Эгоизм покойников. Сколько украинцев умирает из-за пещерного табу
Трагическая история Джемаймы Лейзелл прошла по всем британским СМИ и достигла даже наших медийных палестин. 13-летняя девушка после собственной смерти, наступившей в результате мозговой аневризмы, спасла жизнь восьми человек, которым пересадили ее органы. Рекорд - как отметили преимущественно отечественные СМИ. Ведь средний показатель одного трупа-донора – 2,6 спасенных пациентов.
Дело, конечно, вовсе не в рекорде. А в том, что Великобритания очень нуждается в таких специфических "историях успеха", в таких светлых и красивых девушках, как Джемайма, чьи улыбки украшают полосы газет и экраны телевизоров. Великобритания - страна с презумпцией несогласия на трупную трансплантацию. И она сильно страдает от нехватки донорских органов, что стоит жизни многим людям. Поэтому истинного размера рекорда Джемаймы мы пока не знаем и не можем оценить, потому что ее улыбка и история, возможно, спасет еще не одну жизнь, если рекламная акция трансплантации органов, выстроенная вокруг ее трагической кончины и благородного поступка ее родителей, даст всходы и плоды.
В данное время в Британии только за прошлый год в очереди на органы умерло почти 500 человек. Неслучайно большинство статей в британских медиа сопровождают фото Джемаймы "рекламкой" Национальной службы здравоохранения (NHS), продвигающей донорство органов. По данным NHS, каждую неделю три семьи отказывается отдавать своего умершего на органы, мотивируя это тем, что "они не уверены, что покойный этого хотел бы". Поэтому NHS проводит кампанию для потенциальных доноров с призывом еще при жизни четко определить свои намерения относительно своего трупа.
Хотя бы так, как это сделала Джемайма Лейзелл, которая – чисто случайно – незадолго до смерти имела разговор на эту тему с родителями и высказалась в том смысле, что отдать органы мертвого во имя спасения живых - это правильно. Что, по словам ее родителей, мотивировало их согласиться на выемку органов у умершей девушки.
Эта история для многих моих соотечественников – из рубрики "их нравы". А ведь эта специфическая "реклама образа жизни" (или, скорее, "образа смерти") не должна оставлять нас равнодушными. По нескольким причинам, первые из которых – длина "очереди за жизнью" и количество тех, кто не доживает в нашей стране. Каждый год в Украине в пересадке сердца нуждаются 2 тыс. человек – но они ждут напрасно, таких операций у нас в последнее время не делают. В пересадке почки нуждаются 4 тыс. человек в год, но проводится всего порядка 100 операций. Из 2 тыс. нуждающихся в пересадке печени за один год "охватывают" только 30—40 человек. По количеству операций по пересадке органов Украина уверенно удерживает последнее место в Европе. Зато очень развиты "трансплантологические туры". Особым спросом пользуется Беларусь: после введения презумпции согласия в Беларуси количество операций возросло в 40 раз. Не в последнюю очередь за счет "медицинских туристов" из Украины.
Вторая причина, по которой нам стоило бы присмотреться к британцам и изучить их опыт, состоит в том, что в ближайшее время украинский парламент будет рассматривать законопроект о трансплантации органов. Об этом глава комитета здравоохранения Ольга Богомолец объявила на своем ФБ-аккаунте и назвала дату слушаний – 4 октября.
Борьба на законодательном поле длится уже два года. В 2015 г. в ВРУ рассматривались два законопроекта на эту тему, один из которых предлагал ввести концепцию презумпции согласия, что, по мнению авторов проекта, должно было оживить полумертвую область отечественной медицины и избавить многих людей от необходимости искать спасения за границей, отчаявшись дождаться ее дома. Но победил другой законопроект - авторства Ольги Богомолец и Оксаны Корчинской, - который сохраняет презумпцию несогласия. По их мнению, когда в стране война и много людей исчезает, "нельзя исключить торговлю органами". Слова "рынок донорских органов" быстро стали страшилкой. К месту (или не к месту) вспоминали "дело черных трансплантологов", прогремевшее в 2010 г. Его закрыли еще в 2013-м, но осадок остался. В общем, "народ не готов" - такое мнение восторжествовало в сессионном зале. И с ним, увы, трудно спорить. Сыграли роль и медиастрашилки о людях, похищенных и разобранных на запчасти, и характерное для соотчественников недоверие к врачам, которые вполне могут "уморить" небезнадежного пациента, чтобы продать его органы какому-нибудь денежному мешку.
В результате в принятом законопроекте помимо презумпции несогласия оказалась еще и пикантная норма о том, что вынимать органы у трупов с признаками насильственной смерти запрещено. Это особенно болезненно восприняли врачи-трансплантологи: ведь как раз жертвы несчастных случаев и составляют основную массу посмертных доноров.
