Взятки, сожжения и голые девственницы. Как боролись бы с коронавирусом в былые времена
История со всенародными протестами против соседства с эвакуированными из Китая согражданами ярко показала, насколько "глубоко" укоренились в нашем обществе "христианские ценности". Как оказалось, и для галицких греко-католиков, и для православных с востока (вне зависимости от патриархатов) слова Христа о любви к ближнему - пустой звук.
Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, [так] и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою. (От Иоанна 13:34-35)
Причем речь здесь шла даже не о заболевших, а о здоровых людях, просто прибывших из зоны эпидемии. Но панический и иррациональный страх объединил восток и запад Украины похлеще "Акта злуки". В некоторых местах протестующие даже жгли шины. Большой, кстати, прогресс по сравнению с не таким уж далеким, как оказалось, темным Средневековьем. Ранее в таких случаях обычно жгли евреев.
Во всякой непонятной ситуации - жги евреев
Печально знаменитая Великая Чума XIV века началась в 1334-м в том же Китае. Первая, еще довольно туманная информация о некой ужасной болезни, расползающейся с Востока и убивающей людей всего за несколько дней, начала распространяться по Европе еще летом 1346-го. Мор изначально восприняли как обрушившуюся на грешников-магометан Божью кару. Но вскоре смерть пришла и к добрым христианам.
Весной 1347-го "всадник на бледном коне" появился в Крыму, а оттуда ускакал по побережью Черного, а затем и Средиземного моря, выкашивая жителей Балкан, Ближнего Востока, Греции, Италии. В ноябре 1347 г. болезнь добралась до Марселя, чуть попозже - до Авиньона и стала распространяться в глубь Франции. К началу 1348 г. мор охватил Испанию. Летом чума приплыла в Англию.
Смерть не щадила ни бедных, ни богатых, ни простолюдинов, ни аристократов. В начале сентября 1348 г. от чумы, например, умерла Джоанна Плантагенет - дочь английского короля Эдуарда III. Вскоре в Париже скончалась королева Франции Жанна Бургундская.
В бушующих вокруг смертях тут же обвинили евреев, мол, это они в силу извечной злокозненности отравили колдовским зельем колодцы и водоемы. Первая кровь пролилась в апреле 1348 г. в Тулоне, где обезумевшая от страха и ненависти толпа устроила погром в местном еврейском квартале. Тогда погибло около полусотни людей, растерзанных в собственных домах. Чуть позже волна насилия в отношении представителей "ветхозаветного племени" прокатилась по всей Франции и Испании.
Масла в огонь подливал и тот факт, что евреи хоть и умирали от страшного мора, но несколько меньше, чем их соседи. Причина была не в сговоре с Дьяволом, а в строгом соблюдении ими ряда гигиенических и "диетических" правил, прописанных на уровне религиозных законов. Например, среди разносчиков чумы были кролики и зайцы. Ослабевших больных животных легко били охотники, а тушки с чумными блохами вскоре оказывались в домах обывателей со всеми вытекающими последствиями. У евреев же эти животные были строго табуированы к употреблению в пищу.
К концу сентября 1348 г. панические слухи о евреях-отравителях достигли стоящего на берегу Женевского озера швейцарского городишка Шильона. Все местные евреи тут же были арестованы. На роль главного отравителя оперативно назначили врача Балавигнуса. Несчастный эскулап под нечеловеческими пытками сознался, что он-де с пособниками отравил все местные колодцы. Дьявольское зелье, мол, готовилось на основе оскверненных облаток для причастия, порошка из христианских сердец, толченых ящериц, змей, пауков и прочих колдовских ингредиентов.
Последнее привело к новой волне погромов по всем швейцарским и германским землям. Особенно масштабно борьба с эпидемией проявилась в Базеле. В первые дни 1349-го шесть сотен местных евреев оперативно заковали в железо и торжественно сожгли в специально построенном для казни деревянном доме. Далее массовые погромы и сожжения прошли почти во всех городах Священной Римской империи.
Папа Римский Климент VI пытался остановить кровавую вакханалию и даже выпустил по этому поводу две буллы, но безуспешно. Попытался вступиться за евреев и бургомистр Страсбурга, но его тут же сместили. Вскоре в этом городе заживо сожгли около 900 "отравителей". В марте того же 1349 г. в городе Эрфурте в "чумном" погроме погибли около 3 тыс. евреев.
Где не было евреев в роли козлов отпущения, выступали иностранцы, иноверцы, представители специфических профессий (например, могильщики) или другие выбивающиеся из общей массы люди. Все эти казни воспринимались современниками не только как акт возмездия, но и как аналог массовых кровавых языческих жертвоприношений, направленных на ублажение разгневанного божества.
Сжигание иудеев, однако, помогало мало. Пандемия чумы сошла на нет только к 1351 г., унеся, по разным оценкам, от четверти до двух третьих населения Европы.
