ГМО-дети. Когда Путин даст отмашку создать суперчеловека
Появление ГМО-детей - не одиночными выстрелами, вроде эксперимента китайского генетика Хэ Цзянькуя, а на поток - дело времени. Возможно, ближайшего. Так, на днях об этом заговорили в России.
Эксперимент китайского ученого, конечно, вызвал возмущение научной общественности, но истинная причина этого возмущения была не в том, что он посмел это сделать - модифицировать человеческий геном, и даже не в том, что он это сделал без крайней клинической необходимости или не изучив всех возможных последствий. А потому, что он это просто сделал, а уж потом поставил всех перед фактом.
Надо сказать, никак иначе, наверное, сделать было невозможно. Заяви Хэ о своем намерении заранее, его забросали бы шапками, вынудили университет и, возможно, само китайское правительство если не помешать ему, то, по крайней мере, загнать под спуд. В своих секретных лабораториях могут испытывать все что угодно, но делать подобные эксперименты свершившимся фактом "нормальной" науки - зась.
"Нормальная" наука - институция со своими интересами и сложностями. Ей не всегда легко приходится в столкновениях с идеологией, политикой и общественным мнением, которое чем дальше, тем разнузданнее.
"Нормальная" наука подвергается таким же атакам, как и другие институции старого порядка. Не так прицельно, как церковь или политические идеологии, но и она испытывает удары: противники вакцинации, приверженцы теории плоской земли, пламенные борцы с ГМО и т. д. - это не просто чудаки со странной религией. Они продвигают в массы мысль о том, что наука как минимум ущербна, а как максимум - орудие обмана. И если мысль ввести ребенку что-то из пробирки или положить ему в тарелку картошку с геном скорпиона способна повергнуть массы в состояние иррационального ужаса, что будет, когда вы предложите им ребенка с измененным геномом?
В особо сложном положении оказывается западная наука, живущая за счет налогов и частных фондов. Тут исследования прямо или опосредованно зависят от общественного мнения. Работать с ним - особое искусство, которым, надо отдать должное, на Западе научились здорово пользоваться, ведь такого количества публицистики в жанре научпоп- мир доселе не видал. Это совершенно необходимо - после того как ученые привели в мир оружие Армагеддона, что вызвало большое разочарование наукой на Западе, им теперь приходится тщательно и осторожно готовить почву для каждого нового шага вперед, к изменению мира и самих себя.
Да и просто обидно: ты тут работаешь, исследуешь, взвешиваешь каждое слово, продвигаешься осторожно, блюдешь заповеди, а кто-то, у кого наработок не больше, чем у тебя, просто берет и делает, не обращая внимания на всяческие правила и конвенции.
Но достижению Хэ Цзянькуя нельзя просто дать пропасть. Он прорвал блокаду - возможно, не слишком изящно, - но сделал то, о чем боялись говорить вслух. Что же теперь? Его, конечно, нужно осудить и даже, возможно, предать остракизму, но нельзя позволить ситуации откатиться назад на исходные позиции. Раз кто-то это уже сделал - значит, из категории "нельзя и точка" это перешло в категорию "нельзя, но некоторые делают". А раз делают, то и нам нельзя отставать. Сразу по целому ряду причин.
Любопытно, что первые прорывы совершились не на Западе, в чьих лабораториях, можно не сомневаться, не отстают от коллег в Китае и России. Именно Китай стал пионером в преодолении этического барьера, причем злостном преодолении - в ситуации, когда проблему можно было решить без обращения к генной инженерии. Не случайно, надо думать, следующей на очереди оказалась Россия: о готовности и намерении родить ГМО-детишек заявил профессор биологии Денис Ребриков, сотрудничающий с лабораторией редактирования генома при московском Центре акушерства, гинекологии и перинатологии. Во-первых, это обычная конкуренция супердержав в области высоких технологий; во-вторых, оба государства знамениты своим спокойным отношением к гуманистическим догмам. Антропоцентричную этику тут всегда запросто приносили в жертву общественному интересу или просто эффективности.
