Ошибка Гиппократа. Куда исчезли истерички
"ДС" продолжает серию материалов "История болезни". Ранее мы рассказали о чахотке, считавшейся болезнью аристократии, испанке — штамме гриппа, который выкосил чуть ли не треть планеты, паротите, известном всем под названием "свинка", опасной для девочек краснухе, "детской" кори, которой стоит бояться взрослым, многоликом гепатите, "стеклянной болезни" остеопорозе, полиомиелите, приковавшем к коляске президента США Рузвельта, роже, сифилисе, варикозной болезни, "сахарной болезни" диабете, о том, что ни один человек, рожденный после 1979-го, не защищен от оспы, почему украинцам стоит бояться малярии, как Украина стала одной из первых стран, где начали лечить бешенство, как в старину лечили зубы и чем рискуют чистюли.
Говорят, в каждой шутке лишь доля шутки. Фразе "все болезни от нервов" это подходит — наши современники все чаще сталкиваются с неврозами. Под этим названием понимают большую группу расстройств, имеющих тенденцию к затяжному течению. Распространенность невротических проявлений варьируется в зависимости от страны и исследуемого контингента. Так, если у болгарских детей этот показатель равен 14,8–22%, то для украинских взрослых он уже составляет 80–90%. В общей массе неврозов можно выделить более мелкие группы. Одна из них, включающая диссоциативные, соматоформные и тревожные расстройства, а также истерическое расстройство личности, известнее прочих. Раньше все это называли одним словом — истерия.
В настоящее время этот не существующий диагноз — ярчайший пример того, как миф, недоразумение, ошибка в течение многих тысячелетий могут оказывать влияние на общество. Причем на самых разных уровнях. Большинство наших современников впервые знакомятся с этим многозначным словом в раннем детстве. А поскольку оно употребляется в различной коннотации, то первое восприятие часто остается главным в сознании. Поэтому, например, для одних истерия — это готовность сорваться на крик или слезы. Для других — сердечный приступ как результат неприятного разговора. Для третьих — стремление отстоять выбранное решение, настоять на своем. Для четвертых — скандал на публику, манипуляции, попытка ввести в заблуждение и т. д. И хотя все перечисленное любой невроз в принципе может включать, ставить между ними знак равенства предельно некорректно.
Но многие так и остаются в плену ошибки навсегда. Недаром само слово "истерия" появилось в результате вопиющего заблуждения.
Миф о непоседливой матке
Преходящие, но яркие расстройства поведения, свойственные неврозам "истерической группы", привлекли внимание окружающих еще в глубокой древности. Во всяком случае в так называемом папирусе из Кахун (около 1900 г. до н. э.) описаны симптомы болезненного состояния и неуравновешенного эмоционального поведения женщин, приписанные изменению положения матки. По мнению египетских врачевателей того времени, патологические сдвиги были связаны с внеплановой прогулкой этого самостоятельного органа вверх, в сторону головы. Еще два века спустя сходная информация была включена и в древнейшую "медицинскую энциклопедию" — знаменитый папирус Эберса (1 700 г. до н. э.). Туда же вошли и советы по устранению данного недуга.
Если пересказать их коротко, то поведение своенравной матки было объяснено ее способностью проголодаться и отправиться искать "сладкой жизни". Поэтому логичным терапевтическим воздействием считались манипуляции, объясняющие блудному органу его ошибку. Для этой цели гениталии полагалось умащивать и окуривать благовониями, тогда как через нос и рот, напротив, вводить вещества с отвратительным запахом и вкусом. По мнению древних эскулапов, такое двойное воздействие (приманка с "правильного конца" и отпугивание с противоположного) гарантировало возвращение беглянки на место. Разумеется, вследствие этого ожидалось и исчезновение сопутствующих симптомов.
Дальнейшее развитие данная медицинская концепция получила уже в Древней Греции. Самим же термином "истерия" (от греческого hystera — матка) человечество обязано Гиппократу, жившему примерно в 460–370 гг. до н. э. По его мнению, свойственные истерии расстройства поведения были связаны с тем, что слишком длительное половое воздержание ведет к органическим изменениям матки, которая высыхает и теряет массу, в связи с чем и начинает блуждать по телу в поисках влаги. Факт столь дикого заблуждения уже долгое время вызывает искреннее изумление у тех, кто изучает наследие великого врачевателя. Но как бы то ни было, "отец медицины" дал первое описание истерической афонии — внезапной потери голоса, случившейся у жены одного из полемархов (высших военачальников).
