Достучаться до небес. Зачем слушать первый авторский альбом Боба Дилана за восемь лет

Сейчас этот альбом - самый обсуждаемый в индустрии звукозаписи. Конечно, нельзя сказать, что все эти годы с Диланом (сейчас ему 79) ничего не происходило - он выпустил один за другим три пластинки с песнями из "золотого фонда" американской эстрады, то есть тридцатых-начала пятидесятых годов, многие из которых входили в репертуар Фрэнка Синатры. Первый альбом, "Shadows in the Night", выпущенный в 2015-м, был совершенной неожиданностью даже для тех, кто привык к тому, что от Дилана всегда можно ждать сюрпризов - и даже подвоха. Казалось, что для музыканта, который всегда одной ногой стоял в глубоко некоммерческом американском фолке, народных песнях об убийствах, грабежах, наводнениях и прочих несчастиях, все эти песни про вздохи под луной были по другую сторону баррикад. Но Дилан пел их с настроением, с огромным уважением, любовью - и явным удовольствием. После этого последовало еще два аналогичных альбома, при чем последний из них, "Triplicate" - аж на трех компакт-дисках. Музыкант явно решил идти тогда в своем странноватом начинании до конца, что с ним нередко случалось за всю более чем полувековую карьеру.

Кроме того, все эти годы не прекращался его так называемый "Бесконечный тур" - Дилан практически постоянно, с редкими перерывами, дает концерты в Штатах, часто выезжая и в другие страны. И конечно же, мы хорошо помним, как Дилан в 2016-м был объявлен лауреатом Нобелевской премии в области литературы за "создание новых поэтических образов и выражений в русле великой американской песенной традиции" и как долго с ним не могли связаться представители Нобелевского комитета, а сам музыкант практически никак не реагировал на это событие и никак его не комментировал - очень в его духе, опять-таки.

Дилан всегда поступал именно так, как считал нужным - часто нарушая правила, которые, по сути сам и создал, и нередко обманывая ожидания верных поклонников. Он один из последних живущих классиков двадцатого века и один из тех, кто этот самый век и создал - с помощью песен. Сейчас, после выхода нового альбома, самое время вспомнить самые значительные моменты дилановской карьеры - карьеры, не имеющей аналогов в истории шоу-бизнеса.

Дилан, урожденный Роберт Аллен Циммерман, родился в 1941 году, в захолустном городке Дулут, штат Миннесота, через несколько лет семья переехала в не менее провинциальный Хиббинг. Единственной интересной вещью в городе, по детским воспоминаниям Дилана, была железная дорога. На ехавших через Хиббинг товарняках подросток Бобби, по легенде, и сбегал из дома больше десятка раз - воображая себя бродягой периода Великой депрессии тридцатых, хотя на дворе уже стояли вполне благополучные для американцев пятидесятые.

Хиббинг был настолько маленьким и ничего из себя не представляющим, что, как потом вспоминал музыкант, город просто вынуждал к побегу оттуда. Родителей Бобби, кроме еврейского происхождения, тоже ничего не выделяло среди остальных обывателей - но Дилан, в отличие от многих своих будущих коллег по сцене, сохранял с ними хорошие отношения, не смотря на свое рано проявившееся свободолюбие. В родном доме его развитое воображение могло поразить только радио, и Бобби слушал его сутками напролет - кантри и блюзовые станции, вещающие из Луизианны, потом станции, диджеи которых ставили ранний рок-н-ролл. Не меньше, чем музыкальные программы юному Дилану нравились радиоспектакли, всякие жуткие криминальные истории, "радио-нуар", который транслировали по ночам - со звуками завывающего ветра, выстрелов, а то и шипения электрического стула (это был всего лишь жарящийся на сковородке бекон, как к своему удовольствию выяснил гораздо позже любознательный Дилан у работников радиостанций). Кроме этого, он много читал, и не самые простые книжки, среди его любимых были "Одиссея" Гомера, "Моби Дик" Мелвилла, ну и "На западном фронте без перемен" Ремарка - книга, навсегда вселившая ему отвращение к войне. Хотя до ее прочтения Бобби даже собирался поступать в знаменитую военную академию Уэст-Пойнт, чтобы "стать офицером и погибнуть от пули в бою". После окончания школы (в школьные годы он уже успел поиграть играть рок-н-ролл на местных танцах с группами, которые собирал из своих одноклассников - без особого успеха) Дилан с облегчением двинул в крупный Миннеаполис, якобы для того, чтобы учиться в Миннесотском университете. Свою дешевую электрогитару он к тому времени обменял на хорошую акустическую и губную гармонику, и это было все, что он взял с собой в Миннеаполис.