Профессор Ребриков отметил, что был готов провести такой эксперимент раньше китайцев, но его задержали формальности. В данный момент он "собирает бумажки", то есть ищет подходящий клинический случай, оформляет заявку в минздраве и т. д. Как только - так сразу. Тем временем западная научная общественность выступает с обычным призывом - "остановитесь!" Однако уже то, что исследования Ребрикова публикуются в уважаемых западных изданиях, создает атмосферу полемики. Это не конец света, не запрещенные эксперименты на людях, не святотатство - это вопрос, который дискутируется. При этом все понимают, что если эксперимент профессора Хэ был локальной течью в дамбе запрета на рождение генно-модифицированных детей, то повторение опыта российским ученым - это прорыв дамбы, который уже трудно будет заштопать на скорую руку. Дамба начнет стремительно разрушаться.
Генная инженерия на человеческих эмбрионах станет если не нормальной, то условно-допустимой медицинской практикой. И уже очень трудно будет провести четкую границу, где заканчивается суровая медицинская необходимость.
Безответственность экспериментов над эмбрионами имеет множество аспектов. Вопросы этики в приложении к науке вообще бывают похожи на попытки взвесить зло на аналитических весах, чтобы выбрать меньшее, притом что у зла нет веса и взвешивать его бессмысленно. Но надо же как-то ограничивать безответственные эксперименты. Хотя бы эксперименты на людях, при которых никто не знает всех последствий. Второе важно только в свете первого: люди никогда не знают всех последствий ни одного из своих действий. Что же до экспериментов на людях, то без них ничего для людей не сделаешь. Любые медицинские практики проходят стадию клинических экспериментов на пациентах.
Собственно, эксперименты на эмбрионах в науке разрешены, но только в возрасте до 14 недель, после чего они уничтожаются. Строго запрещено давать таким эмбрионам развиться и родиться. Концепция меньшего зла в данном случае сводится к тому, что пусть лучше умрут. В этом нет ничего такого - при экстракорпоральном оплодотворении лишние эмбрионы также не имеют шанса на дальнейшую жизнь. Хэ Цзянькуй нарушил этику дважды. Он дал модифицированным эмбрионам родиться. И прибег к генной инженерии в случае, когда можно было обойтись другими методами, - все того же оплодотворения в пробирке с выбором тех эмбрионов, которые окажутся здоровыми.
Сейчас вопрос о том, удастся ли ученым и технологии проломить заслоны, выстроенные на их пути биоэтикой, подходит к критической точке. Страх перед тем, как будет использоваться эта технология в будущем, став хотя бы условно-допустимой, вполне понятен и обоснован. Дело даже не в том, что мы не знаем всех последствий, в том числе как это скажется на геноме в целом. Некоторые последствия можно предположить - не биологические, не медицинские, но социальные и политические. Возможность создавать людей с заданными качествами - это шаг к принципиально новому типу социального неравенства. Теперь уже выраженного не глаголами "иметь" или "делать", а куда более основательным "быть".
Что же до политики, то стоит обратить внимание на слова Владимира Путина о том, что вы тут, мол, о ядерном оружии переживаете, а вот-вот появится возможность делать людей с заданными характеристиками. В мире эти слова восприняли как предупреждение об угрозе. Президент РФ, как известно, любит оружие - вспомните его мультики о вундервафле. И раз уж с ракетами получается так скверно - падают, тонут, отправляют на тот свет разработчиков, может, следует копнуть в другом направлении?
Во всяком случае, агентство Bloomberg, проведя собственное расследование, делает предположение, что именно президент РФ станет тем человеком, который либо остановит, либо, наоборот, даст отмашку эксперименту Ребрикова. После чего ученым в США придется прибегнуть к аргументу Цукерберга: вы можете разрушить мою монополию, но тогда в США придут китайские соцсети - вы действительно этого хотите? В общем, генная инженерия может дать новое дыхание гонке вооружений.
Рядом с которой вырастет и свой ширпотреб. Улучшение потомства - не только избавление от самых очевидных наследственных пороков, но также от склонности к тем или иным заболеваниям, а там и другие опции будут открыты (или придуманы) и включены в перечень услуг частных клиник. Это даст широкую возможность технологии развиваться и окупать себя. Процедура, конечно, не будет повсеместно принятой - у нее слишком много могущественных идеологических противников. Но в мире достаточно мест с особым статусом, где такие клиники смогут обосноваться и приносить прибыль. В каталогах медицинского туризма появятся новые строки - рядом с услугами прерывания беременности для гражданок стран со строгим абортным законодательством или для тех, кто прибегает к омолаживающим процедурам с применением стволовых клеток... У богатых масса причуд. А уж на ребенке экономить точно не станут.
