Эксгибиционизм и приватность. Как Facebook стал "товарищеским судом Линча"
О приватности в интернете — о защите личных данных, о взломах аккаунтов, о краже информации, о том, что хозяева сервисов должны/не должны делиться приватной информацией пользователя с государственными службами — так много говорят, что поневоле начинаешь верить в то, что она действительно существует. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что эта приватность крайне эфемерна. А в том случае, если вы захотите ее всерьез укрепить, сильно рискуете.
Размывание приватности — характерная черта эпохи веб 2.0. Размывается и приватность как таковая, и понимание самого этого слова. Все начинается с того, что мы считаем "своим" в интернете. Это, например, аккаунт в соцсети. А также содержимое мессенджера и почтового ящика. Но оказывается, что мы на самом деле не владеем ни тем ни другим. Причем если поднять пользовательское соглашение и внимательно его прочитать от корки до корки, вы убедитесь в том, что без обмана — вы сами согласились, и буквально на все.
Эта заведомая нечеткость между "моим" и "не моим" на интернет-платформах, которыми мы регулярно пользуемся, иногда приводит к тому, что мы путаемся. Мы уверены, что высказываем на частном аккаунте частное мнение в кругу френдов - и это как будто приватная обстановка. И бываем неприятно поражены тем, что нас видят-слышат и, главное, отвечают (и как!) совершенно посторонние люди. Не те, кому мы адресовали свой месседж.
Может, стоит почистить френд-ленту?
Не спешите. Все равно не поможет. Один из законов соцсетей сводится к тому, что чем активнее вы в соцсети (в том числе спорите, отгрызаетесь, чистите и т. д.), тем больше людей вас видят - хотите вы (и они) этого или нет. Приватное все больше и больше становится публичным. И как все публичное, оно прорывается в реальность вашей жизни и может даже круто ее изменить. Иногда – к лучшему. А иногда – совсем наоборот.
Свежий пример – история россиянки Галины Паниной, которая стала неожиданной жертвой мундиального невроза. Свое недовольство поведением футбольных фанов (от которых страдают многие москвичи, судя по ФБ и "Твиттеру") она выплеснула в посте (популярный способ канализации негативных эмоций), в котором пересказала слух о том, что российские фаны, празднуя победу своей сборной над испанцами, подожгли в парке девушку. В посте уточняется,что автор "сама не видела, но слышала" и просила поделиться информацией "тех, кто знает". Пост она снабдила хэштегом "победобесие". А в ответ предсказуемо получила обвал хейтспичей. Главным образом, не за содержание поста, а за хэштег. Довольно скоро "дискуссия" свелась к тому, что автор поста – враг России, издевается над Великой Победой (трудно понять, имелась в виду победа над сборной Испании или Вторая мировая). Автор не осталась в долгу и объявила, что среди френдов "вскрыла ватку" и теперь будет ее вычищать. Что, разумеется, вызвало новый девятый вал хейтерства. Возможно, все бы тем и закончилось, но к делу подключилась тяжелая артиллерия: в комменты пришла советник губернатора Московской области Марина Юденич и повела полки в наступление. В частности, она обратила внимание публики на то, что девушка работает в компании "Леруа Марлен" и спровоцировала среди "возмущенных масс" флешмоб "я не покупаю у "Леруа Марлен". Компания сначала отнеслась к событиям с должным равнодушием, ответив, что за частное мнение сотрудников, высказанное в приватной обстановке, ответственности нести не может. Но вскоре изменила позицию - рассыпалась в извинениях и заявила, что отстранила "виновницу" от должности. Апелляция к частному мнению и приватной обстановке оказалась бессмысленной. Публичность победила.
В общем, ничего нового – когда не было не только веб 2.0, но даже просто веба как такового, "обиженные" и просто "озабоченные" в таких случаях строчили анонимки - по месту работы, в профком, в товарищеский суд - и так портили жизнь своим "обидчикам". Сказанное или сделанное в приватной обстановке могло дойти до начальства и быть использовано против вас. Но труд доносчика всегда был презираем. Как раз потому, что донос - это прямое нарушение негласно существующей в человеческом сообществе конвенции о четкой границе между приватным и публичным. Атака на "Леруа Марлен" не является в прямом смысле доносом (то есть не заслуживает несомненного презрения). Именно потому, что грани между приватным и публичным в соцсетях нет.
Есть, впрочем, еще одно отличие – доносы никогда не писались "всем селом". Массовая охота на ведьм – с улюлюканьем и угрозой поджечь дом, в котором "ведьма" нашла приют – чисто средневековый сюжет. Который вполне органично вписывается в пейзажи нашей "глобальной деревни". Иногда это даже по-настоящему убивает. В Индии уже больше двадцати человек линчевали из-за того, что в мессенджере WhatsApp распространялись слухи об их причастности к киднеппингу и изнасилованиям. При проверке слухов оказывалось, что дети никуда не пропадали и у женщин нет никаких претензий. Но слухи свое сделали: жертва была назначена и "возмездие" свершилось. У тех, кто сплетничал и делился слухами в своем приватном разговоре, возможно, вовсе не было такого намерения. Просто приватные сплетни, оказавшись на поверку публичными, возымели такой убийственный эффект.
