Немцы, большевики и гайдамаки Петлюры. Кто сохранил Украину в 1918-м
Привет, боец исторического фронта! 100 лет тому назад отгремел бой под Крутами, и уже минуло несколько дней, как тела убитых украинских юношей и мужчин привезли в Киев. Не всех. Тех, кто погиб именно в бою и чьи тела успели вынести юнкера и вольные казаки. Студентов, расстрелянных на следующий день после боя, эксгумируют и вернут домой много позже. Но было не до торжественных похорон: пятая колонна большевиков подняла восстание в Киеве. Город уже в третий раз за последние два месяца стал полем уличных боев. Потому что "стиль", известный нам по 2014 г., отрабатывался как раз на нас же 100 лет назад.
Цепочка восстаний местных "народных республик" двигалась по Украине с востока на запад. Для тех, кто учился в советской школе, это было "триумфальным шествием советской власти". Если б мы проиграли четыре года назад, наши дети учили бы про очередное "воссоединение Украины с Россией". И не было бы Украины. Были бы Новороссия и Малороссия. Тогда, в 1918-м, с востока заходили дружественные украинскому народу российские большевистские войска, призванные местным, "истинно народным правительством" в Харькове. По их направлениям вспыхивали "стихийные народные восстания". Вопрос с пятой колонной мог решаться только одним образом: силовым подавлением. И тут Центральная Рада столкнулась с горьким фактом: беспринципный и циничный (противоречащий их доктрине) популизм большевиков разваливал просто на ходу все стройные планы профессиональных и грамотных военных Киевского военного округа. Крестьянская армия разбегалась на глазах делить землю, оставались только добровольческие мотивированные подразделения. А их было немного.
И не зря мой коллега Андрей Руккас назвал самым удачным деянием Петлюры за весь период украинской революции создание добробата "Гайдамацкий кош Слободской Украины". Не потому, что это был некий величественный или эксклюзивный шаг. За 1917–1921 гг. много всякого было. Просто в системных обстоятельствах января 1918-го именно несколько сот мотивированных бойцов в критический момент могли решить судьбу страны. Армия распадается, красные наступают, единственный шанс спасти УНР — мир с немцами. Но для его подписания нужен контроль хотя бы над столицей Украины (об этом — ниже), если уж теряется все Левобережье. Если бы рухнуло тогда быстрее на несколько дней, у нас бы украинская революция закончилась в феврале 1918-го. И мы не имели бы даже УССР. Нужды бы не было. Украинская Советская Республика стала данью большевиков за еще два года мучительного и периодически безнадежного сопротивления УНР.
Этот очень практический шаг Петлюры был логическим решением после того, как политические оппоненты еще в декабре 1917-го сместили его с должности секретаря военных дел (военного министра). Вместо того чтобы "обидеться" и замкнуться в привычной для себя журналистике, Петлюра собирает мотивированных бойцов, ветеранов мировой войны и идет на большевистский фронт, пытаясь остановить наступление на Киев.
Кто спас тогда Украину? Мы можем спокойно формулировать этот вопрос. Время гражданских политиков даже с самыми распрекрасными концепциями миновало после нового 1918 г. Даже похожий на доброго Деда Мороза или Доктора Айболита профессор Грушевский уже ничем не смог бы помочь, произнеся речь или написав статью в газету. Только кровь и железо. Только положенные жизни. Про "железо" украинских броневиков в те дни
"
" в цикле "Наша Революция". Мы же продолжим о живой крови и геополитике.
Не выдерживая давления превосходящих сил противника, Петлюра отступает к Киеву с направления Гребинки–Полтава. Узнав о восстании в Киеве, он ускоряется. В Дарнице он вполне мог побывать рядом с телами хлопцев-крутян, привезенных поездом на железнодорожную станцию. Те одним боем остановили продвижение красных на четыре дня. Теперь была очередь других. Гайдамаки Петлюры заходят на правый берег и дом за домом зачищают Печерск. Потом Петлюра лично возглавляет штурм Арсенала. Еще были вольные казаки и галичане — сечевые стрельцы. И студенты с юнкерами, те, которые не попали на Круты. Несколько очагов восстания пятой колонны по городу — от Арсенала до Шулявки — собрали все доступные украинские силы.
Замечу по обстоятельствам. Симон Васильевич Петлюра был политиком, которые все не без греха, он немало косяков совершил, но те январские и февральские дни в Киеве показали, что он был реальный мужик. Как и множество вокруг. Помнить которых сегодня стоит. Это были те же реальные мужики, что и в 2014-м. Точнее, их прадеды. И порода не перевелась.
Почему был на счету каждый час? Диктовала хронометраж "международная обстановка". Поэтому теперь уместно вспомнить о геополитике.
В декабре 1917-го начались мирные переговоры большевиков со странами Центрального блока — Германией и Австро-Венгрией. Восточному фронту Первой мировой наступил конец. Вопрос, куда дойдут немцы, если начнут наступать, пугал Петроград. Россия была на грани. Начались переговоры в Бресте, которые очевидно должны были привести к унизительному миру. Но другого выхода не было.
Возглавлявший российскую делегацию Троцкий был несомненно талантливым человеком (не мне его хвалить — личность известная). Он чутко понимал все обстоятельства и оперативно на них реагировал. Поэтому он адекватно ответил на приезд в Брест делегации Центральной Рады. Та не признала легитимность большевиков как общероссийского правительства и логично не могла позволить большевикам расписать с немцами над своей головой новую "политическую географию Украины".
