Под кистью Босха. Зачем клубника носит чужое имя и почему ассоциируется с эротикой

Ранний или запоздалый, продолжительный или короткий, знойный или холодный - сезон клубники всегда в радость и всегда кстати. Причем на всех континентах мира. Ведь она является любимейшей ягодой человечества. Последнее утверждение - отнюдь не плод умозрительных заключений, а элементарный вывод из данных статистики. Так, из 13 млн тонн ягод всех видов и мастей, реализованных на мировом рынке в 2018 году, более 2/3 (9 млн тонн) пришлось именно на клубнику.

И при всем этом "королева ягод" носит чужое имя. Потому что на самом деле она является земляникой - ананасной или, как ее еще называют, садовой. Клубникой же изначально именовались два ягодных кустарника с отличным от земляничного набором хромосом, "богатырским" ростом, крупными цветами (около 3 см в диаметре) и округлыми ягодами. Собственно, именно форма последних и стала причиной присвоения растению названия с корнем "клуб" - т.е. нечто шарообразное. От него же образованы слова "клубок", "клубиться" и т.д.

Однако когда юный французский ботаник Антуан Николя Дюшен (фр. Antoine Nicolas Duchesne 1747 - 1827) подарил человечеству землянику с ягодами исполинского размера, "фокус сбился". Что, в целом, объяснимо, поскольку плоды новой культуры "клубились" на зависть всем старым знакомцам. Когда же стало ясно, что число людей, упорно называющих их клубникой, стремится к бесконечности, бороться было уже поздно.

Сезонная, но вечная

Земляника на землях Киевской Руси всегда считалась ягодой настолько же вездесущей, насколько и всегда сущей - то есть существующей едва ли не от сотворения человека. Насколько это наивные убеждения оказались пророческими, стало ясно уже в наши дни, когда археологи научились не только высчитывать возраст любых находок, но и обнаруживать в древнейших отложениях объекты самых миниатюрных размеров. Благодаря этому при раскопках в Швейцарии были найдены зернышки земляники, принадлежащие еще каменному веку. Иначе говоря, эпохе, которая для Европы закончилась как минимум за 4 тысячи лет до нашей эры. В настоящее время это древнейшее подтверждение бытового знакомства человека с земляничными плодами.

Данное обстоятельство позволило ученым предположить, что безусловно съедобная и широко распространенная ягода была настолько обычным дополнением к сезонному рациону всех народов Европы, что эскулапам далекого прошлого даже не приходило в голову давать отдельное описание этого несерьезного "подножного корма". Косвенным подтверждением такой версии служит тот факт, что первое упоминание земляники в 400 г. до н.э. принадлежит не перу конкретного автора, а безымянному летописному тексту Древней Греции.

Правда, после этого великие люди древности "исправились". В дальнейшем посвящения землянике появлялись в трудах древнегреческого врача Гиппократа, древнеримского политика и писателя Марка Порция Катона (автора не только знаменитой фразы "Карфаген должен быть разрушен, но и трактата о земледелии "De Agri Cultura") и даже стихах самого почитаемого из римских поэтов Вергилия (70 -19 годы до н.э.). Серьезный интерес к растению проявил и римский "отец фармакологии" Гален (ок. 130-200).

Поздно были сделаны и изображения земляники. В настоящее время ее старейшим книжным "портретом" считают рисунок в первом европейском травнике Herbarius moguntinus ("Майнцский гербарий"), составленном немецким врачом и ботаником Иоганном Воннеке фон Каубом (Johann Wonnecke von Kaub). Стараниями печатника Петера Шёффера (Peter Schöffer) этот написанный по-латыни медицинско-ботанический справочник с иллюстрациями был издан в Майнце в 1484 году. Тогда-то широкая публика и узнала, что земляника носит родовое латинское имя Fragaria - т.е. благоухающая, ароматная, душистая.

В целом же книга вызвала такой интерес, что издательство тут же взялось за ее перевод на несравненно более понятный горожанам верхненемецкий язык. И уже в 1485 году под названием Gart der Gesundheit ("Сад здоровья") в Майнце вышел обновленный "Гербарий". До конца XV века он также был переведен на нижненемецкий, фламандский, французский и итальянский языки.

Приручение строптивой

Угодив в "Майнцский гербарий", земляника немедленно перестала быть ягодкой-золушкой, заслуженно перейдя в ранг ценных лекарственных растений. Как следствие, из рощ, лугов и с лесных опушек она стала переселяться в те самые "сады здоровья", предтечи которых были известны еще во времена Древнего Египта и Вавилона, не говоря уж об античных Греции и Риме.

