Тихо скончаться. Почему люди не заметят, как исчезнут даже слоны
Сообщения ученых о вымирании становятся "просто статистикой". Этому способствует порядок чисел, к этому сводится восприятие аудитории. Если бы СМИ не потеряли то ли драйв, то ли нюх, то ли еще что-то профессионально важное, мы могли бы каждый день читать что-нибудь свеженькое об экологическом армагеддоне. Но экология почему-то не относится к горячим темам нашей с вами современности. Несмотря на порядок чисел.
Вот, например, из свеженького: немецкие ученые посчитали насекомых в воздухе родины – и не досчитались примерно трех четвертей биомассы за без малого тридцать лет. Впечатляющее сокращение популяции. Или вот из области прогнозов: к концу нынешнего века с лица планеты исчезнет примерно половина видов. И больших, и малых. Если падение метеорита на Юкатан стоило жизни преимущественно крупным тварям (тем, чья масса превышала 25 кг), то нынешняя катастрофа происходит буднично: безо всяких ярких небесных явлений вымрут и те, чья масса не достигает одного грамма, и те, кто имеет впечатляющие размеры, – носороги, жирафы, киты и многие-многие другие.
Мы удивительно нечувствительны к такого рода новостям. Они для нас имеют характер статистики – столько-то уже вымерло, столько-то вымрет тогда-то, если динамика сохранится. Точно так же, как мы нечувствительны к статистике ДТП, пока не происходит что-то из рук вон выходящее прямо посреди одной из столиц страны. Тогда статистика воплощается в кошмарную конкретику на короткое время, пока этой конкретной катастрофой будут пестреть новостные ленты. Точно так же никто не замечал исчезновения насекомых – и если бы не энтомологи с их ловушками, мы бы и не знали. Исчезновения однограммовых лягушек где-то в тропиках (или даже на ближних болотах) не заметим и подавно. Что уж говорить о колониях грибов и бактерий, участь которых, если верить экологам, тоже весьма незавидна. Другое дело - носороги. Или киты. Впрочем, китов тоже не заметили бы, если бы они вымирали тихонько в своих глубинах и не имели обыкновения делать из своей смерти шоу для пляжников.
Тех, кто умирает молча, мы можем себе позволить не замечать. И не очень важно, идет речь о вымирании колоний насекомых или людей. Знаете, в Третьем Рейхе было полно добропорядочных граждан, которые "не верили" в геноцид евреев, а в пост-СССР и теперь далеко не все верят в ГУЛАГ и сталинский террор. Экологические катастрофы – пока они не касаются непосредственно нас – это тоже всего лишь вопрос веры. Или даже если касаются – например, сразу после Чернобыля в Киеве далеко не все "верили в радиацию". И только, когда министр здравоохранения лично вылез на экраны телевизоров, чтобы рассказать, как все хорошо, все поняли, что все плохо и массово уверовали.
Когда мы не видим проблемы, это никак не меняет реальности, но мы можем себе позволить не верить. "Верю – не верю" вообще Игра Номер Один нашей с вами современности. Поток информации настолько плотный, структура факта бывает настолько сложной, процесс верификации настолько трудоемкий, а собственное наблюдение отнимает так много драгоценного времени, что многое приходится принимать на веру. Первой – рефлекторной – реакцией почти на любую информацию становится именно такая – верю или нет. И тем все исчерпывается. Даже обычное для соцсетей "лайк – нелайк" обычно отражает не степень одобрения, а степень доверия к месседжу и/или к автору. Звезда Дональда Трампа и других политиков-популистов не даст соврать. Кстати, когда Трамп заявил, что "не верит в глобальные изменения климата", он был совершеннейшей копией американских телепроповедников. Вот если бы он сказал, что сомневается в научной обоснованности... Впрочем, в таком случае он не выиграл бы выборы.
В этой ситуации не только невежество, но и науку есть в чем упрекнуть. В период НТР она утвердилась в роли властителя дум и стала чем-то вроде новейшей религии - таким же предметом безусловного и иррационального поклонения, как и заведомо иррациональные церковные доктрины. Науку всегда было трудно знать и понимать, но всегда было легко в нее верить. Как и не верить, впрочем. Так что я отчасти понимаю Трампа, который, придя на пост президента, заставил научные организации, зависящие от бюджета, сократить отделы по связям с общественностью - из соображений экономии, само собой. Но на фоне агрессивной проповеди новоиспеченного президента против веры в изменение климата, не похоже, чтобы дело было только в необходимости экономить деньги. Обычная конкуренция за веру реципиента.
