Душевредный Высоцкий. Почему Вятрович должен декоммунизировать себя
Вернее, думала, конечно, и даже успела ощутить на вкус - но была уверена, что это все в прошлом. В том прошлом, когда приходилось читать отпечатанную на пишмашинке и переплетенную вручную "крамолу" (Булгакова, кстати, в том числе - так я познакомилась с "Дьяволиадой", которая мне по малолетству не понравилась). Когда за андеграундные песенки, записанные на бобинах и прокрученные на "квартирнике", вызывали в кабинет завуча на разговор с секретарем райкома комсомола. Я уж не говорю о "вражеских голосах". За много лет свободы я привыкла думать, что круг чтения, слушания и киноинтереса - личное дело каждого. Как женская слабость к бархатному баритону или мужская - к пышным формам.
А вот поди ж ты. По мнению директора Украинского института национальной памяти Владимира Вятровича, советское кино, советские барды и русская литература (не знаю уж, вся или только Булгаков) - все это душевредно для украинца и опасно, примерно так же, как "московская церковь" и "русский мир". Или даже хуже, потому что выглядит интеллигентно, красиво, респектабельно - а на самом деле, все это "щупальца", которыми нас опутывает и притягивает к себе империя. Империи - делится сокровенно-профессиональным историк Вятрович - всегда так коварно поступали: делали культуру основой "храма своего величия". Немного преувеличение, как на мой вкус, но пускай. Может, я не до конца понимаю метафору (или все-таки тавтологию?) про "храм величия".
Поводом для возмущения стал юбилей Владимира Высоцкого. Вернее, тот факт, что многие френды и подписчики директора ИНП в "Фейсбуке" так или иначе вспомнили в своих лентах об этом событии.
Казалось бы, речь о любви, которую многие испытывают к Владимиру Семеновичу, вернее, к его песенно-сценическому образу. А любовь, Ватсон, - это... Так говорил Шерлок Холмс в советском (снова!) фильме о приключениях великого сыщика. Но Вятрович видит в этой любви нечто вредоносное и даже опасное - угрозу (если не провал) программы декоммунизации, в частности. А кроме того - "щупальца" врага. Высоцкий, Булгаков, Пугачева и даже Цой - вся эта неправедная любовь висит на наших душах, как кандалы каторжника, и не дает нам воспарить выше кремлевских звезд.
Связь с декоммунизацией лично у меня вызвала когнитивный диссонанс. Начиная с того, что все перечисленные персонажи, мягко говоря, не имели прямого отношения к ВКП(б)-КПСС-ВЛКСМ (в отличие от иных украинских политиков и чиновников - но их, конечно, никто "декоммунизировать" не станет). Высоцкий, конечно, сыграл Глеба Жеглова. Но сам по себе артист - тем более, в своей "бардовской" ипостаси - был человеком довольно внесистемным и даже фрондерствующим.
Так же как внесистемными и фрондерствующими были - каждый по-своему - и Булгаков, и Пугачева.
Еще смешнее ситуация с Цоем, принадлежавшим к андерграунду, к тем людям, которые раскачивали советскую Систему и саму Великую Страну изнутри.
Но это не имеет значения. Они все равно душевредные - с точки зрения интересов национальной памяти. Нет, все даже хуже: "Ирония судьбы" опаснее "Коммуниста", Булгаков опаснее Бонч-Бруевича, Высоцкий опаснее Льва Лещенко, а Пугачева - страшнее Толкуновой. Так, кстати, считали и в холодном 83-м, хоть и по другим причинам.
Что ж, империи коварны. И храмы у них, и величие, и щупальца, и культура. Можно было бы пойти даже дальше, чем начальник национальной памяти, и сказать, что именно империям мы обязаны "храмами культуры" вообще. Варварам культура по определению не полагалась - до того, как они становились сначала провинциями империй, а там, если повезет, независимыми государствами, а то и центрами новых империй. И перед нами, по большому счету, и сейчас простираются культурные пути-дороги, проторенные, преимущественно, империями - Римской, Киевской, Византийской, Британской, Австро-Венгерской. И Российской, само собой, из песни слов не выкинешь.
История - настоящая, а не отредактированная специалистами по "полезной" и "вредной" памяти - хороша тем, что в ней есть место всему и всякому. В том числе темному, злому, травматичному - которое нас, если не убило, есть надежда, сделало сильнее. Что она связывает нас разными "щупальцами" и дает возможность "духовно окормляться" в разных "храмах величия". Или игнорировать какие-то из них.
