Погоны, красные штаны и сэппуку. Что такое честь для настоящих офицеров

Любая война так или иначе милитаризует общество. Нынешняя война Украины против российских агрессоров - не исключение. Сегодня даже самый рафинированный штатский знает разницу между "дубком", "мультикамом" и "пикселем", хотя до начала вторжения все это характеризовалось безликим словом "камуфляж". Война настолько вошла в жизнь, что пресловутые бабушки у подъезда начинают свои ежедневные совещания с фронтовых сводок, а лишь потом переходят к животрепещущей теме "кто вчера приходил к Гальке из 13 квартиры".

В ключе общественного запроса мы тоже поговорим о войне, но не о сиюминутном, а об основополагающем - офицерах и офицерской чести. Особенно о чести. Потому что армия, где честь не в чести, - не армия, а просто сборище вооруженных людей.

В Красной армии "офицеры" долгое время отсутствовали как класс, а само это слово считалось грязным ругательством. Командовали в РККА исключительно "красные командиры". Ситуация изменилась только в январе 1943-го, когда товарищ Сталин неожиданно для всех приказал считать всех краскомов "офицерами" и ввел в обиход погоны. С той поры в общественном сознании и закрепилось, что "командир" едва ли не синоним слова "офицер". На самом деле ставить знак равенства здесь не стоит - в некоторых случаях разница между упомянутыми персонажами огромна и называется просто и коротко: честь. Понятие эфемерное, руками не потрогаешь, но порой разделяет людей в погонах непреодолимой пропастью.

Рассмотрим показательную ситуацию, когда главнокомандующий страны-агрессора публично отдает своей армии омерзительный приказ - воевать, укрывшись за спинами женщин и детей. С древнейших времен подобная тактика считалась верхом воинского бесчестия. После этого любой настоящий офицер тут же с отвращением сорвал бы с себя погоны, чтобы не иметь ничего общего с армией, практикующей такое. У русских всё произошло с точностью до наоборот. Воинство Шойгу с огромным удовольствием и рвением тут же взялось выполнять поставленную Путиным задачу. Последнее ярко свидетельствует: офицеров у русских нет. Зато хватает командиров, а точнее - ватажков...

Офицерская честь распространяется не только на противника. В отношении своих подчиненных она тоже основополагающая. Офицер всегда несет ответственность за свои действия и приказы. В первую очередь перед собой и своей совестью.

Наверное, наиболее яркими образцами такой офицерской ответственности являются истории австро-венгерского фельдмаршала-лейтенанта Эрнста фон Фрорайха Сабо и японского генерала Ноги Марэсукэ. Если о покорившем Порт-Артур триумфаторе хоть краем уха слышал каждый, то о неудачнике фон Фрорайхе не все исследователи Первой мировой знают.

Он был настоящим гусаром

К началу Первой мировой войны 59-летний Эрнст фон Фройрах Сабо считался самым выдающимся кавалеристом империи Габсбургов. Да вот незадача - он был классическим представителем генералов мирного времени. Других, заметим, в "двуединой монархии" тогда и не было. Откуда? Во второй половине XIX в. Австрия воевала только дважды - в 1859-м в Сардинской войне и в Семинедельной войне в 1866-м. Оба раза крайне неудачно, а точнее - провально.

Первого августа 1914-го грянула Первая мировая война. Тогда, правда, еще никто не знал, что она "мировая" и, тем более, "первая". Уже 16 августа пятая кавалерийская дивизия гонведных (венгерских) гусар под командованием фон Фрорайха без особого труда опрокинула малочисленный заслон русских, форсировала пограничный Збруч и прорвалась вглубь территории противника.

Здесь следует заметить, что гонведные гусары образца 1914-го были рудиментом романтического XIX в. и прекрасным эхом давно ушедшей эпохи. Даже их мундиры в реалиях эры пулеметов и шрапнели выглядели абсолютно нелепо. Русские, например, сразу же быстренько перекрасились в хаки, а здесь - яркие красные штаны, не менее кричащего цвета синие куртки, золотые позументы... В таком виде очень здорово охмурять барышень в венских кафешках, но на поле боя франт превращался в удобную мишень.

Преодолев границу, гусары фон Фрорайха храбро бросились на восток. Тем временем под местечком Городок (чуть больше 20 км от Збруча) части второй казачьей сведенной дивизии генерал-майора Александра Павлова (опытного ветерана русско-японской войны), усиленные пехотой и артиллерией, готовили "тёплую" встречу. При десяти пулеметах и 14 легких пушках.

Утром 17 августа цисарские войска подошли к Городку. Весь ход боя описывать не будем. Остановимся на развязке. Здесь предоставим слово участнику сражения, на тот момент подъесаулу (позже полковнику) Евгению Тихоцкому:

"Стройные линии венгерских гусар в яркой форме мирного времени представляли красивое зрелище. ...Невзирая на артиллерийский огонь, гусары широким галопом продвигались вперед, сохраняя полный порядок. Всадники, потерявшие коней, быстро поднимались с земли, собирались в цепи и наступали пешком...