К счастью, практика создания живых "зеленых аптек" в целом и возделывания ягодников в частности не только пережила Римскую империю, но и продолжает существовать до сих пор. Немалую роль в этом сыграло то, что на протяжении веков ряд грядок с целебными культурами имел почти всякий европейский монастырь. Ведь большинство этих обителей строились как крепости, за стенами которых можно было укрыться при нашествие врагов и, конечно же, полечить раненых защитников. Да и в мирное время крестьяне часто обращались к монахам за помощью при различных хворях.

По образу и подобию монастырских впоследствии стали возникать и мирские лекарственные огородики, которые во второй половине II тысячелетия уже возделывались едва ли не у каждого дома как в селах, так и в городах. Особенно массово - в XVI-XVIII веках, поскольку многие правители поняли, насколько решающим может стать такой ресурс при критической ситуации вроде требующей карантинных мер эпидемии или военной осады города.

Процесс одомашнивания земляники на таких придомовых спецугодьях шел с разной степенью удачности. Но там, где растение принималось, оно, как правило, набирало большей мощи, чем его дикие собратья, и приносило более крупные плоды. Особенно охотно на уход и полив отзывалась настоящая клубника (другие названия - клубника обыкновенная или лесная, земляника мускусная, мускатная или шпанская, лат. Fragaria moschata). На унавоженных грядках ее и без того более крупные кусты вырастали до 40 см, а средний вес ягод достигал 1-2 граммов.

При этом слабым местом растения было деление на мужские и женские экземпляры, из-за чего неудачливые огородники, не сумевшие раздобыть оба из них, оставались без урожая.

Однодомная же и мелкоплодная (0,3 - 0,5 граммов ягодка) лесная земляника (лат. Fragaria vesca), каждый кустик которой имел и мужские, и женские цветы, гарантировала успех. По этой причине именно она зачастую оказывалась предпочтительным представителем земляничного рода на домашних "грядках здоровья". А самые удачные из ее окультуренных образцов получали романтичные прозвища вроде "земляника лунная" или "земляника альпийская".

Два рейса из Нового Света

На фоне массового увлечения Европы одомашниванием земляники "сенсацию для понимающих" принес 1623 год. Именно тогда в Лондон прибыло судно из Вирджинии - первой английской колонии в Северной Америке. С корабля, кроме редких колониальных товаров, были выгружены живые земляничные кустики несколько необычного вида. "Экзотика" предназначалась в дар королю Якову I (1566 - 1625) - первому английскому монарху из династии Стюартов (с 1603 года), по совместительству государю Шотландии с 1567 года.

Первый правитель сразу двух британских королевств распорядился подарком как положено дипломату, и вскоре диковинная земляника, получившая название "виргинская" (лат. Fragaria virginiana), уже пускала корни в разных уголках Европы. В том числе на земле Франции - в частности там, где в 1661 году под руководством "короля-солнце" Людовика XIV началось возведение Версаля. Как свидетельствуют историки, поляны "королевской земляники" с достаточно крупными цветами и интенсивно-красными ягодами, в два-три раза превышающие размером привычные плоды местной земляники, вызывали неизменное любопытство посетителей. А о том, что их вкус был куда менее соблазнительным, чем вид, долгое время знали только избранные.

Следующее "земляничное потрясение" постигло Европу 1714 году. Тогда из Нового света в Марсель прибыло судно, с которого сошел французский военный инженер, капитан Амеде-Франсуа Фрезье. По приказу Людовика XIV он изучал и наносил на карту тихоокеанское побережье Южной Америки от мыса Горн до границ современного Эквадора.

Кроме результатов с блеском выполненной работы Фрезье также привез с собой новый образец земляники, не только широко распространенной на исследованных им землях, но и успешно там окультуренной. В принадлежащем испанцам городе Консепсьон в устье реки Био-Био (сегодня административный центр провинции Консепсьон и области Био-Био в Чили) потрясенный француз лично видел в изобилии продающиеся на рынке светлоокрашенные земляничные ягоды поистине невозможных размеров - обычно с грецкий орех, но иногда и с куриное яйцо.

Правда, 6 месяцев морского пути оказались настолько серьезным испытанием для отобранных им растений, что во Францию их доехало ровно пять. Два остались в руках королевского интенданта и начальника корабля, благодаря которому земляничным кустам был обеспечен необходимый полив драгоценной пресной водой. Один стал презентом непосредственному командиру Фрезье во французском Бресте. Еще один капитан-инженер решил оставить у себя в Плугастеле, который, кстати говоря, два века спустя выращивал четверть всей французской клубники. А последний образец был передан в Королевский ботанический сад в Париже.