Я понимаю отчасти апологетов "культурной войны": культура - не совсем "личное дело", потому что втягивает в какую-то общность, а значит, возникает закономерный вопрос "с кем" и "с чем". Но ответ на подобные вопросы всегда будет слишком личным. Он связан с самоидентификацией, неотделимой от истории как общественной, так и индивидуальной. Пожилые люди всегда будут с ностальгией вспоминать молодость - такова человеческая природа. С Пугачевой женщины, которым сейчас 50 и больше, не расстанутся ни за что - потому что она была их голосом в те времена, когда других голосов у них просто не было, потому что в ее репертуаре была хотя бы одна "песня обо мне". Поколение шестидесятилетних будет и дальше смотреть "Иронию судьбы" на Новый год - это их способ сохранять стабильность собственного микрокосма. И пускай смотрят. Ведь уже поколение сорокалетних ничего, кроме раздражения, не испытывает, глядя на беспомощных Женю и Надю. А поколение тридцатилетних вообще не понимает, что это за люди такие, и когда смеяться. Та же судьба - возможно, с некоторой задержкой - ожидает Высоцкого и Пугачеву. И даже вечно молодой Цой не вечен. Рука так и чешется написать "увы".
Любую идею можно убить, доведя ее до абсурда. Например, прекрасная в основе своей декоммунизация, стерев имена сомнительных деятелей с карты родины, тем не удовлетворилась - добралась сначала до произведений искусства, а теперь и до мозгов граждан. Начни декоммунизацию с себя, товарищ! Посмотри внимательно, в какой "храм величия" ходишь. Каким богам служишь. На чью мельницу воду льешь. Что читаешь? Что слушаешь? Может, "Иронию судьбы" в новогоднюю ночь втихаря крутишь? Может, тебе и хлеб ржаной нравится больше пшеничного? Щи вкуснее борща? В общем, сегодня слушает он джаз, а завтра родину продаст... Я, вот, до сих пор помню. Вятрович, судя по всему, тоже помнит.
В такой интерпретации декоммунизация оказывается не осознанием и преодолением, не выбором в пользу света, а терапией забвением. Сделать вид, что "ничего такого" с нами не было. И войти в числе лидеров по уклонению от собственного прошлого - оспаривая чемпионский титул у России. Мы радостно хватаемся за предложение сомнительной терапии - выбросить из головы, сделать вид, что "ничего такого не было", а если было - то не с нами, а если с нами - то мы не виноваты, мы только жертвы. И тут же, строкой ниже, о том, что "нужно избавляться от комплекса жертвы". Для начала, не стоило формировать.
И уж точно не стоит делать вид, что "ничего не было". Да, СССР - это была не лучшая страница нашей истории, и мы себя в этот период показали, возможно, не лучшим образом. Но все что было - было и остается частью нас. Частью, с которой нам надо жить дальше. Поколение, рожденное в рабстве, возможно, должно умереть, не увидев края пустыни, но оно еще здравствует, действует и именно оно все еще идет впереди, указывая путь. Травмы должны быть осознаны, опыт - проанализирован и только тогда жизнь продолжится, а не будет ходить по заколдованному кругу, привязанная невидимой нитью к невидимой дряни. Так, как это происходит сейчас. Проблема ведь не в том, что кто-то смотрит "Иронию судьбы" и слушает Высоцкого, а в том, что именно это постоянно оказывается местом страсти. И сбивает с пути. Пока представители разных поколений и регионов тыкают друг в друга тренированными указательными и попрекают друг друга Высоцким и Францем Иосифом, "московскими попами" и "унией", "куличом" и "пасхой", мы топчемся на месте, вместо того чтобы идти вперед. И в этом, конечно, есть вина империи с ее храмами и щупальцами. Но вовсе не они играют главную роль в нашей драме.
Странно, что подавить собственную историю - считать ее то ли не "своей", то ли просто "душевредной" - нам предлагает именно руководитель Института национальной памяти. Будто память - это такая болезнь, которую нужно лечить. Диетой, например: не читать, не слушать, не смотреть и, по возможности, не думать. Чтобы "щупальца" не пролезли.
Но что поделать - Владимиру Вятровичу очень не хватает Витольда Ващиковского. Они так прекрасно смотрелись вдвоем - просто как в чеховской (ой, простите!) "Дуэли". С тех пор как Ващиковского "ушли" с должности нашему "главному историку" стало не с кем обмениваться публичными пощечинами. Приходится искать субституты. Сойдет Булгаков. И Высоцкий. Вернее, все те, кто слушает, читает и признается в любви. Прекрасное чувство. Перспективное. Если по ней пнуть - взвоют, как пить дать, и ответят со всей страстью. Что позволит инициатору снова чувствовать себя в эпицентре медиасобытий. Жизнь без the srach - тускла и непублична. Такой могла бы быть жизнь историка. Но быть "всего лишь историком" директору УИНП, кажется, неинтересно.