Частично взгляды Гиппократа разделял и знаменитый философ Платон (428–348 гг. до н. э.). Представляя матку в качестве зверя, "исполненного детородного вожделения", сей ученый муж писал: "...Если ему долго нет случая зачать, он приходит в бешенство, рыщет по всему телу, стесняет дыхательные пути и не дает женщине вздохнуть, доводя ее до последней крайности и до всевозможных недугов..." Сходную теорию отстаивал и еще один гений древней медицины — Авл Корнелий Цельс (около 25 г. до н. э. — 50 г. н. э.).
До нас дошла даже подробная карта симптомов, вызванных похождениями "бешеной матки" по телу. Так, если она забредала в подреберье, больную мучили затруднения дыхания, истерический комок (ощущение инородного тела в горле) и напоминающие эпилепсию судороги. Соседство матки с сердцем вело к спазмам за грудиной, страхам и позывам на рвоту. Поход в область печени лишал голоса и придавал коже лица пепельный цвет. Внедрение в голову влекло тяжесть последней, боли в области носа и глаз и болезненную сонливость, а спуск в бедра — ощущение инородного тела в боку. Переместившись еще ниже (т. е. в область стоп), зловредная матка обеспечивала владелице мучительные боли в крестце и конечностях, а иногда даже парезы с параличами. К тому же любое передвижение коварного органа вызывало дрожь и/или повышенную потливость.
В целом же общие принципы терапии невротических расстройств "истерической группы" в древнегреческом периоде мало отличались от египетского, разве что лечение вдов и невинных девиц имело различия. Хотя и для тех, и для других непревзойденными по эффективности средствами считались выход замуж и рождение ребенка. Что, кстати, является популярным мифом и сегодня.
Опередившие время
Как известно, возражать великим может осмелиться только равный. Таким редким смельчаком стал Аретей из Каппадокии, живший в конце I — начале II века нашей эры. Перу этого одаренного римского врача и мыслителя принадлежит описание многих известных на то время болезней, в том числе и психиатрических. Есть среди его трудов и исторический обзор взглядов на истерию. Сам ученый, наблюдавший появление у женщин истерической кататонии (замирания и потери речи) и давший подробнейшее описание истерического судорожного припадка, считал их проявлениями хронической болезни, никак не связанной с маткой. В связи с этим он не только отрицал предрасположенность к истерии вдов и девиц, но и допускал появление тех же симптомов у мужчин. Кстати, среди данных им рекомендаций по выведению больных из ступора или судорожного приступа было "вдыхание запаха старой мочи". Другими словами, он ввел в употребление раствор аммиака — нашатырный спирт.
Не менее значимый научный прорыв совершил и Соран Эфесский ( 98–138 гг.) — выдающийся акушер-гинеколог древности, впервые указавший на роль психической зрелости ("разума и воображения") для успешного начала половой жизни. Он утверждал, что матка — это не подвижное образование, а внутренний орган, способный изменять свое положение в весьма ограниченных пределах. Таким образом, если в предъявляемых жалобах матка и виновата, то это никак не блуждание, а конкретная патология. Он считал, что во избежание новых приступов пациенткам необходимо "заниматься гимнастикой, много гулять, громко читать и упражнять голос (для предотвращения возможной истерической афонии), принимать ванны и разнообразную пищу". В устах человека, рожденного без малого 2 тыс. лет назад, эти вполне современные рекомендации выглядят поистине откровением свыше.
А вот жившему почти в то же время великому Галену (129 или 131 г. — около 200 или 217 г.) неверие в блуждание матки не помешало попасть в плен другого заблуждения. В его понимании проблема заключалась в присутствии в матке секрета, аналогичного мужской семенной жидкости. Таким образом, отсутствие регулярной половой жизни ученый связал с застоем этой важной субстанции. Но самое главное, что это ошибочное суждение привело его к размышлениям о возможности сходного расстройства у лишенных интимной жизни мужчин. В итоге признание истерии не только женской, но и мужской проблемой стало важнейшей заслугой Галена в данной области. Кроме того, именно он начал делить изучаемое расстройство на клинические формы. Их было три: обморок и неподвижность, слабость и удушье без потери сознания, а также спастические парезы (частичные параличи) конечностей.