Плугом, огнем и колдовством
Чума сняла свой "урожай" и на наших землях. "Был мор силен, зело в Смоленске, и в Киеве, и в Чернигове, и во всей земле Русской смерть люта, и напрасна и скара", - писал летописец в 1352 г. "Моровая язва" приходила на земли Украины и позже. В частности в 1375, 1419, 1424, 1652 гг. Особенно жестокой была эпидемия 1710-1711 гг., после которой "пуст город Киев остался", а на могилах умерших от чумы ставили кресты, которые, по поверью, "запечатывали" чуму.
Последняя масштабная эпидемия чумы прокатилась по Украине в 1770-1771 гг. Тогда мор добрался и до Москвы, где вызвал знаменитый чумной бунт. Болезнь на Подолье, Киевщину и дальше во время очередной русско-турецкой войны (1768-1774 гг.) завезли из Молдавии и Валахии русские военные.
Причиной этого мора стало традиционное русское хобби - мародерство. Вереницы телег с награбленным перевозили к родным березам не только "трофейное" добро, но и чумных блох. Тогда в Подольском, Брацлавском и Волынском воеводствах умерло от мора более 200 тыс. человек. В самом Киеве - около 3 тыс. В Москве и окрестностях чума унесла жизни почти 100 тыс. человек. Локальные вспышки чумы фиксировались и позже.
Кроме чумы неслабый урожай смертей собирали холера и оспа. Но далее речь пойдет не о самих эпидемиях, а о способах борьбы с ними.
Еще в середине ХIХ века природа эпидемий была непонятна. В народе это считалось карой Божьей или гнусным колдовством (а чаще всего и тем и тем одновременно). Соответственно, чтобы избежать Божьего гнева, нужно было показать свою праведность. Например, в Любеке в 1348 г. жаждущие спастись стали массово отдавать монастырям все свое состояние. Когда же страх монахов перед чумой стал преобладать над жаждой наживы, братия, наглухо закрыв врата, перестала принимать пожертвования, то искавшие спасения стали попросту перебрасывать мешочки с монетами и ценности через монастырские стены.
От греха пытались очиститься не только взяткой монахам, но и более болезненными (в полном смысле слова) методами. Например, самобичеванием. В частности, в 1349 г. в разгар Великой Чумы в Германии появилась и быстро распространилась едва ли не по всей католической части Европы секта флагеллантов (лат. flagellare - "хлестать, сечь, бить, мучить").
Придя в очередной чумной город "бичующиеся", громко распевая псалмы, сначала обходили все основные улицы, после чего собирались в заранее обусловленном месте, где и устраивали шоу массового покаяния. Они обнажались по пояс и крестообразно укладывались на землю, принимая различные позы в зависимости от довлеющего над ними греха. Изменявшие женам лежали лицом вниз, клятвопреступники укладывались на бок и лежали с приподнятыми кверху тремя пальцами (как во время присяги), воры лежали с выставленной рукой и т. д. После флагеллант-экзекутор начинал хлестать лежащих сотоварищей бичом. Но это была только первая порция. Далее кающиеся начинали хлестать как сами себя, так и других. Естественно, под пение псалмов. Только пройдя этот обряд очищения, "бичующиеся" начинали громко призывать небо избавить город от мора.
После довольно кровавого представления флагелланты, собрав немалые пожертвования с горожан, перемещались в другой город. Секта процветала недолго. Летом 1349-го в Авиньйоне Папа Климент VI стал свидетелем очередной сцены самобичевания, после чего тут же объявил флагеллантство ересью.
В Украине самым распространенным способом противостоять эпидемии (чуме, оспе, холере) являлось опахивание. То есть проведение плугом защитной борозды вокруг всего села или местечка. Естественно, просто протянуть лошадями или волами плуг было бы слишком просто для такого важного дела, как противоэпидемиологическая магия. Здесь был нужен целый обряд. Лучше всего, если в плуг впрягались женщины. Желательно - девственницы. Еще лучше - в костюмах Евы. В многонациональных местечках Подолья, где бок о бок жили украинцы, поляки и евреи, зафиксированы случаи, когда в плуг поочередно впрягали представительниц всех этнорелигиозных групп - борьба с мором была общим делом.
В зависимости от региона обряд опахивания проходил по различным сценариям. Например, процесс мог происходить под ритуальные песнопения. А мог - в гробовой тишине и сопровождаться только сопением обнаженных девиц, волокущих тяжелый плуг. Часто опахиванию предшествовал крестный ход (по тому же периметру, где вскоре должна была пролечь борозда).
В своей книге "Колдовство: документы, процессы, исследование" (С.-Петербург, 1877) известный историк Владимир Антонович рассказал об одном таком крестном ходе, а точнее, о том, во что хождение вылилось. От прочитанного стынет кровь. Случившееся - яркий пример того, во что может превратиться страх перед болезнью и массовая истерия толпы, и, как нельзя лучше, иллюстрирует происходившее вчера в Новых Санжарах.
В 1738 г. на Подолье вспыхнула очередная эпидемия чумы. Желая предохраниться от заразы, жители села Гуменцы перед тем, как запустить голых девиц с плугом, затеяли ночной крестный ход вокруг своего села. Между тем в соседнем селе Пржевратьи у мелкого шляхтича Михаила Матковского сбежали кони, и тот, на свою беду, отправился их искать.
