Олег Дроздов: Хорошо, что мой театр на Подоле вызвал революцию
Новое здание театра на Подоле на Андреевском спуске, в соцсетях называемое "черным кубом" и "крематорием", спровоцировало такой резонанс, что стало не только архитектурной, но и общественной сенсацией. "ДС" поговорила с архитектором театра Олегом Дроздовым о том, какой должна быть современная архитектура и в каком направлении нужно развивать украинские города.
Олег Дроздов родился в 1966 г. в Волгодонске Ростовской области. В 1990-м окончил факультет архитектуры Харьковского инженерно-строительного института (ныне - Харьковский национальный университет строительства и архитектуры). С 1996-го - главный архитектор проектного бюро "Дроздов и партнеры" в Харькове. Бюро главным образом занимается архитектурой и урбан-дизайном, разработало более 150 проектов, неоднократно становилось призером крупных локальных и международных конкурсов.
ДС: Какие факторы оказывают наибольшее влияние на работу архитектора?
О.Д: На мой взгляд, архитектура является сложным компромиссом между разными обстоятельствами. Но есть очень четкая черта, за которой начинается, если можно так выразиться, другой жанр. Уровень компромисса как алкоголь: больше определенного значения промилле в крови - и уже теряется суть.
ДС: А как обстояли дела со зданием на Андреевском? Что было самым сложным?
О.Д: Собственно, принять решение взяться за недостроенный проект. Мы сами не до конца были уверены в том, получится ли сделать здание максимально удобным и доступным. Обычно, когда мы проектируем, то сразу продумываем инженерию, чтобы сделать все рационально, красиво и просто, менее затратно. Но здесь оказались в плену обстоятельств. В предыдущий проект уже были вкачаны миллионы гривен - деньги налогоплательщиков, и мы чувствовали, что не имеем права отказаться от возможности превратить это в театр.
ДС: Состояние было настолько плохим?
О.Д: Мы обнаружили гигантское количество нарушений, если не сказать преступлений: украдены все покрытия, вода лилась внутрь, вместо бетонных конструкций - гипсовые муляжи. Если бы театр покрасили и сдали - получился бы аварийный объект, который с людьми и оборудованием запросто мог бы рухнуть.
ДС: Скандал, разгоревшийся после открытия фасада, был для вас неожиданностью?
О.Д: Конечно. С другой стороны, если разобраться, реакция была вполне закономерной. В нашей культуре внешность определяет все. Костюмчик важнее, чем суть. Отсюда разговоры о стиле, об "упаковке" - это такой глобальный лохотрон, который проявляется, увы, и по всему миру. Но, похоже, из мировой потребительской культуры мы заимствовали только это, причем полностью. Вместе с тем, архитектура последних ста лет во всем мире уже не воспринимается как оболочка сама по себе, а как оболочка, обеспечивающая процессы. В этой связи, представим себе, что какая-то религиозная группа мечтает о своем храме. И вот когда долгожданное место наконец построили странно, если начинаются споры о том, что, мол, колокольня высоковата или что цвет у нее не тот. Это как раз и отличает Украину от других европейских стран.
ДС: В чем именно состоит это отличие, если говорить не столь метафорически?
О.Д: В том, что в Украину не дошла этика обращения с архитектурным наследием. В Европе после всех разрушений Второй мировой была принята Венецианская хартия, где самое важное положение звучит следующим образом: стиль не является проблемой сохранения. У нас Андреевский спуск провозгласили градостроительным ансамблем (причем, когда театр уже стоял). Однако ансамбль предполагает полноту застройки, соотношение застроенного и незастроенного, физические размеры, наличие деталей, возможность пристройки одного дома к другому и прочее. При этом задача поддерживать имеющиеся здания в надлежащем состоянии лежит на владельцах этой собственности (говорю сейчас о старинном домике, который соседствует с театром). Кроме того, на территории, объявленной архитектурным наследием, должен действовать зонинг, определяющий функцию, то есть что могло бы быть на том или ином месте. Если бы у нас эти законы работали, то возле "Карась-Галереи" не вырос бы 6-этажный дом. Воздвиженка уже лезет на Андреевский - а ведь это поток машин, людей, вывоз мусора... В том варианте капитализма, в котором мы находимся, мы обречены на конфликт. Когда нет прописанных правил игры, всегда есть возможность где-то надавить, где-то "вывернуть" в нужную сторону.
ДС: При этом, похоже, конфликт этот остается рядовыми гражданами никак не осознанным...
О.Д: Городская гармония состоит из очень простых математических соображений: плотность событий, машин, наличие общественного транспорта, вывоз мусора. Однако с точки зрения среднего потребителя главный вопрос - не эти параметры, а стиль. Неважно, медведь это или волк - он должен быть в овечьей шкуре. Стоить натянуть овечью шкурку и крикнуть "Я свой!" как остальные вопросы вроде как снимаются. Девятиэтажная мансарда в Киеве на Валах и не вызывает таких споров, как Театр на Подоле, потому что для многих действительно является более своей.
ДС: Какой из городов Украины вам кажется архитектурно наиболее привлекательным?