Путь к прозрению
Новый виток "истерических заблуждений" пришелся на становление христианства. Особую роль в этом сыграла деятельность св. Августина (354–430 гг.). Истово верующий в то, что любой недуг является происками демонов, этот талантливый мифотворец и пропагандист быстро погрузил мир в плен своих выдумок. А поскольку, согласно его концепции, одержимость силами зла проявлялась прежде всего внезапными расстройствами поведения (под которые подпадали судорожные припадки, внезапная утрата зрения, голоса, речи и т. п.), все больные с истерическими расстройствами в любой момент рисковали предстать союзниками дьявола и опасными еретиками. Это положение просуществовало больше тысячи лет — до XVII–XVIII вв.
Разумеется, искоренению неврозов угроза расправы не помогла. Напротив, на этот долгий мрачный период пришлось большинство задокументированных случаев массовой истерии - как в закрытых коллективах (например, в монастырях ), так и на городских улицах и площадях. Они даже получили общее название — "эпидемия одержимости". Информация о них сохранилась преимущественно в дошедшей до наших дней судебной документации процессов по обвинению в колдовстве. Так, из общенародных "эпидемий одержимости" самыми известными стали так называемые истерические пляски — например, в 1237 г. в Утрехте, которые закончились обрушением моста через Рейн и гибелью 200 находившихся на нем "танцоров", или в 1418 г. в Страсбурге, на которых собралось несколько тысяч человек. Описаны и коллективные истерии в монастырях.
Но даже страшные времена рождают ученых, свободных от пагубных заблуждений. Так, прославленный Парацельс (1493–1541 гг.) был убежден, что истерия — это душевная болезнь, причиной которой являются грубое подавление естественных потребностей, а также "фантазии и убеждения, которые исключают разум". Описанием и лечением истерических расстройств занимался и выдающийся французский хирург Амбруаз Паре (1510–1590). И наконец, эта проблема не оставила равнодушным Шарля Лепуа (1563–1633) — талантливого врача, ставшего в 1617 г. доктором французского короля Генриха II. Он, собственно, и сделал решающее заявление об истерии как специфическом страдании мозга, которое никоим образом не связано с маткой и может наблюдаться вне зависимости от пола и возраста.
В дальнейшем "внематочная" теория истерии стала набирать все больше сторонников и обрастать фактами. Так, английский врач Томас Сиденгам (1624–1689) обратил внимание на сопутствующие ее симптомам бурные эмоциональные переживания, а также неуравновешенность и полярность чувств, свойственную этому типу больных. "Они неумеренно любят тех, кого скоро будут неразумно ненавидеть", — отмечал ученый.
В 1696 г. свет увидел труд пионера психосоматической медицины, итальянского физиолога Джорджо Бальиви, где впервые описывался механизм развития массовой истерии на основании явлений воображения, внушения и подражания. Само же расстройство выступало следствием тех или иных сильных эмоций.
А шотландский физиолог Роберт Витт, впервые установивший связь нервной системы со всеми без исключения органами, предложил считать истерию "болезнью нервов, обладающих повышенной чувствительностью". В 1764-м он выпустил большой трактат, где не только изложил свою "нервную теорию", но и впервые описал каталепсию, а также приступы кашля и "собачьей прожорливости" — булимии.
Да здравствует наука!
Первую реально действенную помощь больным с истерией принес XIХ в. Так, французский врач-невропатолог Ипполит Бернхейм (1840–1919) ввел в медицинскую практику лечение сном и гипнозом, приносившее превосходные результаты. Богатый клинический опыт привел Бернхейма к выводу, что истерия не болезнь, а функциональный сбой, временный отказ определенных защитных механизмов. Более того, каждый человек потенциально более или менее истеричен.
В 1889 г. изучению истерии посвятил себя и знаменитый французский невропатолог Жан-Мартен Шарко, впервые назвавший ее одной из форм невроза — функциональным расстройством, способным имитировать самые разнообразные органические заболевания. Одним из наиболее интересных аспектов его работы стало обнаружение на теле невротика определенных зон, обладающих повышенной болевой чувствительностью.
Справедливо связав нормализацию тактильных ощущений с улучшением общего состояния пациента, ученый предложил включить в терапию неврозов новый вид водолечения — водоструйный душ ударного типа. Сегодня огромное количество народа знает это полезное изобретение как душ Шарко. Ну а после появления в начале ХХ в. первой динамической теории неврозов Пьера Жане взгляды на истерию как спектр невротических расстройств окончательно стали общепринятой практикой.
Что касается ХХI в., то он и вовсе избавился от ненужного определения: в современной Международной классификация болезней 10-го пересмотра (МКБ-10), действующей с начала 2007 г., диагноза истерия уже не существует.
Зато существуют приборы, которыми еще в XIX в. лечили больных. Ведь именно для борьбы с женской истерией и придумали вибратор.