Ученый, случай и шедевр

К большому сожалению (в первую очередь самого Фрезье), удивить "короля-солнце" небывалой чилийской земляникой (лат. Fragaria chiloensis) не удалось. Подобно настоящей клубнике, растение с побережья Тихого океана было двудомным, а в распоряжении новых хозяев оказались только женские экземпляры. Таким образом им была уготована участь радовать мир разве что на редкость крупными цветами.

К счастью, выкорчевать "бесполезную экзотику" у королевских садоводов не поднялась рука, и растение дождалось внимания талантливого ученого-ботаника Бернара де Жюссьё (фр. Bernard de Jussieu, 1699 - 1777). Член французской Академии наук с 1725 года, он пришел в парижский ботанический сад на должность преподавателя ботаники и демонстратора. При этом и с тем, и с другим справлялся так блестяще, что от желающих лично побывать на его экскурсиях-лекциях не было отбоя.

Жюссьё быстро понял, в чем заключается проблема "чилийки", и принялся активно размножать ее вегетативным путем в надежде выиграть время для поиска подходящего земляничного "партнера". Эта работа продолжалась до 1763 года, когда ученый передал часть экземпляров в руки собственного студента Антуана Николя Дюшена (1747 - 1827), которому была поручена работа в ботаническом саду Версаля. Новые питомцы, разумеется, был подсажены на уже существующие поляны земляники виргинской. А в 1764 году случилось чудо: цветы чилийской "пустоцветки" дали крупные, яркие, ароматные и удивительно вкусные плоды.

Сегодня ученые готовы объяснить, что Версалю просто невероятно повезло с тем, что у чилийской и виргинской клубники оказалось одинаковое число равно множественных (а именно октоплоидных, "восьмерных") хромосомных наборов. Но на тот момент появление чудесного гибрида было воспринято как божий промысел. Тем более что он в принципе взял лучшие качества от обоих "родителей": отличный вкус и величину плодов - от тихоокеанской культуры, а прекрасный цвет и самооплодотворяющиеся цветки - от атлантической. Только запах новых ягод был ни на что не похож. Дюшену он напомнил ананас, поэтому, выбирая своему нечаянному творению оригинальное имя, юный ученый назвал его земляникой ананасной (лат. Fragaria ananassa). В сегодняшней же классификации в полном названии растения увековечена и его фамилия: Fragaria x ananassa Duchesne.

Виктория и клубничка

Слава о земляника с гигантскими плодами мгновенно вышла за пределы вначале Версаля, затем Парижа, а потом и всей Франции. В ходе экспериментов с переопылением земляники Дюшена и ее "родительских" культур многим энтузиастам удавалось выводить разные сорта полезного гибрида. Один из особенно крупноплодных под названием "Виктория" в конце XVIII - начале XIX века был завезен из Англии и в Российскую империю. По этой причине в ряде входивших в ее состав регионов все сорта садовой земляники с ягодами-переростками до сих пор величают викторией. Что, конечно, не совсем обычно, зато справедливо по отношению к настоящей клубнике.

Но кто бы как не называл прекрасное творение Дюшена, его сладкие, ароматные ягоды нравились буквально всем, кто только их пробовал. А кое-кто вообще питал к ним настоящую страсть. Этот феномен всеобщего "возлюбления" стал причиной того, что наш лексикон легко обогатился понятием "клубничка", не имеющим ничего общего с садово-огородными дарами.

Особенно забавно, что основную "вину" за заведение клубнично-эротических параллелей в родное культурное пространство множество исследователей возлагают на нашего соотечественника - уроженца села Сороченцы Миргородского уезда Николая Васильевича Гоголя (Яновского, 1809-1852). Ведь в уста одного из персонажей своих "Мертвых душ" писатель вложил фразу "попользоваться насчет клубнички" - в качестве характеристики главной цели волокиты и бабника.

Хотя, безусловно, несравненно более ранний и весомый вклад в появление у человечества "клубничечных" ассоциаций внес знаменитый нидерландский художник Иероним Босх (1450-1516). В самом известном из его триптихов "Сад земных наслаждений" разноразмерные ягоды земляники играют такую видную роль, что произведение даже получило прозвище "клубничная картина".

Означает ли сказанное, что неправильная клубника - садовая земляника должна срочно сдать свои позиции самой востребованной из ягод? Конечно, нет. Ведь она продолжает оставаться все той же первой "вкуснятиной" лета - красивой, душистой и полезной. Поэтому при любой возможности ею полакомиться это стоит сделать - с удовольствием и на здоровье.