О.Д: Если брать исторически, то Одесса. У нее колоссальная плоть того, еще дореволюционного города, и это очень ценно. А если говорить о городе, который в том числе воспитывает людей, сама структура которого свидетельствует о том, что здесь главенствует общественный договор, - это, конечно же, Львов. Здесь ты здороваешься со своим мясником, на одном углу - своя аптека, на другом - бакалейная лавка, тут - маленький рыночек. Все это создает нормальный масштаб обмена мелким бизнесом, который находится внутри исторического квартала и обслуживает его. Ответственность перед другими возникает из того, что люди знают друг друга. Сам город дает возможность быть ответственными друг перед другом. Это одна из причин, почему во Львове так хорошо развивается гражданское общество. А если говорить о годах Независимости - то это, конечно, Днепр. Он стряхнул свою провинциальность и переместился на принципиально другую полку - благодаря тем, кто тратил деньги, и тем, кто проектировал.
ДС: А что же Киев?
О.Д: Происходит исчезновение города-кампуса, имевшего хуторскую структуру застройки в лучшем смысле этого слова. Активный рельеф создавал громадное количество "зеленых легких" и уютных улочек. Немногие столицы в мире имеют такие ландшафтные ресурсы. Классическим сетчатым городом был только Подол. А все остальное - череда зелени и застройки. Случившаяся здесь бомбардировка высотками, которая упала и на холмы, и на низины, невероятно далека от подлинного городского управления и от понимания того, какие человеческие и транспортные потоки генерируются этими "палками". При этом никак не развивается общественный транспорт, ведь такая "палочная" архитектура может быть обеспечена только автомобилями. Это не тот квартал, в котором ты передвигаешься пешком. Нет. Ты садишься в "тачку", едешь в супермаркет. Развивать общественный транспорт в Киеве - критически важная задача, иначе это дорога в ад, половина которой уже пройдена. Но никто этим вопросом не задается.
ДС: Почему так?
О.Д: Из-за коррупционной пирамиды, которая существует здесь последние 25 лет. Киев - это страна в стране, где зарплата вдвое-втрое выше, чем в областях. Это город карьеры, который порождает бесконечный и все увеличивающийся поток со всей Украины. В этом состоит его принципиальное отличие от таких городов, как Лондон или Вена, которые растут за счет глобальных экономик, но не за счет собственной страны.
ДС: Мы уже прояснили ваши градостроительные антипатии, а какой тип зодчества вам нравится?
О.Д: Вызовы сегодняшнего времени - экологические. Поэтому мне нравится архитектура нересуросоемкая, в которой нет надрыва и напыщенности. Имею в виду в первую очередь португальскую и швейцарскую школы. В них есть недостающий сегодняшнему времени дзен-буддизм, умение иногда промолчать и уйти на второй план. Социально ответственная архитектура, совершенно тонкий, выверенный артистизм при всей прагматичности работ. Подобного много в Дании, в Британии, в Германии. Глобальный мир, выстроенный вокруг протестантской этики.
ДС: Какими из своих проектов вы гордитесь?
О.Д: Проектом общественно-спортивного центра, который в Корее занял первое место на конкурсе. Но мы не смогли договориться с корейской стороной о реализации. Другой проект - дом на Чернышевской улице в Харькове. Одна из идей, которая оттуда перекочевала в проект театра - это использование оригинального материала, старинного кирпича. Мы увидели, как неподалеку разбирают купеческий одноэтажный домик. Купили у них весь кирпич и уже работали, исходя из этого объема. Так что плоть того купеческого дома, переехав всего лишь на один квартал, установила и культурную, и физическую преемственность. А вокруг как раз застройка конца ХІХ-начала ХХ века. Когда один мой знакомый спросил меня, над чем я сейчас работаю, я ответил: "Достраиваем дом". Он удивился: "Ты что, я там каждый день хожу, и я ничего не видел". Считаю это одним из главных комплиментов.
ДС: А театр на Подоле?
О.Д: Это очень важный проект. И я признателен обстоятельствам и недругам, благодаря которым разгорелся пожар такого уровня. Мне кажется, что в каждой сфере должна быть своя революция. Ведь здесь пробудился интерес ко всему, что связано с дисциплиной в профессии. Есть шанс обо всем подумать, и дай бог, изменить, в том числе в обществе.
ДС: Будете еще работать в Киеве?
О.Д: Безусловно, и у меня уже есть пара идей. Но я считаю, что Киев, увы, оккупирован группой контролеров, эдаким министерством правды, и это кольцо не размыкалось с 1980-х.
ДС: Какой вы видите архитектуру в далеком будущем? Планета-город?
О.Д: Думаю, будут возникать общие пространства. Люди чем дальше, тем больше будут понимать, что владеть чем-то, собственно говоря, ничего не значит. Самое ценное - это насыщенность жизни. В Европе, в Японии сейчас строят множество кооперативных домов. В Швейцарии есть группа кооперативов, где у жителей нет автомобилей. Зато там есть место на 150 велосипедов - по 3 на семью. Они создают колоссальное количество институций для социализации и считают это главной ценностью жизни. Громадные пространства становятся общими - не только улицы и площади. Дворы, бывшие всегда приватными, тоже стали публичными, и туда приходят из окрестных районов мамы с детьми. Архитектура будущего будет обеспечивать другие процессы. Общественный транспорт, надеюсь, начнет замещать личный, а общие пространства становиться многофункциональными. И, наверно, архитектура за счет технологий будет менять свою плоть. Сложно сейчас представить, но эта оболочка в далеком будущем вообще может удерживаться не стеклом, не кирпичом, а лишь какими-то лучами, отгораживающими тебя от внешнего мира. Кто знает. Вот такой мой футуризм.
