Кирилл Мефодиев, полковник ГРУ. Зачем российским упырям болгарская письменность

Замечательный, во всех смыслах, скандал разразился вокруг выставки, посвященной Дню славянской письменности и культуры, организованной Российским культурно-информационным центром в Софии.

Первый камень, вызвавший лавину, кинул писатель и переводчик Огнян Стамболиев обвинивший Россию в присвоении кириллицы и игнорировании роли болгар в славянской культуре. Об этом Стамболиев написал в колонке на портале  Fakti.bg . Обвинение звучало так: "Официальная Россия стирает Болгарию из истории письменности, созданной святыми братьями Кириллом и Мефодием".

Собственно говоря, это все - остальная часть статьи была посвящена обоснованию этого тезиса. При этом Стамболиев отмечал, что серьезные исследователи, такие, как академик Лихачев, оценивали ситуацию вполне объективно, зато путинский агитпроп, в расхожей версии истории, вытащил Россию на первый план, задвинув болгар в тень, где "младшим братьям", собственно, и место.  

Тема оказалась крайне болезненной как для болгарской, так и для российской стороны, и вызвала изрядную медийную битву. Со стороны болгар на свет была вытащена масса расхожих российских подтасовок, скрывающих лоскутную вторичность русской истории, языка и культуры, состряпанных из разнородных заимствований. Это, собственно говоря, тоже не составляет секрета для любого мало-мальски образованного человека, хотя бы раз попытавшегося оценить степень русской самобытности и величину русского вклада в мировую копилку по независимым источникам.

Иной вопрос, что такие люди не уживаются в России и массово уезжают оттуда, уступая место истово верующим в исторические мифы. С другой стороны, такая вера - неотъемлемое право россиян. Каждый народ может, если он того желает, замкнуться в резервации, отгородиться от мира, выдумать себе историю, поставив в ней себя в центре Мироздания, богоподобного вождя или даже целый пантеон таких вождей в славном прошлом, их богоподобного наследника в настоящем - и поклоняться всему этому, презирая остальной мир.

В принципе, к такому финалу и приходят практически все примитивные племена, решившие обменять развитие на сохранение самобытности, и Москва здесь, в очередной раз, не выдумала ничего нового. Проблемы начинаются только тогда, когда такое племя пытается навязать свое видение мира соседям. Здесь могут быть только два варианта развития событий: либо агрессивные дикари вырежут всех, кто не согласится принять их веру, либо дикарей палками загонят назад в резервацию.

При этом в российской истории - реальной, а не той, которой промывают мозги из российского телеящика, - первый вариант уже много раз бывал реализован. Собственно говоря, Москва и сейчас пытается его реализовать в Украине, уничтожая украинцев, в первую очередь как еретиков, отрицающих "триединство русского народа". Это заставляет других соседей России сильно напрягаться при каждой попытке Москвы продвинуть на их территории свою версию исторических событий, с Москвой в центре Вселенной.

Естественно, не замедлила последовать и московская реакция. Она тоже сводилась к довольно простым утверждениям: мол, о Стамболиеве раньше никто не слышал, и его точка зрения совершенно не выражает общего настроя болгар к России (тут из Болгарии подали голос пара подпевал на зарплате от "Россотрудничества", которые должны были изобразить этот "общий настрой"); что в России, безусловно, помнят о преемственности многого в русской культуре через Балканы, и знают, что Кирилл и Мефодий не были гражданами РФ, как, впрочем, и гражданами Болгарии. Было, разумеется, упомянуто о крови, которую "пролили русские люди за свободу и независимость Болгарии, в том числе за свободу и независимость их языка и культуры".

В общем, все остались при своих, никто никого ни в чем не убедил - что и было ожидаемо. А несколько умников забили в эту историю последний гвоздь, напомнив о том, что русскую письменность, в том виде, в котором мы ее знаем, то есть с заимствованием букв как из латинского, так и староболгарского алфавитов (не будем сейчас уточнять, чем вдохновлялись Кирилл и Мефодий и как соотносятся между собой латинский, греческий и рунический алфавиты, ибо там все совсем непросто) изобрел в XI веке новгородский писец по имени Упырь Лихой. Который вообще-то поначалу был шведом, по имени Эпир Дерзкий, но обрусев, превратился в Упыря (такое и сейчас в России бывает сплошь и рядом).

Однако все эти перебранки не более чем вода. А в сухом осадке - сильнейшее желание всех соседей России и даже тех, кто раньше был близок к ней, отделиться от злобных дикарей, оборвав с ними всякое родство.

И это не частный случай одной выставки или одной страны, а общая тенденция, очень последовательно развивающаяся последние сто лет. Ведь и Львов когда-то был русофильским городом. И чехи с болгарами в числе многих других славянских народов смотрели на Россию как на центр славянства. А потом оказалось, что "братство" в русском понимании означает "рабство". А русское "культурное влияние" на практике сводится к наводнению территории, намеченной для поглощения в братское рабство, толпами скучных упырей, чья пластмассовая улыбка в сочетании с рыбьими глазами неизбежно разоблачает их как офицеров спецслужб.  

И вот уже снимаются с постаментов памятники, и пересматриваются интерпретации значимых исторических событий. Возможно, при объективном подходе, кое-какие памятники можно было бы и оставить. И с историей тоже не всегда гладко, бывает и так, что одна крайность сменяет другую. Но даже это сейчас оправданно, поскольку объективный подход сегодня невозможен. Стоит другая задача, и притом неотложная: прочь от токсичной Москвы. Тут уже, знаете ли, не до взвешивания объективности на аптечных весах.

Но и при таком подходе важно не обрубить ничего действительно нужного.

Между тем русский язык все еще выполняет роль "советской латыни", общепонятной на всем пространстве бывшего СССР и отчасти соцлагеря. Да, эта роль размывается, он вытесняется английским, но этот процесс продлится еще довольно долго. Отталкиваясь от безнадежно больной империализмом России вместе с русским языком, мы оставляем Москве изрядный плацдарм для обороны. И, что много хуже, с этого плацдарма возможны также и успешные идеологические контрнаступления. 

Чтобы не допустить этого, нам всем - всем, кто хочет уйти от российского влияния, - необходима концепция говорящей, в том числе, и по-русски Антимосковии. Которая не нуждается в собственном государстве, а уютно чувствует себя по всему миру, за исключением разве что самой Московии, существование которой полагает совершенно излишним. Под эту концепцию, как под общую крышу, и надо подтягивать всех противников Кремля, для которых сохранение государственности РФ не является высшей ценностью. Она и могла бы стать перспективным совместным проектом для всех государств, желающих жестко отсечь от себя идеологическое влияние Москвы.