Так у нас появляется роскошь не верить в неудобные и даже просто страшные вещи. И, возможно, именно поэтому "серьезная" экология уходит из нашей жизни и с политической арены. Задумываться о будущем живого мира и себя как его части – довольно жутко. И так удачно подворачивается возможность закрыться неверием. Действительно, кто сказал, что изменения климата или размыкание экологических цепочек – не заговор ученых, которые просто хотят много денег на свои разработки? Мы можем себе позволить не верить. Более того, не верить в экологический армагеддон - единственное, что мы можем сделать и чем можем оправдать то, что ничего не делаем.
Экология постепенно исчезает из новостных лент, политической жизни, общественного обсуждения. В США на нее ополчился лично президент, в Европе (как и у нас) "зеленые" опорочили идею деньгами "Газпрома". Зато появился экомаркетинг - создали моду, превратили "эко" в тренд на рынке потребительских продуктов и делают на нем деньги. В общем, у людей есть вещи поважнее и поближе к телу, чем исчезновение трех четвертей массы насекомых в воздухе Европы. Создается впечатление, что люди, – которые напропалую используют модальность будущего времени - даже думать боятся о том, что будет завтра на самом деле. В лучшем случае они замечают вскользь, что не знают и "никто не знает", каким будет мир завтра. При этом они несколько лукавят. Знать наверняка, конечно, никто не знает. Но кое-что предположить можно. Вот только не хочется. Поэтому будущее полусознательно подменяется бесконечным шоу сегодняшнего дня. И в этой точке смыкаются экология и приход в эфиры и на подмостки политических клоунов.
А ведь еще сравнительно недавно "зеленые" даже в Украине были вполне внятной политической силой. Более того, становление украинской независимости происходило не в последнюю очередь по экологической линии. Процесс дрейфа прочь от СССР в Украине начался-то именно с экологической катастрофы – с аварии на Чернобыльской АЭС. После которой выросла специфическая когорта сначала общественников, а потом и политиков, попавших во власть именно как "зеленые". За "зеленых", в частности, голосовали многие из тех, кто, не поддерживая империи, с опаской относился к националистам. Но спустя совсем немного времени "зеленые" превратились в пустышку и исчезли из политической жизни. Нынешние же популисты даже вскользь не поминают проблемы окружающей среды. Значит, они уверены, что широкой публике это неинтересно. Публика не верит в проблемы окружающей среды и в их важность. Доказано Трампом.
Можно сказать иначе: публика предпочитает о них не думать и с благодарностью голосует за тех, кто поддерживает их в этом нежелании. Возможно, это просто симптом бессилия. Да, мы знаем, что все плохо. Но что делать? Существующий нынче общественно-мировой уклад не имеет внятного ответа на этот вызов. Ни финансовые элиты, ни национальные государства, ни система международной бюрократии, сложившейся как раз в интересах сохранения среды обитания, – никто не знает, что делать. Экологическая апатия овладела миром. Все, что мы можем делать, – подсчитывать уже понесенные потери и прикидывать, кто следующий.
Изменение ландшафтов, исчезновение природных мест обитания, изменение тонких настроек экологических ниш, связанные с потерей того или иного звена, – еще более микроскопического, чем насекомые, - изменения климата, наконец, – все это так или иначе упирается в антропогенный фактор. В этом контексте бороться за экологию — означает бороться с самим собой. Ведь это именно мы выживаем с планеты прочих живых существ. Человек, кажется, один из немногих видов на планете, чья популяция неуклонно и весьма быстро растет. Можно было бы порадоваться за нас – ведь это и есть эволюционный успех. Но радость может оказаться недолгой. Или весьма специфической.
Ведь мы можем научиться жить и без того видового разнообразия, которое до сих пор кишело вокруг нас. Ученые предполагают, что вскоре не станет пчел, без которых трудно представить себе садоводство? Так и не надо представлять – есть достаточно генетически модифицированных видов плодовых и овощных культур, которые не нуждаются в опылении. Можно найти технологические решения и для других случаев – вплоть до полной победы искусственной среды обитания над естественной.
Однако в то же время, уничтожая естественную среду обитания, человеческая культура парадоксальным образом сопротивляется мысли о полном переходе на искусственную. По мере того, как изменения среды становятся предметом веры, подрастает и своя демонология – ГМО, вакцинация, искусственное вскармливание и т. д. Чем менее естественный мир вокруг и чем менее приспособлены люди к естественному образу жизни, тем сильнее их приверженность полумифической "естественности". Которая немедленно становится маркетинговым трендом, элементом потребительской культуры. Которая, в свою очередь, уводит нас от идеала "естественности" все дальше и дальше. Наш темп потребления может поддерживать только гонка технологий, а все естественное должно становиться нам чуждым – включая "согласное гуденье насекомых", от которых, как выяснилось, уже мало что осталось. На очереди – щебет птиц. Интересно, мы это заметим?