Можно было бы увидеть за этим заговор владельцев соцсетей – им выгодна атмосфера сплетен и слухов, а также скандалов, которые с ними связаны, поскольку это увеличивает количество просмотров рекламы. Поэтому и приватность наша так публична – ничто не развлекает нас больше, чем возможность за кем-то подсмотреть, кого-то обсудить (и осудить) и даже кого-то время от времени затравить (фигурально, само собой). У лингвистов бытует гипотеза о том, что сам язык человеческий с его потенциалом к абстрагированию возник из любви и потребности обсуждать третьих лиц - сплетничать. Это очень полезная практика для нашего биологического вида, потому что сбор информации о третьих лицах помогает нам искать подходящих партнеров для продления генетической линии, а также формировать команды, необходимые как на охоте за крупным зверем, так и при разработке новейшего программного обеспечения. Так что зависая на ФБ и в чате, мы просто удовлетворяем свои базовые потребности в распространении и потреблении слухов. Что, возможно, и стало причиной такого взрывного успеха соцсетей.
Отсутствие личной жизни, личного пространства и вообще всего личного и непомерное разрастание публичного или общественного — не такая уж новость для рода человеческого. В разных культурах, в разные периоды существует и существовала суперпубличность, которая шокирует разве что представителей западной культуры, а некоторых из них вдохновляет на написание очередной антиутопии, в которой общество обязательно окажется совершенно "прозрачным" и враждебным ко всему личному. Но поскольку представители высокотехнологичного бизнеса ориентированы в первую очередь как раз на западные кошельки, они просто вынуждены заигрывать с приватностью. Иначе клиенты их не поймут.
На самом же деле в коммерческом интернете (а это почти весь тот интернет, которым мы пользуемся каждые день) приватности нет. И если в случае с соцсетями можно хотя бы догадаться о том, что разговоры о ней - это фиговый листок, или если реклама совершенно откровенно ходит за вами по пятам, то в отношении почтовых сервисов – это для многих все еще открытие, и открытие неприятное. Тем не менее это так: ваша почта доступна к прочтению совершенно чужим людям. Это "маленький грязный секрет индустрии", как пишет WallStreetJournal: разработчики некоторых приложений, которые вы загружаете со своих аккаунтов, имеют возможность читать ваши письма. Исключительно с целью "улучшить продукты, которыми вы пользуетесь". Руководство Googleбыло вынуждено признать, что дает доступ разработчикам к письмам своих клиентов. Только "проверенным" разработчикам, само собой. И уточнило, что это происходит с вашего же согласия – где-то в дебрях пользовательского договора, возможно, найдется строчка о том, что, устанавливая приложение, вы на это согласились.
Переводя взгляд с Вайнштейна на "Гугл" с "Фейсбуком" и обратно, я иногда удивляюсь: как по-разному иногда толкуется согласие и сколь разными могут быть последствия вольного обращения с этим словом.
Приватность не входит в бизнес-планы "владельцев интернета". Но, как выясняется, она не так чтобы сильно нужна и многим клиентам. "Мне нравится, что за мной следят, - пишет один из комментаторов под статьей, посвященной тому, "как Google следит за нами". – Они делают это, чтобы показывать мне адресную рекламу? Ну и пусть. Я предпочитаю получать ту информацию, которая может меня заинтересовать, а не потоки ненужных мне предложений. Наконец, это нормальная цена за то, что я всегда имею доступ ко всем своим файлам из любой точки мира с любого девайса". То есть вопрос о том, так ли нужна пользователю приватность – совсем неочевидный. Найдется немало таких, кому она вовсе не так уж и нужна – и эти люди совсем необязательно окажутся гражданами Китая.
Правда интернет-жизни заключается в том, что приватность в ней нуждается в стенах и покровах - точно так же, как и в жизни физической. Там, где нет возможности закрыть дверь на ключ, она - всего лишь фигура речи.
В интернете приватность – это толстый-толстый слой криптоалгоритмов, под которым никто, кроме адресата, у которого есть ключ, не сможет прочитать ваши послания. Однако если вы этим слишком увлечетесь, вами могут заинтересоваться силовые ведомства – если кто-то так тщательно скрывается, может, у него есть для этого причины? Скрытность всегда оказывается поводом усомниться в благонадежности. А она особенно остро заметна на фоне глобального эксгибиционизма, царствующего в интернете. Конечно, владельцы технологических компаний время от времени демонстративно отказывают властям в доступе к аккаунтам клиентов. Но не потому, что блюдут вашу приватность, а потому, что предпочитают использовать ее в интересах собственного бизнеса. Или в качестве предмета для торга с властями.
Когда мы будем готовы принять то положение дел, в котором мы и так уже существуем, вопрос приватности исчезнет с повестки дня. Слово, конечно, останется – со словами мы расстаемся более неохотно, чем с тем, что они означают. Но тогда оно будет означать что-то другое. А то, что оно означает сейчас, будет казаться просто атавизмом. В лучшем случае - смешным. В худшем – опасным.