Дилан, которому еще не было и двадцати, уже считал рок-н-ролл и свое увлечение Элвисом Пресли, Литтл Ричардом и Бадди Холли пройденным этапом. Семнадцатилетний Бобби Циммерман побывал на одном из последних концертов Холли за три дня до смерти музыканта и, по воспоминаниям Дилана, Бадди глянул ему "прямо в глаза и передал что-то, от чего мурашки пошли по коже". Но теперь Дилан был полностью поглощен американским фолком, сначала его героями были Хэнк Уильямс, а чуть позже - его ровесница Джоан Баэз, уже успевшая выпустить первый альбом, Рэмблин Джэк Эллиот, и особенно Вуди Гатри ­- исполнитель дерзких, честных и абсолютно "неэстрадных" песен о горькой правде жизни. В университете Дилан практически не показывался, лето провел, играя на улице и в местных кафешках, ночуя в пустом студенческом общежитии. Потом снял себе комнату, в которой не было ничего, кроме умывальника. А зимой отправился на попутках в Нью-Йорк. Это было начало 1961-го года, и шестидесятые ждали именно Дилана (и "Битлз") чтобы начаться по-настоящему. К тому времени он уже стал представляться именно как Боб Дилан - то ли в честь поэта Дилана Томаса, то ли просто потому, что ему нравилось, как звучит сочетание его имени и псевдонима.

В огромном замерзшем Нью-Йорке (стояла самая холодная зима за последние пятьдесят лет) у Дилана, который раньше никогда не был в городе и в котором у него совсем не было знакомых или родственников, все начало получаться странный образом хорошо и быстро. После того, как попутчики высадили его за мостом Джорджа Вашингтона, Дилан отправился в Гринвич-Вилледж, самый богемный район Нью-Йорка, кишащий заведениями, в которых выступали именно фолк-певцы. Дилан забрел в такое заведение, "Café Wha?", где тут же нанялся за символическую плату (ему давали на карман, чтобы "не вляпался в неприятности") подыгрывать одному из певцов на губной гармонике. Плюс бесплатное питание в виде гамбургеров и картошки на кухне кафе. Ночевал Боб на диванах у друзей, которых тоже заводил с невероятной быстротой и легкостью, хотя никогда не был слишком общительным - его новые приятели, как правило, были маргинальными интеллектуальными бородачами гораздо старше его.

Очень скоро Дилан уже сам пел под аккомпанемент своей верной потрепанной гитары и гармошки (он был чуть ли не единственным певцом в Гринвич-Вилледж, у которого был специальный нашейный хомут для гармоники, позволявший ему играть и дудеть одновременно), в знаменитом "Газовом фонаре" на Макдугал-стрит, фолковом клубе номер один. Еще в тот период с Бобом случается первая настоящая любовь - предметом его страсти становится местная девушка итальянского происхождения Сьюз Ротоло, она начинает водить его по театрам, таскать в кино. И Боб, аккумулировав в себе море новых впечатлений, начинает писать собственные песни, в традиции того же американского фольклора, но и одновременно пытаясь вырваться за его пределы. А еще, выспавшись на очередном диване, Дилан успевал навещать умирающего в больнице Вуди Гатри, своего единственного настоящего "гуру" и кумира. Но самое главное - Боба каким-то чудом замечает Джон Хаммонд, заведующий подбором артистов для крупнейшей фирмы грамзаписи "Коламбия", один из самых уважаемых людей в индустрии еще с тридцатых годов. Уже в начале 1962 года выходит первая пластинка Боба, которая так и называется "Bob Dylan" - на той же "Коламбии", фирме, которая никогда раньше не записывала фолковых артистов, поющих под одну акустическую гитару. На альбоме было всего две песни, написанных самими Диланом, одна из них - посвящение Нью-Йорку ("Talkin" New York"), вторая - адресованная Гатри ("Song to Woody"). Остальное - лучшее из его репертуара, исполняемого в Гринвич-Вилледж, беспощадные песни о смерти, нищете и расколотых сердцах. Но Боб был недоволен результатом, да и пластинка разошлась более чем скромным тиражом. Он знал, что способен на большее, знал это и Джон Хаммонд, и дал Дилану еще один шанс - который Боб использовал сполна. Сьюз уехала в Италию, Гатри был совсем плох, и Дилану ничего не оставалось кроме того, как писать новые и совершенно отчаянные песни. Он съездил на несколько недель в родную Миннесоту, там, в Миннеаполисе, его буквально не узнали - настолько сильно изменились и его манера игры и пения, и он сам. Это было очень похоже на легенду о знаменитом блюзмене тридцатых Роберте Джонсоне, который будто бы однажды в полночь вышел на перекресток, продал душу дьяволу, и стал играть и петь блюз, как никто другой из простых смертных.

