Патти Смит — 74. Как последняя хиппи стала настоящей богемой
Есть знаменитости, есть звезды, есть те, кого называют несколько уничижительным словом "селебритис". А еще есть совершенно штучные люди, которых впору называть национальным достоянием. Одно из таких достояний, настоящее американское сокровище – поэтесса и певица Патти Смит, которой сегодня исполняется 74 года
Кем ее только не называли за 45-летнюю карьеру – начиная с "крестной матери панк-рока" и заканчивая "последней битницей". В этих ярлыках есть доля правды – да и клише они стали только в процессе и попытках определения Патти как артиста и творческой единицы. Но существует более точное определение того, чем была и есть Патти Смит. Была еще до того, как началась эта самая карьера (слово, кстати, с трудом применимое к тому, чем занимается Патти), то есть с выходом эпохального альбома "Horses".
Именно для таких, как Патти когда-то было придумано определение "богема", и она является одним из самых наглядных представителей этой самой богемы – богемы в самом лучшем и истинном своем проявлении. Кем именно? Есть люди, которые и в самом деле живут не так, как все. Они чувствуют не так, как все, смотрят "не такие" фильмы, слушают "не такую" музыку, и читают "не такие" книги. Совсем для того, чтобы выделяться из серой массы или показать толпе средний палец. Это не поза и даже не позиция – просто так они дышат, так они смотрят на небо и на все то, что двигается и существует под этим небом. Патти Смит — конечно же, странная женщина с обывательской точки зрения. Живи она в менее благоприятные времена и менее толерантном месте для таких личностей – что ж, быть ей сожженной на костре или заключенной в палате сумасшедшего дома. Она, вообще-то, часто и ощущала этот нестерпимый огонь и эти безжалостные стены — по крайней мере, в свои самые высокие моменты вдохновения.
Для Патти все началось, кстати, именно с жара — высокой температуры во время то ли простуды, то ли гриппа, еще в подростковом возрасте. Патти лежала в постели и в бреду наблюдала за огнем в камине – именно тогда в ее голове начали складываться образы и первые строки. Строки оказались значимыми ровно настолько, чтобы вспомнить их на утро. Примерно в то же время юная Патти увидела по телевизору выступление "Роллинг Стоунз" — в их первый приезд в Штаты. Девушка влюбилась в Мика Джаггера, а в его лице и в весь рок-н-ролл. Знаменитое выступление "Битлз" в шоу Эда Салливана, имевшее место быть чуть раньше, как-то прошло мимо разгоряченного девичьего сознания и воображения мисс Смит – может быть просто потому, что она не находилась в тот февральский вечер перед экраном. А может и потому, что в выступлении "Стоунз" с лихвой хватало того, чего явно не доставало тогда "Битлз" — секса, чувственности и притягательной опасности. Мир перевернулся — любовь к поэзии, литературе, музыке как таковой и сырому, неотесанному рок-н-роллу в частности соединились в одно целое. Патти перебралась в Нью-Йорк – и это был 1967-й год, время расцвета культуры хиппи.
Она была типичнейшим представителем этого поколения – первое время Патти буквально бродяжничала, питалась отбросами и объедками из ресторанов, ночевала в парках. Потом, совершенно случайно, познакомилась с одним из самых знаковых людей в своей жизни – молодым человеком по имени Роберт Мэпплторп. Он стал ее любовником – а потом верным другом, потому что на самом деле был геем. Роберт был такой же неприкаянной душей, как и Патти – а еще он был отличным фотографом. Именно рядом с ним Смит становилась Артистом – для начала поселилась в самом богемном отеле Нью-Йорка, "Челси", месте, просто созданном для безумных поэтов, художников и музыкантов. Степень "безумия" у всех постояльцев была разная – одни были людьми вполне обеспеченными и известными, другие – теми, кого называют "городскими сумасшедшими". Патти не была еще известной, но и просто "фриком" она тоже не была – девушка работала в книжном магазине и уже обладала той харизмой, которая и отличала ее от многих населявших город "свободных художниц". Отличала как в самом "Челси", так и на мокрых городских скамейках – а потом и на рок-н-ролльной сцене.
Патти все время писала стихи, для нее это было таким же естественным занятием, как выпить стакан воды, почистить зубы или просто зевнуть. Но в ней самой, в ее манере говорить, манере держаться и пластике было то, что требовало музыки, громкой и безудержной. Срочно требовало сцены, требовало сиюсекундной реакции публики. И Патти начала читать свои стихи под аккомпанемент гитариста Ленни Кэя, будущего участника ее группы. К этому времени она, как и подобает настоящей представительнице богемы, уже успела поработать в уличном парижском театре (в Париж Патти отправилась по следам еще одного своего кумира, Джима Моррисона), успела чуть не умереть с голоду. Да, денег, полагавшихся на случайных работах неприкаянной поэтессе на еду явно не хватало – и гонорары за выступления в клубах пришлись как нельзя кстати.
