в самые отдаленные районы, самые широкие социальные слои и самые разные, но особенно юные головы почему-то никак не используется системой образования. А если используется, то только для каких-то официальных и сразу же исполинских проектов. Обучить 100 тыс. учителей начальных классов к новому учебному году "на НУШ". Или изменить школьные программы силами волонтеров. В общем, покорить Эверест и переплыть на "Ра" через Атлантику. Это — я не исключаю — куда проще, чем решить проблемы локального масштаба. Даже если они охватывают в какие-то моменты всю (или почти всю) страну. Ни в школах, ни в самом МОН нет домашних заготовок на случай вынужденного закрытия учебных заведений в связи с эпидемией или стихией. Нет каналов, по которым можно продолжать обучение как целых классов, так и отдельных учеников, которые по тем или иным причинам временно не могут посещать школу. Если сносит магистральный мост, ни у кого не оказывается в запасе понтона или хотя бы лодки, которыми можно пользоваться, пока не будет ликвидирована угроза или авария.

В школу вы либо ходите, либо не ходите. "Не ходите в школу" означает  "не учитесь". По уважительной причине — болеете и можете предъявить справку, например. Или неуважительной — это когда справки у вас нет, а значит и "уважать" нечего. То, что ходить в школу  вовсе не означает учиться, многие знают по собственному опыту. Но то, что можно учиться, не посещая физически учебное заведение, в массовом (и официальном тоже) сознании остается экзотической причудой горстки хоумскулеров.

Ученики школ, закрытых на карантин, тоже воспринимают свое "не хождение" как каникулы. В некоторых случаях это прекрасно, потому что они наконец имеют достаточно времени для того, что им действительно интересно и важно. Но в большинстве случаев это не так уж хорошо — когда привыкшие к высоким нагрузкам дети оказываются перед малознакомым вызовом свободного времени.

Я вовсе не против того, чтобы дети с раннего возраста с этим вызовом знакомились. Скучать — важное умение. Но если середина учебного года и учителя сушат головы, как бы "уплотнить" программы, то есть обрушить на детишек еще больше нагрузки, когда карантин закончится, почему не организовать дистанционное обучение? Метод, который, во-первых, позволил бы ничего не "уплотнять" (что всегда в ущерб качеству), во-вторых, приучил бы детишек к мысли о том, что учиться можно где угодно и когда угодно — для этого необязательно куда-то ходить.

Организация дистанционного учебного процесса на случай форс-мажора, учитывая нашу политическую ситуацию и ветхость инфраструктуры, могла бы стать шансом для преодоления не одной, а сразу нескольких проблем нашей школы. Например, проблемы длиною в жизнь — "что нам делать с сельскими школами". В которых дети зачастую не имеют доступа ни к хорошим учителям, ни к качественным учебным материалам. И эта проблема только называется "проблемой сельских школ". На самом деле, в городах таких школ и детей, у которых нет доступа к качественному среднему образованию — в силу социальных, например, причин — тоже вполне достаточно.

Можно отмахнуться тем, что у МОН и так, мол, забот полон рот: реформа, паршивые учебники, подготовка первой очереди "новошкольных" учителей и т. д. Но не МОНом единым. Есть целая система институтов последипломного образования, есть Академия педнаук. Есть, наконец, просто школьные учителя, которые теперь уже целые недели проводят в пустых школах и даже успевают заскучать по детишкам. И которые теперь сами сушат головы над тем, как бы все так "уплотнить", чтобы и на головы налезло, и из ушей не торчало.

Проблема в том, что многие — и учителя, и родители, и чиновники — воспринимают школу и процесс обучения не столько в качестве источника знаний-умений-навыков, сколько в качестве института контроля. Дистанционное обучение предполагает совсем иные модели взаимодействия между наставником и учеником. Как ни странно, при такой форме обучения, в отличие от традиционной классно-урочной,  речь идет именно о наставничестве и общении, а не вдалбливании информации в неподатливые головы. Об индивидуальном подходе и личном прогрессе. О заинтересованности и умении учиться самостоятельно. Здесь снимается проблема разных темпов освоения материала разными детьми и неизбежного сравнивания себя с остальными. Но контроль при такой форме обучения — слабое звено. Выявить бездельника и заставить его работать достаточно сложно.

Можно было бы сказать, что дистанционное обучение упирается в проблему доверия. Или что подобная форма обучения слишком "постиндустриальна" для нашей по-прежнему индустриальной и, что еще важнее, советской школы. Для которой личное, физическое присутствие — как у станка, как на партсобрании — важнее, чем результат и качество работы. Но это имело бы смысл обсуждать, если бы мы планировали дистанционное обучение как постоянную форму работы. А это было бы слишком хорошо, даже учитывая невозможность насильно научить всех и каждого. Но пока здесь речь идет о дистанционке как о временной мере — для тех, кто на карантине или просто засыпан снегом на своем отдаленном хуторе.