Победить по-румынски. Когда мир накроет волной нового украинского кино

На днях довелось посмотреть один из фильмов-призеров последнего Каннского фестиваля - "Выпускной" румына Кристиана Мунджиу, отмеченного наградой за лучшую режисуру. Украинская премьера картины вновь дала повод задуматься о феномене так называемого нового румынского кино (Noul cinematografia românească).

Еще 10 лет назад Румынии на карте мирового кинематографа не существовало. Прорыв произошел в 2007-м, когда второй полный метр Мунджиу "4 месяца, 3 недели и 2 дня" все в тех же Каннах сенсационно получил "Золотую пальмовую ветвь".

С тех пор практически каждый год на Лазурном побережье какой-либо приз доставался именно румынскому фильму. Очень быстро известность пришла сразу к целой группе талантливых режиссеров - кроме Мунджиу можно назвать Кристи Пуйю, Корнелиу Порумбойю, Раду Жуде. О феномене "румынской волны" заговорили по всему миру.

При всех авторских различиях, в этом кино есть общие типологические черты. Сюжеты, за редкими исключениями, разворачиваются в современной Румынии. По жанру это камерные, семейные драмы, в основе проблематики - тяжелый моральный выбор, который застает героев чаще всего врасплох, но на самом деле следует изо всей их жизни. Актеры в Noul cinematografia românească играют с потрясающей убедительностью, манере съемки зачастую присущ некоторый - при этом всегда уместный - налет документализма, а история всегда выстроена так, что от экрана оторваться невозможно: пожалуй, только в румынском фильме длительная сцена семейного обеда может увлекать не хуже какого-нибудь блокбастера.

Какое отношение это имеет к нам, кроме географического соседства и участия ведущего румынского оператора Олега Муту в фильмах украинского автора Сергея Лозницы? Самое непосредственное.
Даже несмотря на членство в НАТО и ЕС, по экономическим и социальным показателям Румыния - государство небогатое. Так же, как и мы, румыны пережили диктатуру, также имеют серьезные проблемы с коррупцией. Но им удалось даже в столь неблагоприятных условиях взрастить целое поколение режиссеров, которые доказали, что конфликты, ландшафты и герои(ни) бедной безвестной страны могут быть чрезвычайно кинематографичным материалом.

Наше положение в определенном смысле лучше, потому что мы переживаем сейчас интенсивный переходной период и интересны миру. Наша разруха, наши личные и социальные неврозы, наши типажи и запутанность наших общественных отношений являют собой потрясающую фактуру. Почему доселе мы не имеем на экране ничего и близкого к достижениям соседей?

Конечно, одна из составляющих румынского киночуда - активное участие французов в его становлении. В силу давних культурных сантиментов между Бухарестом и Парижем французы помогали румынам капиталами, продюсерскими силами, дистрибьюцией. Был у румын и собственный кинематографический опыт, который, оставаясь неизвестным миру, стал основой "волны".

Главное же отличие: мы осознали себя как единую политическую нацию лишь 2,5 года назад. Другое важное обстоятельство: более-менее бесперебойное финансирование новых кинопроектов началось немногим ранее. И, наконец, еще одно: за десятилетия постсоветской неразберихи мы порядком растеряли свою школу - только сейчас подросло поколение режиссеров и продюсеров, хорошо ориентирующихся в современных экранных и экономических реалиях.

Да, до румын - лидеров негласной гонки кинематографий - нам еще бежать и бежать. Но мы вышли на дистанцию, и линия нашего старта - уже далеко позади.

Дмитрий Десятерик, "День" - специально для "Деловой столицы"