А еще у Патти совершенно естественным образом стихотворный речитатив на ходу превращался в песню – раскатистую, гипнотическую песню. Ближе к середине семидесятых так уже никто не пел – это был настоящий рок-н-ролл, раздетый догола, до костей – здесь чувствовалось и очарование миром, и злость на то, что он стал таким бестолковым и паскудным. Патти Смит все-таки не была первой девушкой-панком. Она была последней хиппи – разочаровавшейся в своем поколении, обозленной на его слабость и инертность, но несущей в себе все тот же, сметающий все на пути заряд любви и нетерпения. Любви к искусству, свободе и нетерпению к серости.
К 75-тому году Патти была уже одной из самых заметных тусовщиц на нью-йоркской клубной сцене – ее высоко ценил даже Боб Дилан, еще один из ее беспрекословных кумиров. В то время, кстати, Дилан переживал один из своих периодов "творческого возрождения", и общение с Патти явно послужило ему на пользу. Существует даже документальная хроника – Патти и Дилан в 75-м сидят на ступеньках одного из клубов, Смит несет какую-то несусветную чушь о поднятом с асфальта мячике. И делает это настолько обаятельно и образно, что Дилану, тоже мастеру в смысле исполнения со сцены своих заоблачных фантазий, не остается ничего, как зачарованно смотреть ей в рот и соглашаться с помощью восторженных междометий. Патти становилась шаманом – и вот тогда, в ноябре 1975-го, и вышел ее дебютный альбом "Horses".
Пластинка "Horses" начинается с беспроигрышной фразы – "Иисус умер за чьи-то грехи, но не за мои". Этого было достаточно для Патти как для поэта, нагло шагающего в вечность. А потом звучит, собственно, песня – кавер на хит "Gloria", авторства Вана Моррисона и в исполнении группы "Them". Так вот, эту песню – один из самых зажигательных, сексуальных номеров в истории рок-н-ролла – играли до Патти многие. Включая ее кумиров, "The Doors". И даже у них, даже у великого Джима Морисона не вышло спеть эту простую и великую песенку из трех аккордов настолько правильно. Это получилось у Патти – она была и колдующей нимфой, и кем-то мудрее, даже спасительней, чем могло показаться ее собственным слушателям. Тогда поэзия, в первый и последний раз, зазвучала на полную громкость – и сама Патти не щадила ни барабанных перепонок, ни сердец поклонников.
Потом был альбом "Radio Ethiopia" — Смит, будучи верной самой себе, пошла дальше и записала совсем уж бескомпромиссную с обывательской точки зрения пластинку. Посыпались обвинения – мол, Патти никакой не музыкант, и место ей там – на скамейках Нью-Йорка. Она тут же доказала обратное. Записала альбом "Easter" — на котором звучала ее самая коммерческая, самая "вменяемая" песня о любви, "Because the Night". Ну а следующий альбом, "Wave" 1979-го года получился одним из ее самых совершенных и выверенных. И в музыкальном, и в поэтическом смысле. Вот хотя бы заглавная композиция пластинки, "Волна". Патти представляет себе разговор с Папой Римским, на берегу океана, и они очень хорошо понимают друг друга — не смотря на шум волн. Она признается ему в любви – и Папа долго смотрит на следы Патти на песке. Трудно найти что-нибудь более трогательное в современном искусстсве.
К этому времени Патти вышла замуж. Вышла за гитариста одной из самых жестких групп Америки – лидера "МС 5" Фреда Cмита. И вдруг обрела счастье — совсем неожиданное для нее самой, из тех, что называют "женским счастьем". Родила ребенка – уже не первого, когда-то Патти уже сделала аборт. И вдруг она начала произносить совершенно шокирующие вещи – и для своей аудитории, и для себя самой. Вроде того, что лучшая поза для женщины – это лежать на спине.
А потом ее муж умер. Еще умер ее любимый брат и тот самый Роберт Мэпплторп, фотограф и человек, создавший образ Патти. Она растерялась – и вдруг вернулась, с альбомом 1996-го "Gone Again", "Опять ушедшая". С тех пор над Патти как будто висит проклятие — то самое, которое называют "проклятием последнего поэта". И что бы Смит с тех пор не делала – записывала ли великолепнейший альбом каверов "Twelve" ( так переиграть нирвановскую "Smells like Teen Spirit" могла только она, со всей своей верой в "непричесанный" рок-н-ролл) или получала за того же Боба Дилана Нобелевскую премию… Так выходит только у нее – у человека, навсегда уверовавшего в миф. Только у Патти, с ее верой в настоящее. И получается до сих пор. Да, ее "крайний" альбом под названием "Banga" вышел довольно давно – в 2012-м. Но это – самый совершенный альбом Патти Смит. Она не изменяет себе. Среди благодарностей, озвученных на обложке альбома – Андрей Тарковский, ну а сама пластинка назвалась так в честь собаки Банги, любимого животного Понтия Пилата. Кто еще в наше время так хорошо помнит шедевр Булгакова?