Характерно, что за презумпцию несогласия выступил Всеукраинский совет церквей и религиозных организаций, – религиозные лидеры поддержали профильный комитет ВРУ и лично Ольгу Богомолец. Свою позицию представители церквей обосновывают довольно витиевато: поскольку донорство органов – это акт милосердия, а к милосердию принуждать нельзя, следует сохранить презумпцию несогласия. В случае если человек хочет сделать такой дар, он оставит об этом распоряжение. Проблема в том, что при презумпции несогласия решение тоже принимает не сам покойный, а его родственники. То есть норма о добровольном милосердии все равно не выполняется. Или в этом случае милосердие записывается уже не на счет покойного, а на счет его родственника, давшего согласие?
Скорее всего, позиция церковных лидеров просто принципиально консервативна. За исключением некоторых религиозных течений, строго лимитирующих использование донорских материалов, – например, Свидетели Иеговы, отказывающиеся от переливания крови из религиозных соображений, – трансплантация и донорство не имеют откровенных запретов на уровне вероучений. Во всяком случае в христианстве явных указаний на сей счет в догматах нет. Об этом можно судить по тому, что во многих католических странах – в том числе очень религиозно озабоченной Польше – действует презумпция согласия на посмертную выемку органов. Судя по всему, здесь богословы уверены в том, что в день Страшного суда у воскресших во плоти никто не будет проверять наличие сердца или комплектность почек.
В целом распределение презумпции согласия и несогласия довольно традиционно: "островная" система (Британия, США, Канада, Япония и примкнувшие к ним Швейцария и Германия) поддерживает презумпцию несогласия, а "континентальная" (Франция, Австрия, Италия, Испания, Польша, Норвегия и примкнувший к ним Израиль) придерживается презумпции согласия.
Новый закон о трансплантации, кроме сохранения презумпции несогласия, может быть дополнен нормой о создании специальных этических комиссий при аккредитованных центрах трансплантологии, которые будут фиксировать волеизъявление родственников на предмет выемки органов, следить за соблюдением принципа добровольности, бескорыстности, соблюдения законов, в общем, "чистоте рук".
По всей видимости, в этом будет необходимость. Поскольку, учитывая размеры "очереди за жизнью", будет (как есть сейчас) немало людей в отчаянном положении, готовых любыми средствами – хоть бы и незаконными – добыть жизнь близкому человеку. Чем длиннее очередь и чем более редкий товар, тем выше ставки. И тем "интереснее" будет работать в таком надзирательном органе, имеющем самое непосредственное отношение к торговле жизнью.
Беда в том, что в одном Ольга Богомолец совершенно точно права: наше общественное мнение вряд ли готово к презумпции согласия. В массе, так сказать. Ведь те тысячи людей, которые ждут – и понимают, что вряд ли дождутся, – своей очереди за жизнью, как бы много их ни было, все же в меньшинстве. А травмировать большинство ради меньшинства – пускай даже сильно нуждающегося – у нас не принято. Это, кстати, в большинстве случаев и оказывается подкладкой нашего хваленого консерватизма: мы не то чтобы "за традиционные ценности" - мы за то, чтобы никто не выталкивал нас из зоны комфорта. Черный рынок человеческих органов пугает нас больше, чем реальные страдания людей, живущих на гемодиализе, - медийные страшилки всегда действеннее правды жизни.
Презумпция несогласия, как мы видим на примере Британии, – тоже не приговор. Конечно, тут очереди длиннее, чем в Италии. Но с этим стараются бороться, создавая привлекательный имидж посмертного донорства. Например, как с Джемаймой – красивой молодой девушкой, которой смерть не помешала продолжать делать добро. Которая смерть обратила в жизнь. Но ничего подобного не происходит у нас. В нашем медиапространстве вы скорее прочитаете очередной ужастик о солдатах, которых привозят в запаянных гробах именно потому, что у них "все повырезали". Мы окружаем донорство органов не рекламой, а кошмаром, не улыбками навечно молодых девочек-спасительниц, а смакованием растерзанных трупов.
Поэтому, если честно, вынесенный Ольгой Богомолец ликующий возглас "трансплантации в Украине быть" вызывает у меня вопросы. При нашем предубеждении против выемки органов, лелеемом СМИ и даже представителями власти, презумпция несогласия – приговор отрасли. Презумпция несогласия должна сопровождаться формированием позитивного имиджа трансплантации, серьезной и массовой подготовкой "специалистов по этике". Которые должны не столько следить за принципами, сколько уговаривать, находить аргументы, убеждать убитых горем родственников дать согласие на выемку. Без всего этого новый закон только закрепит существующий статус-кво. Если не ухудшит положение дел – чего всерьез боятся оппоненты Богомолец.
