Маг с дрелью. Как на Херсонщине сняли кино о сотруднике ОБСЕ

Херсонец Роман Бондарчук (1982 г. р.) — известный украинский документалист. Его картины "Украинские шерифы" и "Диксиленд" получили многочисленные награды в Украине и за рубежом. "Украинские шерифы" даже были выдвинуты Украиной на премию "Оскар" за лучший фильм на иностранном языке.

Фильм "Вулкан" — его игровой полнометражный дебют, который уже успел получить Гран-при Ереванского фестиваля. Украинская премьера фильма на днях состоялась на Одесском международном кинофестивале. Главного героя картины зовут Лукас (его играет Сергей Степанский), он работает переводчиком в киевском офисе ОБСЕ и отправляется на юг Херсонщины, на границу с Крымом с делегацией мониторинговой миссии. У него еще и своя, внутренняя задача: завершить семилетний жизненный цикл. Неожиданно для себя Лукас втягивается в странные и иногда даже страшные приключения. Бахчи, водохранилища и выжженные степи оказываются очень непростыми местами, и живут здесь самые странные люди — странные как в хорошем, так и в плохом смысле. Есть даже настоящие привидения и двойники. Лукас оседает в доме у местного чудака Вовы (Виктор Жданов) и постепенно проходит ту самую инициацию, в которой так нуждался.

Фильм не лишен недостатков — в первую очередь это касается его драматургии. Так, к примеру, есть слабые места в сюжете и разработке характеров. Но в целом достигнутое режиссером визуальное качество позволяет говорить о "Вулкане" как об одном из самых интересных событий отечественного киносезона.

Мы расспросили Романа о подробностях съемок и дальнейших творческих планах.

– Роман, ты успешный документалист и вдруг переходишь к игровому кино. Почему произошла такая метаморфоза?

–. Потому что умер главный герой нашего документального проекта и дальше продолжать его было невозможно. Собралось определенное количество интересного материала, который не хотелось загонять в неигровой формат. Было ощущение, что материала для документальной работы не хватает. Кроме того, хотелось иного уровня выразительности — не слушать рассказы о миражах, а попробовать их показать. 

– Насколько сложен такой переход?

– В документальном кино случаются прекрасные неожиданности. Например, ты вообще ничего не ждешь, а у тебя внезапно перед глазами разворачивается воистину фантастический диалог или блестящая ситуация, и ты думаешь: "Ага, поймал". В игровом кино такого не бывает — ты получаешь ровно столько, сколько туда вкачал. В документалистике ты иногда днями не включаешь камеру, потому что ничего не происходит, а в игровом царит маниакальная подготовка и контроль над всеми деталями — костюмами, образами, гримом. В игровом кино становишься немного завхозом и основные силы уходят на общение с людьми, потому что ты должен быть уверен, что команда из 30–40 человеко-единиц точно знает, что надо делать. Мы полтора месяца потратили только на поездки по локациям. Искали дом для одного из главных героев — местного чудака Вовы. Он должен был выглядеть не как семейное уютное гнездо, а как нереализованная мечта — чтобы были и ирония, и грусть. Дом, в котором могла бы жить большая семья, но все куда-то разъехались. Во время поисков мы встретили множество интересных людей, нашли даже криворожского бизнесмена, который хотел переселиться ближе к водохранилищу и жить там на пенсии, но что-то у него не вышло. Кстати, мы несколько раз пытались включать камеру в документальном режиме, чтобы снимать то, что происходит на наших глазах, но включиться незаметно оказалось очень сложно — это принципиально иная манера работы.

– Как ты работал с актерами?

– У нас были прописаны диалоги, мы пытались брать какие-то живые реплики, которые уже слышали. Но потом появился Виктор Жданов и все это немного под себя адаптировал. Для Сергея Степанского игра в "Вулкане" была дебютом и он очень много текста переработал ради своего персонажа. Дело в том, что ему не свойственна апатия, как у его героя. Мы много говорили о кризисе среднего возраста, и он предложил более органичный текст. Мы садились, читали, думали, пока нас всех не начинали устраивать диалоги. Конечно, какие-то вещи приходилось силой останавливать, но если актерам не давать пространства для игры, то можно потерять общее удовольствие от работы. 

– Дополнительный герой фильма — пространство Херсонщины. Степи, вода, море. Какое представление о нем ты хотел вложить в фильм?

