Клевая Британия. Как Oasis придумали бритпоп и вернули Объединенному Королевству музыкальное первенство

Забавно, но если разобраться – группу "Oasis" основали вовсе не братья Галлахеры, Ноэл и Лиам. Изначально, в начале девяностых существовал коллектив под названием "The Rain" — музыканты которого были не довольны своим вокалистом. В итоге на замену горе-певцу Крису Хаттону пришел Лиам Галлахер, нагловатый молодой человек с апломбом карикатурной рок-звезды. Группа некоторое время репетировала с Лиамом и была весьма довольна результатами совместного музицирования – пока однажды на репетицию не явился старший брат Лиама, Ноэл. Старший Галлахер давно сочинял песни и вынашивал идеи господства на английской рок-сцене - и теперь не стеснялся в выражениях, критикуя то, что услышал.

В итоге Ноэл заявил, что единственный шанс спасти всю нелепую затею – это принять его в состав коллектива в качестве гитариста, назначить беспрекословным лидером и исполнять исключительно шедевральные песни его собственного авторства. Ноэл явно обладал даром убеждения. Он и сам верил во все те сказки, которые он рассказывал младшему брату (с Лиамом Ноэл долгие годы делил спальню в родительском доме в Манчестере) и своим новым коллегам – о всемирной славе "Oasis" ( да, от скучного названия "Дождь" решено было избавиться) и о том, что они станут лучшей, черт побери, группой из всех, когда-либо существовавших.

"Oasis" стали выступать в местных клубах, и очень скоро привлекли внимание основателя небольшого инди-лейбла "Creation" Алана Макги. Группа и в самом деле была особенной — да, музыканты явно вдохновлялись тем, что делали их земляки из Манчестера, герои английского альтернативного рока конца восьмидесятых "The Stone Roses", но при этом были проще, громче, внятнее, наглее и задорнее. И самое главное – из каждой музыкальной фразы, сочиненной Ноэлем Галлахером и спетой его братом Лиамом, за километр несло "Битлз", но это не казалось слепым подражанием. Наоборот, песни звучали так, будто шестидесятых никогда не существовало в реальной жизни – а только в голове Ноэла Галлахера.

Макги предложил коллективу контракт – и те стали записывать свою первую пластинку. На самом деле "Definitely Maybe" рождался очень долго и в страшных муках – а ведь обычно дебютные альбомы хороших групп по старой доброй рок-н-ролльной традиции записываются за сутки, максимум неделю, и часто представляют собою пример гениальной спонтанности. Но "Oasis" и в самом деле были особенными. Ноэл очень хорошо представлял себе, как именно должны были звучать его песни в записи – то есть, так же громко, непосредственно и развязно, как на концерте, только еще лучше. Но на деле все выглядело совсем не так – песни, дубль за дублем, при воспроизведении записанного материала, звучали искусственно, малокровно и вымученно.

Заканчивался 1993-й год, "Oasis" работали с саундпродюсером Дэйвом Бэтчелором в деревенской студии "Monnow Valley" — и Галлахер-старший решился на то, на что у новичков обычно не хватает духу и чего они обычно не делают. Ноэла категорически не устраивал звук – и решено было выбросить пленки с записанными песнями в мусорное ведро. Помимо недопонимания с Бэтчелором, существовали и чисто технические проблемы – студийные наушники, к примеру, были дешевыми - и, соответственно, ужасного качества. Тем не менее, запись обходилась группе в 800 фунтов в неделю – и "Oasis" начали паниковать. Позже Лиам Галлахер рассказывал, что главной причиной неудачи было то, что в студии… водились привидения.

 Альбом нужно было записывать заново – и братья Галлахеры вместе с гитаристом Полом Артурсом, басистом Полом МакГиганом и барабанщиком Тони МакКэролом переместились в графство Корнуэлл, в студию "Sawmills". На этот раз запись продюсировал сам Ноэл – вместе с Марком Койлом. Группа решила во что бы то ни стало наконец воспроизвести в студии свой мощный, волнообразный концертный звук – так когда-то, в конце шестидесятых и семидесятых играла группа "The Who". Ноэл прибегнул к уловке – музыканты играли не в индивидуальных звуконепроницаемых кабинках, и звук инструментов сливался в единое волнующее целое. Партии своей гитары Галлахер-старший накладывал в последнюю очередь – сначала ритм-партии, потом соло, методом наложения. Тем не менее, к ужасу руководства лейбла и коллег по группе, Ноэл снова посчитал результаты многодневной работы просто удручающими.

В итоге, человек с лейбла, Маркус Рассел, отыскал продюсера и звукоинженера Оуэна Морриса, человека, который с 16 лет профессионально занимался записью и был хорошо известен в индустрии – Моррису было поручено в срочном порядке перемикшировать многострадальные треки "Oasis" заново. Во время работы Оуэн вдохновлялся наследием легендарного безумного продюсера Фила Спектора и его "стеной звука" — в частности, тем, как именно в 1970-м году Спектор записывал барабаны Алана Уайта, звучавшие как раскаты грома, для сингла Джона Леннона "Instant Karma!". Кроме этого, Моррис добавил довольно агрессивно и навязчиво звучащие партии тамбурина во многие песни, а также пропустил партии бас-гитары через аналоговый синтезатор "Minimoog". Звук был максимально компрессированным – как признавался сам Моррис, до такой степени, что это могло уже считаться "непрофессиональным". Работа была завершена в мае 1994-го года – было истинным чудом, что музыка, которая прошла через столько рук, не утратила ни капли свежести и динамики.