Дилан записывает второй альбом - "The Freewheelin" Bob Dylan", и это уже были не просто песни, это было откровением. Здесь смешалось все - и сумрачный фолк, и новообретенная чувственность, гораздо более настоящая, чем та, что пытались изображать эстрадные или даже джазовые певцы. Плюс - внушительная доза сугубо дилановского чувства юмора. В одной из песен, например, он описывает воображаемый телефонный разговор с президентом Кеннеди - тот его спрашивает, мол, "мой друг Боб, что нужно нашей стране, чтобы все было замечательно?" "Бриджит Бардо, мой друг Джон" - уверенно отвечает президенту Дилан. Еще на альбоме были самые доходчивые, небанальные и проникновенные антивоенные (и вообще направленные против всего, чему нет места под солнцем) песни двадцатого века - "Blowin" in the Wind" и "Masters of War". "Я пойду за твоим гробом бледным пасмурным днем, я буду стоять на твоей могиле, пока окончательно не уверюсь в том, что ты мертв" - обращается двадцатидвухлетний Дилан к своему антиподу в последней из них. Такого раньше просто никто не пел - в простом и аскетичном сопровождении акустической гитары.

Дилан стал сенсацией, о нем заговорили как о "голосе нового поколения" - этот набивший со временем оскомину термин употреблялся впервые. Но действительно, если Элвис Пресли, двинув бедрами, освободил тело молодого человека, то Дилан своими песнями уже давал свободу разуму. Но шестидесятые мчались вперед на всех парах - и уже через несколько лет Бобу стало тесно в бардовских рамках, скучно быть извечным глашатаем обездоленных и свободолюбивых. Он выступил в 1965-м на знаменитом фолк-фестивале в Нью-Порте - в сопровождении полноценной рок-группы. Тексты при этом не стали проще, а сами песни - короче. На глазах рождалась та самая рок-музыка - явление, к которому уже нельзя было не относиться всерьез. Восхищенных было не меньше, чем возмущенных - приверженцев старой фолк-традиции и убежденных, что Дилан попросту "продался". В этот же период он один за другим выпускает три альбома - "Bringing it all Back Home", "Highway 61 Revisited" и "Blonde on Blonde", первые по-настоящему новаторские пластинки взрослеющего рок-н-ролла. Дилан на них одновременно по-стариковски мудр и игрив, как юноша, - сочетание, встречающееся крайне редко. Последний из упомянутых альбомов заканчивался одиннадцатиминутной любовной балладой "Sad-Eyed Lady of the Lowlands", посвященной его будущей супруге Саре Лоундc, занявшей то место в сердце Дилана, которое раньше принадлежало Сьюзан Ротоло, а потом - сначала кумиру, потом любовнице, а потом верному другу на всю жизнь Джоан Баэз.

В то время, в 1965-и и 1966-м, Дилан давал концерты по всему миру -и многие фанаты все еще слишком близко принимали к сердцу то, что Боб заиграл "в электричестве". "Иуда!" - крикнул кто-то из публики на концерте в английском Манчестере. "Я не верю тебе. Ты - обманщик!" - ответил Дилан в микрофон и крикнул сопровождающей группе, чтобы следующую песню они играли "охренительно громко!" А уже через несколько месяцев Боб разбивается на мотоцикле, получает серьезные травмы, и на полтора года вообще исчезает из поля зрения публики. Ходили слухи, что Дилан на самом деле инсценировал аварию - просто не выдержав бесконечной гонки последних лет, когда он зачастую сутками напролет держался на ногах только благодаря не слишком полезным для здоровья химическим веществам.