– Это перекресток всех дорог, в котором одновременно существуют разные временные пласты и материи. Там до сих пор копают кости немецких солдат, в то время как неподалеку проходит граница с оккупированным Крымом и все время ездят колонны военной техники и летают вертолеты. Там до сих пор все живут с психологической травмой от затопленных водохранилищем сел — как о самом большом ужасе в своей жизни рассказывают, что купола церквей торчали из-под воды, перелетные птицы не могли гнездиться, а с затопленных кладбищ всплывали гробы. Они несут все это в себе до сих пор.

Удивляет, как местные жители мифологизируют все вещи, о которых рассказывают. Мы готовили сцену благотворительного шоу с настоящим местным артистом оригинального жанра — "магом и чародеем". Он выполняет множество трюков, и по сценарию помощница крошит у него на животе фрукты и овощи мечом. Но когда этот "маг" достал дрель и начал сверлить себе нос, я понял, что это вообще какая-то новая мифология, потому что дрель — электроинструмент, изобретенный в те времена, когда люди перестали рассказывать сказки и верить в духов. А тут даже электроинструменты в мифотворчество привлекают. Вот это очень красноречиво характеризует то пространство, в котором мы снимали.

– Опять же само название — "Вулкан". Богатое слово.

– Там все населенные пункты называют не теми словами, которые на карте. Был колхоз "Вулкан", и этот поселок до сих пор все называют Вулканом, хотя название у него другое. Или вот поселок Максим Горький, где раньше работал колхоз "Космос". Руины, где герои ищут металл, — это остатки "Космоса". Мне нравится этот выворот вещей: незнакомец не разберется в топонимах, потому что сами местные не помнят, что как называется. Космос казался претенциозным, а Вулкан резонировал с ощущением места, потому что в воздухе витает напряжение, одни люди появляются, другие исчезают, целые прослойки и сообщества работают без документов на плантациях. Ты попадаешь в место, которым непонятно кто руководит и неясно, что там будет происходить дальше. Словом, есть ощущение вероятного извержения.

– Но ведь на такой территории и персональные права мало что значат. Любой бандит или начальник может у тебя забрать все.

– Не без этого. Но оно как-то саморегулируется, и говорить, что все безнадежно, было бы не сосем верно.

– Никогда не думал выйти на другую географическую территорию?

– У нас есть городской сценарий, но действие все равно происходит в Херсоне. Это история о профессоре, который в свои 50 лет решил уйти из семьи и начать новую жизнь. Еще как-то мы написали сценарий молодежной драмы, где действие происходит в Киеве, но Киев слишком быстро меняется — пять лет прошло и история уже совсем не та. 

У меня есть сугубо энергетическое ощущение — ты выходишь из поезда в небольшом городе и понимаешь, что люди как-то реагируют иначе, охотнее рассказывают свои истории, что сантехник идет по улице с вантузом, а телемастер — с антенной. Ты сразу видишь характеры. В больших городах все затерто, все стремятся соответствовать каким-то стандартам. Да даже соседние села очень отличаются, словно разные миры, хотя это все одна и та же область. Если глубоко погружаться, то можно находить новые и новые сокровища. К тому же на Херсонщине снимать удобно: тепло, море, фрукты и овощи.

– Что дальше?

– Осталось много интересного материала после съемок "Шерифов". Там такие комедии ситуаций, которые сложно придумать. Например, один дядька заехал на "Волге" в реку, чтобы ее помыть, а другой ехал на моторной лодке и врезался в эту "Волгу". Шерифов вызвали, они звонят в полицию и говорят: "У нас тут ДТП". Им отвечают: "Назовите марки машин". А они: "Волга" и лодка". Вот такие сельские истории. Мне кажется, это должен быть очень веселый фильм. Потому что такие шутки пойди найди.

А вторая идея основывается на том, что осталось от "Вулкана". С игровым фильмом права на ошибку нет. У тебя сценарий и 25 дней, чтобы его реализовать. В тех бюджетных рамках, в каких мы работали, у нас не было возможности показать многие вещи. А интересные люди нам все время встречались. Мне кажется, может получиться настоящий вестерн — там есть и узкоколейка, и настоящие феодалы, словно в прериях Дикого Запада. Сейчас мы параллельно работаем над такими двумя проектами.