"Чьокающие человечки". Почему дончанам не нужно доказывать факт русской оккупации

В этой связи вспоминаются слова небезызвестного Глеба Жеглова: "В каждом, даже в самом тайном делишке, всегда отыщется человечек, который что-либо слышал, что-либо видел, что-либо знает, помнит или догадывается". А у нас есть две небольшие истории от дончанки, которая еще весной 2014 г. успела повидать самое начало прихода в украинский Донецк "русского мира".

***

Но вначале небольшое предисловие - для понимания антуража.

С момента окончательного захвата так называемым "ополчением" Донецкой областной администрации (6 апреля 2014) и до дня проведения печально известного референдума (11 мая) прошло более месяца.

Но уже в этот период в красивом, ухоженном и вполне обеспеченном Донецке появилась параллельная реальность. По центральному - зеленому и уютному - бульвару города гуляли тогда еще многочисленные горожане. Большинство из них еще в марте видело непонятных субъектов, размахивающих триколорами, многие впервые для себя в марте узнали, что их право говорить по-русски в опасности и что скоро город окружат подводные лодки "бендеровцев".

Но большинство старалось делать вид, что ничего не происходит. Никто и представить не мог, чем обернется для благополучного города "русская весна".

Еще в марте были первые неудачные попытки захвата административных зданий.
А теперь, в середине апреля, многие целенаправленно шли в самый конец бульвара Пушкина - к этому самому зданию Донецкой областной государственной администрации, в котором уже хозяйничали "ополченцы".

И тут же, в прилегающей к ОГА части бульвара, эти "ополченцы" прогуливались: в камуфляже, иногда в балаклавах, но без оружия. Ходили всегда группками. К горожанам не цеплялись, иногда только заигрывали с девушками. По всему было видно, что это не дончане. Горожане пытались их обходить и не встречаться взглядами.

А возле самой ОГА уже были сооружены баррикады. Большинство материалов подвозили на небольших грузовых автомобилях и фургонах. Сооружение баррикад шло очень организованно, руководили всем люди в штатском. С помощью баррикады возле здания обладминистрации создали что-то вроде внутреннего дворика, куда "ополченцы" запускали всех желающих - как на экскурсию. В само здание зайти можно было только по специальному пропуску. Вход в здание ОГА был обильно украшен флагами России, "Новороссии", СССР, разных непризнанных республик и неведомых жителям Донецка российских организаций, полков и казачеств.

***
А теперь собственно рассказ очевидицы тех событий - донецкой студентки Ольги:

Я была тогда возле ОГА с профессиональным фотоаппаратом. Видела, что многие фотографируют и вроде никто не препятствует. Но "ополченцы", когда замечали наведенный объектив, старались отворачиваться. Я тоже решилась фотографировать, зашла туда внутрь. Сделала всего пару-тройку снимков. Ко мне подошел один из этих в камуфляже с длинной палкой или битой и сказал, что тут фотографировать не нужно. Я переспросила: "Запрещено?" Он снова сказал: "Не нужно". Потом спросил, сколько стоит мой фотоаппарат. А я вижу, что он из села из какого-то, ботинки старые, грязные, глаза дикие. Ничего не ответила. Потом вдруг спрашивает: "Как вас зовут?" Я сходу назвала чужое имя, а сама думаю: хоть бы кого сейчас из знакомых не встретить. Потому что туда почти все дончане на экскурсию ходили. Как в зверинец. Простите, но мои знакомые это именно так называли.

Этот начал флиртовать, тон сразу сменился. Я старалась с ним не говорить, отвечала кратко, но просто развернуться и уйти было страшно. Хотя людей было очень много: и этих, и нормальных. Я даже старалась на него не смотреть, чтоб он в моих глазах не прочел ненависти и презрения.

А он вдруг спросил, есть ли у меня парень. Я обрадовалась, что появился повод его отшить. Говорю, что есть. Тогда не было на самом деле, но не важно. И тут он спросил: "Почему твой парень не идет защищать Донбасс от бендеровцев?" Я говорю: "А разве тут есть бандеровцы?" Он ответил: "Благодаря нам нет". Прекрасно, думаю, чтоб спасти меня от несуществующих тут "бендеровцев", нужно было устроить в центре города маскарад и погром.

А потом он спросил: "Почему тут так мало дончан?" Говорит: "Тока один с десяти с Донецка". Из Шахтерска, говорит, много, из Харцызска, из Тореза пацаны, из Таганрога много. А потом добавил: "Почему дончане дома на задницах сидят? Только фотографировать сюда приходят". Я говорю: "Мой парень работает, ему некогда. У других не спрашивала". Он ехидно и зло так засмеялся. Или ухмыльнулся. Мне вообще, если честно, все это время жутко было. Вроде и людей кругом много, но я ж видела и до этого случая, что с этими никто старается не разговаривать.

Потом подошел второй, что-то сказал с каким-то говором странным и забрал его.
Я выдохнула и сразу на выход из этого зверинца. Уже и забыла, что хотела фотографировать. Иду по бульвару. Куча мыслей. Слава богу, жива, фотоаппарат цел. Потом вспоминаю про Таганрог - это ж из "Нашей Раши". И тут понимаю, что вот тот парень второй с русским говором разговаривал. Ну, в Донецке так не говорят, в Донецке его называют московским говором. Ну, думаю про себя, всю жизнь мечтала с гопником из Таганрога познакомиться. Пронесло, в общем.