Когда гусары подошли на 900-1000 шагов, по приказанию Подполковника Кузьмина по всей линии окопов был открыт пачечный ружейный и автоматический пулеметный огонь. Открыли фланговый огонь и ближайшие сотни Линейцев и пулеметы 2 Казачьей Сводной Дивизии. 

Встреченные губительным огнем гусары дрогнули, стали падать люди и лошади, линии спутались и порядок движения нарушился. Не выдерживая огня, всадники стали сбиваться в кучи и частью поворачивали назад, частью сворачивали вправо и еще некоторое время продолжали в беспорядке скакать вдоль фронта, устилая поле телами людей и лошадей.

(Цитируется по "Атака австро-венгерской конницы на 2-ю Сводную каз. дивизию под м. Городок 4-17 авг. 1914 г. ", типография И.Попова, Белград, 1930)

Разгром завершила контратака казаков, выбившая австрийцев обратно за Збруч. Невзирая на огромное мужество, гусары фон Фрорайха изначально были обречены. Атака кавалерии против хорошо окопавшейся пехоты, да еще при пулеметах - извращенная форма самоубийства. 

О победе мигом раструбили все газеты Российской империи. В Петербурге даже оперативно отпечатали патриотический лубок "Бой под Городком". Правда, художник вместо гусар изобразил простую австрийскую пехоту, но это не столь важно.

Шокированная позорным разгромом Вена молчала. Только спустя полторы недели пропагандисты пресловутого "австрийского генштаба" придумали, как правильно подать печальную новость, да так, чтобы поражение выглядело победой.

И 27 августа 1914-го львовская газета "Діло" напечатала официальное правительственное сообщение:

Одним словом, никакого разгрома, а героическая победа и абсолютно плановое отступление. Будь фельдмаршал-лейтенант Эрнст фон Фрорайх Сабо просто командиром, то по итогам сражения даже какую-то наградную бижутерию на свой мундир выхлопотал бы. Но он был офицером и знал: за свои поступки, просчеты и ошибки нужно отвечать.

В ночь с 17 на 18 августа 1914-го Эрнст фон Фрорайх Сабо вынес себе приговор и сам же привел его в исполнение. Фельдмаршала-лейтенанта со всеми регалиями и орденами похоронили над Збручем на кладбище небольшого села Калагаровка. На скромном памятнике значилось: "Экселенция Эрнст фон Фрорайх Сабо. Фельдмаршал-лейтенант и командир пятой кавалерийской дивизии. Погиб на поле славы 18 августа 1914 г".

Ни капли лжи в этих скупых строках нет. Настоящий офицер и гусар фон Фройрах действительно погиб еще под Городком вместе со своими, по глупому отправленными на верную смерть, парнями, а выстрел в висок стал лишь пустой формальностью.

К сожалению, особи, не имеющие ни малейшего представления о чести и совести, в конце 1990-х раскопали могилу фельдмаршала, покусившись на его ордена. От могилы осталась лишь мутная черно-белая фотография.

Настоящий самурай

В отношении генерала Ноги Марэсукэ определение "самурай" вовсе не метафора. Он действительно родился в семье потомственного самурая. О боевом пути генерала много рассказывать не будем. Это довольно известный исторический персонаж, герой русско-японской войны и покоритель Порт-Артура.

Вернувшись с победой домой, генерал Ноги стал воистину национальным героем Японии. Еще бы: он принес Стране восходящего солнца первую победу не просто над европейцами, а над величайшей империей того времени. Генералу тут же был пожалован графский титул и награжден Орденом Восходящего солнца первой степени.

Казалось бы, живи, купайся в лучах славы и радуйся жизни. Но перед глазами Марэсукэ стояла страшная цифра в 56 тыс. солдатских жизней, потерянных им в ходе осады и штурма Порт-Артура (всего в той войне погибли около 110 тыс. японцев). Среди погибших были и двое сыновей генерала. Ноги мог без проблем пристроить своих отпрысков в безопасном и спокойном местечке, но такой проступок он счел не достойным офицерской чести. Да и не факт, что те бы согласились - они тоже были настоящими офицерами. Кстати, сколько наследников наших генералов сегодня сражаются на передовой?

На приеме у императора Муцухито (посмертное имя - Мэйдзи) генерал Ноги, рассказывая о потерях, расплакался и попросил у своего сюзерена разрешение на сэппуку (среди гайдзинов это ритуальное самоубийство чаще всего называют "харакири"). Таким образом, Марэсукэ хотел искупить свою вину перед людьми и богами за неоправданные потери. Опять же интересно, сколько российских, советских и, увы, украинских генералов так же переживали за потери среди врученных им под командование людей.

Император разрешение на сэппуку не дал - мол, генерал сейчас нужен Родине живым, однако сказал, что после его смерти Ноги волен поступать, как ему вздумается.

На протяжении оставшейся жизни генерал Ноги Марэсукэ отдавал большую часть своего немалого состояния на лечение раненых, содержание инвалидов и на памятники павшим солдатам.

Император Мэйдзи умер 30 июля 1912-го и Ноги наконец получил право на сэппуку. Как ответственный человек он не стал сразу же вскрывать себе живот. Генерал упорядочил все дела, дал последние распоряжения и только 13 сентября того же года присоединился к сыновьям и своим павшим солдатам.

Современные фото: Дмитрий Полюхович