Незадолго до выхода альбома в августе 1994-го на прилавках появился сингл "Live Forever" (эту песню Лиам Галлахер потом часто называл своей любимой у группы) – и занял место в первой десятке английского хит-парада. Лейбл группы "Creation" был небольшим и "независимым" — и это означало еще и то, что для раскрутки дебютного оазисовского альбома будут предприниматься нестандартные ходы. Так и произошло – тем более, что денег на продвижение продукта было совсем немного, если сравнивать с бюджетом мейджор-лейблов девяностых, вроде "EMI". Реклама альбома появлялась в изданиях, которые никогда не были раньше связаны с рок-музыкой, тем более выросшей все-таки из "альтернативной" среды, как в случае с "Oasis". Так, на кричащие объявления о том, что скоро Великобританию и весь остальной мир посетят новые рок-мессии в виде "Oasis" со своим дебютным альбомом "Definitely Maybe", можно было наткнуться в журналах для футбольных фанатов (что ж, братья Галлахеры и сами были таковыми, особенно Ноэл) или в изданиях, посвященных исключительно клубной танцевальной музыке.

Но музыка "Oasis" и в самом деле была сенсацией сама по себе, вне зависимости от того, какое мнение о дебютном альбоме группы стремилась создать и навязать назойливая реклама. Нельзя было не обратить внимание на привязчивую мелодичность припевов — зараженную "битловским" вирусом. А еще были наглые гитары, которые своей развязностью могли переплюнуть даже недавний американский гранж начала девяностых. И вместе со всем этим изумлял вокал Лиама, который пел с ярко выраженным акцентом жителя севера Англии, но больше всего напоминал вовсе не величайшего кумира Галлахера-младшего Джона Леннона (как бы ни старался Лиам), а скорее великого и ужасного Джонни Роттена, вокалиста легендарных британских панков "Sex Pistols". Все это вкупе звучало не просто интригующе – музыка казалась манифестом, предвестником скорых перемен и их же первым олицетворением.

Альбом открывался сейчас уже классической песней Ноэла "Rock’n’Roll Star" — по сути, "Оазис" делали то же, что и Дэвид Боуи на своем альбоме "The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars", то есть создавали миф и провозглашали себя суперзвездами еще до того, как эта самая звездность была достигнута в реальности. И это тоже срабатывало – уже в первые четыре дня было продано 100 тысяч копий "Definitely Maybe", и в итоге альбом занял первое место в английском хит-параде. По итогам продаж пластинка стала самым активно распродаваемым дебютом в истории британской звукозаписи на то время – и с годами статус альбома как классики британской рок-музыки только рос.

Конкуренция "Oasis" и "Blur"

В том же году, только в апреле, вышел третий альбом лондонцев "Blur" под названием "Parklife" — и он тоже был настоящей британской поп-роковой сенсацией. Достаточно было послушать заглавную песню альбома, сам трек "Parklife", чтобы убедиться в том, что наступают новые и безумно увлекательные времена. Саркастичные куплеты, прочитанные речитативом актером Филом Дэниэлсом (в конце семидесятых он снялся в главной роли в культовом британском фильме "Квадрофения") со страшным кокни-акцентом и припев, спетый вокалистом и основным автором группы Деймоном Албарном, повествовали о незамысловатой повседневной жизни самых простых британцев. Но при этом все звучало настолько же грандиозно и ярко, насколько гениально просто. Новые времена и в самом деле наступили. Со смертью Курта Кобейна американский гранж стал быстро сдавать позиции – и теперь нужно было жадно ловить ушами все то, что происходило на британских островах.

"Oasis" стали ближайшими конкурентами "Blur" — точно так же, как свое время "Роллинг Стоунз" были объявлены соперниками "Битлз". Как и тогда, в шестидесятых, "противостояние" между "Oasis" и "Blur" было в большей степени пиаром и рекламным ходом, чем реальностью. Да и вообще, не смотря на принадлежность к одному жанру, точнее, несмотря на общий навешанный ярлык "бритпоп", "Oasis" и "Blur" были слишком разными группами. Последние являлись гораздо более эклектичным и изощренным в музыкальном смысле коллективом. В музыке "Blur" можно было услышать возбуждающий аппетит набор самых разных влияний, от постпанка до того, чем занималась во второй половине шестидесятых группа "The Kinks", то есть смесь истинно британского мюзик-холла с рок-н-роллом. "Оазис" же в середине девяностых были, как им казалось, менее изнеженными – их песни оставались прямолинейным и бескомпромиссным результатом самовыражения чудаковатого, но все-таки приземленного молодого человека из Манчестера.