Повстречав среди полей бредущего в ночи шляхтича, селяне тут же решили, что это и есть тот самый разносящий чуму упырь - ведь добрый христианин не будет шляться ночью в одиночестве вдали от жилья. Незадачливого Матковского тут же жестоко избили и, оставив умирать среди полей, покрестоходили дальше.
Шляхтич тем временем очнулся и кое-как дополз до своего дома. Узнав, что "упырь" жив, жители Гуменец, вооружившись кто чем мог, тут же нагрянули в Пржевратье, схватили "упыря" и приволокли Матковского на судилище. Дав для профилактики 50 ударов канчуком, шляхтича начали допрашивать на предмет его связи с моровой язвой. Тот все отрицал, клялся в невиновности и что-то там бормотал о конях, но "упырю" никто не верил. В итоге громада единогласно присудила сжечь негодника.
Священник, исповедав Матковского, объявил: "Мое дело заботиться о душе, а о теле - ваше; жгите скорее". В толпе раздавался крик: "Нужно жечь!" - и Матковского передали в руки экспертов. Один из них, шляхтич Лобуцкий, вырезал пояс из сыромятной кожи, окружил им голову жертвы, заложив в уши под повязку камушки и, затем сложив в узел пояса палку, стал его стягивать. Другой "эксперт" по упырям, некий Войтех Дикий, замазывал свежим навозом лживый рот Матковского (тот так и не покаялся, что он упырь), а дьяк Андрей Софопчук, намочив большую тряпку в дегте, обвязал глаза несчастному. После этого селяне устроили грандиозный костер из 40 возов дров и 20 возов соломы, втащили на него Матковского и сожгли.
Подоляне в борьбе с эпидемиями вообще славились "добротой". В том же труде Владимира Антоновича читаем о событиях в селе Ярмолинцы (ныне одноименный райцентр в Хмельницкой обл.), случившихся во время чумы уже 1770-го. Там жертвой обезумевшей толпы стал некий Иосиф Маронит, ранее приехавший из Турции (в те годы она была совсем рядом, за Днестром). По мнению селян, он был разносчиком чумы, поскольку являлся иностранцем, да еще и очень успешным лекарем. Ну и евреем, естественно. Несчастного эскулапа сожгли, предварительно погрузив в бочку со смолой.
Не менее жуткая история случилась в Красилове (райцентр все той же Хмельнитчины). Во время эпидемии 1720 г. местные жители решили, что болезнь наколдовала некая Проська Каплунка. Выбор на нее пал по причине ее долголетия (старухе на тот момент исполнилось 120 лет). Чтобы спасти округу от болезни, Каплунку наполовину закопали в землю, а выступающие из земли голову и плечи завалили хворостом и подожгли. Обгоревшие останки привалили мельничным жерновом (чтобы не вылезла).
Впрочем, в борьбе с эпидемиями у нас не все было так жестоко и кроваво. Эхо одного из противоэпидемиологических обрядов даже стало историческим анекдотом.
В поселке Сатанове Хмельницкой области автору рассказали одну забавную байку об "антихолерной" магии. События, если верить преданию, произошли во время эпидемии холеры 1830-1831 гг. Когда эпидемия холеры достигла пика, руководители местной еврейской общины решили провести один защитный ритуал. В качестве кладбищенского сторожа они специально наняли некоего москаля, осевшего в местечке. Пришлый чужак-инородец и иноверец должен был выступить в качестве обрядового привратника Мира мертвых. По заранее оговоренному сценарию москаль должен был встать на пути очередной похоронной процессии и не пускать ее на кладбище. Мол, сколько можно умирать? Хватит уже! Места для холерных могил не осталось!
Во время "ссоры" с могильщиками москаль-привратник должен был как можно чаще повторять ключевые фразы: "Хватит умирать!", "Достаточно смертей", "Нет места для холеры" и т. п. Такая себе магия слова.
После долгого спора сторож должен был "сжалиться" и в обмен на серебряный рубль пропустить могильщиков с мертвецом, сказав напоследок: "Это последнего хороните, больше смертей от холеры не будет, потому что места на кладбище уже нет".
Рассказывают, что дядя все так и сделал, и даже лучше! Поэтому организаторы обряда вместо рубля ткнули тому золотой червонец. "Сторож" от такого аттракциона невиданной щедрости сначала потерял дар речи, а потом, говорят, воскликнул: "Ничего себе! Да я за такие деньги весь Сатанов здесь положу!" Одним словом, все испортил, и вся магия ушла коту под хвост.
Естественно, что это только исторический анекдот, появившийся уже после эпидемии, когда люди шутками старались загладить шрамы от пережитого недавно ужаса. "Москаль" никак не мог такого ляпнуть, потому что к противоэпидемиологическим обрядам все относились очень серьезно - холера ведь не разбирала, кто какой национальности или вероисповедания.