В конце 1967-го Дилан вернулся со сдержанным и гениально простым альбомом "John Wesley Harding" - в нем не было изысков, характерных для предыдущих нескольких пластинок, Дилан в очередной раз переосмыслил свой подход к артистическому самовыражению. Он вернулся к корням - эти песни, настоящая "соль земли", не имели ничего общего с буйно цветущей в то время психоделией. Но в песнях, тем не менее, появилась некая тайна, загадка, которую, в принципе, даже и не хотелось разгадывать. Совсем скоро это самое "возвращение к корням" станет новым "трендом" - и "Битлз", и "Роллинг Стоунз" оставили в покое флейты, бубенчики и студийные ухищрения, снова взявшись за музыку, которая растет из старых блюзов и рок-н-роллов. К Дилану были такие же завышенные требования, как и к "битлам" и "роллингам", он все еще оставался "голосом молодежи". Протесты против войны во Вьетнаме были в самом разгаре, и от вернувшегося в строй Боба ждали команд и лозунгов. Но Боб уже совсем не хотел иди во главе протестующей толпы - тогда его гораздо больше интересовала "карьера" отца нескольких детей и мужа.

К нему домой (Дилан тогда жил недалеко от Вудстока, штат Нью-Йорк, том самом месте, где проходил самый знаменитый музыкальный фестиваль в истории) буквально ломились толпы хиппи - влезая в дом через окна и крышу. Боб принял несколько тактических ходов, чтобы отвадить от себя "адептов" и вообще окончательно разочаровать поклонников, как старых, так и новых. Он менял дома, поливал голову виски и показывался в таком виде в общественных местах. Записал пластинку в стопроцентно традиционном стиле "кантри" (и содержащую, кстати, очередной дилановский шедевр, песню "Lay Lady Lay"), дошел до того, что выпустил двойной альбом, состоящий из довольно-таки безалаберных перепевок чужих и иногда совершенно ненужных и случайных песен. Понемногу публика таки начала склоняться к тому, что "пророк" исписался - на Дилана все-таки махнули рукой.

Через несколько лет Боб прервал очередной период отшельничества - в 1973-м снялся в эпизодической роли в фильме Сэма Пекинпа "Пэт Гарэтт и Малыш Билли", и записал саундрэк к этому великолепному вестерну, среди новых песен была знаменитая "Knockin" On Heaven's Door". А еще через год, Дилан, к которому окончательно вернулась муза, записал один из самых пронзительных и искренних альбомов о том, как рушатся нормальные отношения между любящими друг друга (и уже не испытывающими от этого особой радости) людьми - "Blood On Tracks", безжалостно документирующий его разрыв с женой Сарой.

Перед мастером вновь преклонили голову, но Дилан продолжал гнуть свою, самую непредсказуемую из возможных в шоу-бизнесе линий. Он вдруг стал увлекаться макияжем, в то время, когда даже пионеры в этой области, вроде Дэвида Боуи, давно забыли о том, как подводить глаза и красить губы. А в 1979-м Боб стал "новообращенным христианином" - и ей-богу, первый альбом из его "христианской трилогии", "Slow Train Coming" ("Идет медленный поезд") был гораздо более убедительным и прочувствованным - а главное поэтически впечатляющим - чем большинство проповедей, сочиненных и произнесенных "для галочки" пасторами двадцатого века. "Это может быть дьявол, это может быть Бог, но ты должен служить кому-то" - издалека заходил Дилан, и в финале пластинки ему удавалось достучаться до самого неприступного и неверующего сердца.

Потом были восьмидесятые, в середине которых непостоянное вдохновение опять покинуло Дилана - он даже всерьез подумывал о том, чтобы совсем бросить музыку и заняться каким-нибудь бизнесом. Но муза вернулась - и, судя по всему, навсегда. Дилан перенес в конце девяностых операцию на сердце, но это практически никак не отразилось на его напряженном концертном графике. Он получил "Грэмми" - за альбом 1997-го года "Time Out of Mind", получил "Оскар" ( за песню "Things Have Changed" к фильму "Wonder Boys"), получил уже упомянутую Нобелевскую премию.

Теперь его главный соперник - и главный соавтор - легенда о нем самом. И на новом альбоме это ощущается как никогда остро - еще бы, Дилан еще как понимает всю возложенную на него ответственность, но в то же время играючи относится к своему легендарному статусу. В песнях пластинки - масса культурологических ссылок, от Анны Франк до Индианы Джонса. Так изящно жонглировать цитатами из классики, быть одновременно старомодным, ультрасовременным и вообще вне времени - наверное, не удается никому из ныне живущих.

Да, для того, чтобы действительно полюбить Дилана, нужно, как минимум знать английский язык или хотя бы быть предельно толерантным к его нынешнему голосу, звучащему совсем уж наждачным образом. Но в конце концов, такие альбомы записывали бы Шекспир или Джеймс Джойс, живи они в наше время, и будь они музыкантами. "Я - не фальшивый пророк, я просто знаю то, что знаю", поет Дилан, и добавить к этому решительно нечего.