Троцкий понимал, что появление со стороны оппонентов Берлина и Вены еще одной делегации, пребывавшей в конфликте с Петроградом, сильно упрощает возможность давления немцев на самого Троцкого. Разделяй и властвуй. Поэтому он приветствовал появление украинской делегации, ибо советская власть всегда была за право на самоопределение наций. Велкам! Или по тем обстоятельствам: Willkommen zurück! Но в Петроград из Бреста полетели телеграммы с настоятельным пожеланием максимально быстро решить "украинский вопрос". Был получен временной люфт. Им надо было воспользоваться.
Поэтому геополитический контекст красного наступления на Украину в январе 1918-го был очень мощным. Решались не отношения Совнаркома и Рады. Не то, будет ли советская власть в Киеве или Харькове. Решалась судьба всей Восточной Европы и матушки России. Большевики еще месяц назад главным своим врагом видели Дон. Теперь же судьба Украины стала судьбой России. Поэтому роль боя под Крутами и подавления арсенальского восстания была отнюдь не локальной. У нас это еще широкая публика, прямо скажем, не осознала. Круты — это не "официальный ритуал", это, ребятки, просто роль человека в глобальной истории. Мировая роль нескольких сотен пацанов, юношей, взрослых дядек в том, чтобы мы тут теперь в ХХІ в. горько жаловались на жизнь.
Вернемся назад. Троцкий на переговорах берет паузу. На осмысление унизительных требований немцев. Но за эту "переменку" надо было быстро решить "украинский вопрос". Люди работают. Харьков. Полтава. Гребинки. Бахмач. Круты. Дарница. Киев. В Брест приезжает уже советская "украинская" делегация. И говорит: это мы представляем украинский народ! Нету власти Рады в Украине!
Немцы все прекрасно понимали. Что так, что так — Петроград отступит. Слабость украинской позиции была очевидной, но тем и удобной. Раде нужна была военная помощь. Союз, а не оккупация, которой стали бы все остальные территориальные приобретения Рейха и Вены на территории бывшей России. Ну, разыграли бы там "Балтийское герцогство" из остзейских баронов Прибалтики. Предложили бы в Финляндии тоже порулить какому-нибудь Гогенцоллерну. Но Украина для голодных и холодных немцев и австрийцев была тем же, что и для голодных и холодных большевиков: хлеб! сахар! уголек! И было бы лучше, чтобы в Украину сама позвала местная власть. Плюс вопрос имиджа для внешнего мира: не оккупировали, нас пригласили!
Но и realpolіtik брал свое. Украинцам Киева и Харькова сказали: "Чей будет Киев, с тем и подпишем". И пока молодые украинские "дипломаты" (не было среди них профессионалов) нервно на колене ваяли первый мирный договор Первой мировой войны, хлопцы под Крутами, гайдамаки, сечевики и вольные казаки в Киеве отдавали свои жизни за то, "чья власть в Киеве". Они об этом могли и не знать. Они просто воевали за свое.
Но эти дни и часы боев на подступах и в самом Киеве дали возможность подписать 9 февраля Брестский мирный договор Украинской Народной Республики с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией. Это было первое международное признание Украины как суверенного государства. Когда Киев последние часы оставался украинским.
Уже никого не интересовало, что одновременно все украинские чиновники в панике покидали Киев и уезжали в Житомир. В вечный украинский город входил Муравьев, который превратит его в кровавую баню.
Житомир тоже не станет последней остановкой. Но еще пара недель, и сотни тысяч уставших, но дисциплинированных людей в серых шинелях и остроконечных касках двинутся на восток. При их приближении в основном советская власть исчезала как бы сама по себе... Восстанавливалась украинская. Гражданская, конечно. Ибо военная ясно было уже чья. Фельдмаршала Айхгорна.
Но часто — не только на парадах — впереди шли украинцы. В том контрнаступлении мы сами отбили Крым у русских, пока немцы репу чесали и собирались. Сделал это профессиональный военный Петро Болбочан с другими ветеранами. Скоро — юбилей...
Петлюра оказался в результате очень полезным человеком. И поэтому, когда он пошел на принцип и потребовал, чтобы при освобождении Киева от большевиков первыми в Киев входили не немцы, а украинцы, на него поогрызались, но согласились. Первыми в Киев вошли гайдамаки. Это напоминает требование де Голля, чтобы в 1944-м в Париж первыми входили бойцы "Свободной Франции", а не американцы. Его резонно спросили: а где вы были в этой войне? Ибо Франция после 1940-го была очевидным союзником Гитлера. И воевала против англосаксов. Но за четыре года де Голль заработал себе авторитет. И его пустили первым — заслужил.
Петлюра в 1918-м тоже заслужил первым войти в Киев. А потом в марте (во временно мирном городе) хоронили, хоронили, хоронили... Хлопцев из-под Крутов, обычных обывателей, ограбленных и убитых, изнасилованных женщин, обычных прохожих, убитых за "хохляцкие усы", бойцов разного возраста, полегших в разных местах Киева для того, чтобы...
За то, за что стоило погибнуть. Это был их выбор, а не наш. Ибо без суеты, паники, ужасов и подвигов этой пары месяцев не было бы сейчас никакой Украины. В свое время Томас Джефферсон сказал: "Дерево свободы нужно поливать время от времени кровью патриотов и тиранов, это для него естественное удобрение". Мы тогда не взяли на себя грех уничтожить какого-то тирана. Не было у нас тут тиранов. Но крови патриотов было пролито немало. Начало 1918 г. психологически для тогдашней Украины стало тем же, чем для нашей весна и лето 2014-го.