Осенью 1995-го было особенно забавно и увлекательно наблюдать за перетягиванием каната между "Oasis" и "Blur" — тогда одновременно вышли альбомы "(What’s the Story) Morning Glory?" от "Оазиса" и "The Great Escape", четвертый релиз "Blur". Сейчас оба альбома воспринимаются как ностальгический аттракцион, но в то же время, в отличие от многих релизов середины шестидесятых, семидесятых или восьмидесятых, эта музыка до сих пор не звучит архаично. Неувядаемой молодости в ней до сих пор столько же, сколько в современных релизах, скажем, ирландцев "Fontaines D.C." или английских "Black Country, New Road".

Тем не менее, пластинка "Oasis" была более успешной в коммерческом смысле – "(What’s the Story) Morning Glory?" десять недель провела на первом месте хит-парада, распродалась умопомрачительным тиражом и способствовала прорыву группы в Штатах. Скептики, которые доказывали, что "Оазис" "слишком английские" по своей природе, чтобы понравиться американской публике были посрамлены – альбом занял место в первой пятерке хит-парада "Billboard". Тогда же, в середине девяностых, появились и другие знаковые бритпоп-альбомы отличных британских групп, от "Dog Man Star" и "Coming Up" лондонских "Suede" до "Different Class" шеффилдских "Pulp". В музыке этих двух групп с легкость угадывался аромат глэм-рока семидесятых, но все равно музыка звучала так, будто была новейшим и самым необходимым человечеству изобретением на тот момент.

"Клевая Британия"

Тогда же в ходу и появился термин "Cool Britannia" — жителей Объединенного королевства переполняла оправданная гордость по поводу того, что происходило в британской поп-культуре девяностых. Да, главный толчок к возрождению интереса к тому, что происходит на британских островах дала музыка, и в частности бритпоп, но кинематограф тоже не отставал. Вслед за романтической комедией в истинно английском духе "Четыре свадьбы и одни похороны", последовал не менее хитовый, но на этот раз мрачный и гротескный "Trainspotting" о жизни шотландских наркоманов, а потом на арену вышел Гай Ричи. Его "Карты, деньги, два ствола" казались поначалу просто уместным английским ответом Квентину Тарантино – и только потом стало ясно, что именно "английскость" Ричи была главным залогом его успеха как у киноманов планеты, так и у массового зрителя.

Еще были выборы 1997-го года, увенчавшиеся победой лидера лейбористов Тони Блэра. Когда Блэр стал премьер-министром, ему было всего 44 года, он был на 10 лет моложе своего предшественника Джона Мейджора и только ленивый во время предвыборной кампании не упоминал о том, что в семидесятых Блэр играл в рок-группе и успешно подражал Мику Джаггеру. Но музыка, которая доносилась с Альбиона была не только гитарной и агрессивной – времена "Клевой Британии" невозможно представить без девичьей поп-группы "Spice Girls". Коллектив образовался тогда же, когда у "Oasis" вышел первый альбом – в 1994-м. Все происходило по законам шоу-бизнеса и "попсы" — девушки откликнулись на объявление и пришли на кастинг. Но звезды сложились так, что между Викторией Адамс (в замужестве – Бэкхем), Эммой Бантон, Мелани Чисхолм, Мелани Браун и Джери Халлиуэлл произошли некие важные химические реакции – и коллектив оказался искренне любим народом не только в Британии, но и во всем мире. Дебютный альбом группы, релиз "Spice" 1996-го года, продался тиражом в 23 миллиона экземпляров по всему миру – это было еще до эпохи тотального гламура, наступившего в нулевые, и простые девушки (ну, за исключением Виктории) в спортивных штанах тоже воспринимались уж если не как откровение и революция, то как минимум как глоток бодрящего воздуха на английской и мировой поп-сцене.

Интересно, что бритпоп и сам феномен "Клевой Британии" стал сдавать позиции точно в соответствии с календарем – когда наступил новый век, все это было уже историей, пусть и недавней. "Oasis", выпустив в 1997-м свой самый громоздкий и напыщенный альбом "Be Here Now", следующую пластинку записали только в 2000-м, и это был очень нетипичный для них альбом, вдохновленный психоделией "Standing On the Shoulder of Giants". Всегда сварливые братья Галлахеры окончательно разругались в 2009-м – но хорошей музыки в мире от этого стало только больше. И если сольные альбомы Лиама гордо продолжают "оазисовские" традиции девяностых, то проект Ноэла "Noel Gallagher’s High Flying Birds" радует и удивляет своим более экспериментальным и неожиданным подходом. С наступлением нового века Деймон Албарн из "Blur" основал превосходный, отчаянно постмодернистский проект "Gorillaz" — и с тех пор этот коллектив остается транслятором одних из самых инновационных идей в современной поп-музыке. И конечно же, в 2000-м свой дебютный альбом выпустили лондонцы "Coldplay" — их музыку стали называть "пост-бритпопом", но это уже совершенно другая история.