Потом рассказала этот эпизод знакомым. Кто-то сказал: "А может тебе показалось?". А другие сказали: "Так все ж понятно, откуда вся эта гопота съехалась". Я вам, может, не очень подробно рассказываю, но уж, как помню.

***
А через несколько дней на том же бульваре Пушкина, в нескольких сотнях метров от областной администрации, появились и первые вооруженные автоматами люди. По комплекции, выправке, форме они разительно отличались от "ополченцев с ОГА".

И вот вторая история от той же дончанки Ольги:

Мы в тот вечер гуляли с подругой по бульвару. Шли не со стороны ОГА, а с противоположной. Решили в ту часть, где эти собираются, больше не ходить. Подошли не спеша к перекрестку с Гурова, где на каждой стороне по кафе. Как раз уже и летние площадки открылись, конец апреля был. Обсуждали, где сесть: на летней площадке или внутри.

Мне нужно было позвонить, подруга зашла внутрь одного из кафе, а я осталась у входа. И только тут я увидела, что в трех метрах от кафе стоит солдат. С автоматом. Очень высокий, в черной форме. Даже странно стало, что сразу его не заметили.

А рядом с ним - какая-то девушка. Я звонить не стала, трубку к уху поднесла, а сама их разговор слушаю.

Он у нее спрашивает: "А чьо Донецк та бальшой горад? Есть тут с полмиллиона?" И вот тут-то я совершенно уверена, что этот русский говор мне не показался. В Донецке почти все гэкают, а у этого такой звонкий "горад" вышел. И вот это "чьо" - чистое российское, в Донецке такого "чьо" ни у кого нет. А девушка отвечает: "В Донецке почти миллион. А у нас в Макеевке около полумиллиона". А он спрашивает: "А далеко отсюда Макеевка?" Девушка отвечает: "Близко, всего полчаса на маршрутке".

Вот так я впервые увидела российского военного. Подруга вышла, мест внутри не было, мы пошли с другой стороны кафе к летней площадке. И тут увидели еще двоих таких же - в той же форме. Подруга успела шепнуть, что и внутри такой же был.

В общем, ни в какое кафе в тот вечер не пошли. А вот эти все в темной форме - все были высокие такие, крепкие. Форма без опознавательных знаков, но из хорошей ткани. И ботинки у всех тоже одинаковые и недешевые.

А в кафе в тот вечер то ли Пушилин с компанией был, то ли Пургин. А вот эти в форме их охраняли. Через день в университете уже многие об этом говорили.

Я точно скажу: если человек даже из какого-то села Донецкой области в Донецк приехал, он знает, что в городе под миллион населения и где находится Макеевка.

В общем, эти охранники возле совсем не так выглядели, как те с ОГА. Эти вот были как из фильма про спецназ, с выправкой, в общем, настоящие военные. А потом там, в центре, уже часто этих солдат видели.

Я навсегда запомню, что сказала в тот вечер моя подруга: "Моя мама на днях говорила, что никак не может понять, как связаны бои, которые идут в Славянске, этот Стрелков и вот эта гопота на ОГА и на бульваре. А сейчас мы с тобой, Оль, увидели, как все это связано..."

На вопрос, почему она говорит "это" и "эти", а не называет этих людей ни "ополченцами", ни сепаратистами, Ольга ответила, что у нее "эти люди" вызывают другие эпитеты, которых она, будучи девушкой воспитанной, предпочитает избегать.

Хотелось, конечно, увидеть и ее фотографии апреля 2014-го, но Ольга сказала, что удалила их все, потому что уже тогда слышала, что у любого просто в городе могут проверить ноутбук, телефон и фотоаппарат в поисках снимков, контактов и даже сайтов, на которые ты чаще заходишь и можешь тем самым выдать свою позицию.

Вот всего две короткие истории от одной донецкой студентки.
Заметим, что обе они произошли еще в апреле 2014-го, больше трех лет назад, еще даже до "референдума".

Несложно предположить, что если пообщаться с дончанами, которых тогда еще было почти миллион, то найдется очень много людей, которые видели и слышали то же, что видела и слышала Ольга, и могли бы поведать еще много занимательных историй.
Имеющий глаза - да увидит.

**

А немного позже в Донецке вдруг появилось много-много чеченцев, много абхазов, много монголоидных лиц. Появились люди, у которых вызывали удивление, а иногда даже искреннее веселье, оставшиеся вывески на украинском: "Гарячий хліб", "Добрі ліки", "Сир" с нерусской "ы" и "Тканини" с двойным "ни". Весьма веселило российских "защитников" и название "Весела родина" - упаковка производимых на территории ДНР кетчупов за это время так и не изменилась, осталась на украинском.

Города Славянск и Харьков в их представлении примерно равны по населению, Одесса находится где-то сразу за Мариуполем, а Львов где-то сразу за Киевом. Многие даже не знают, кто такой Ахметов и кто такой Дарио Срна.

Иногда они даже прогуливаются по городу в форме с шевронами "Россия" или выходят вчетвером в военной форме из автомобиля с ростовскими номерами. Или травят анекдоты возле автомобиля с военными номерами, на котором красуется табличка "вежливые люди".

Словом, много, очень много занимательных историй могли бы еще поведать дончане о "защитниках русского мира в молодых республиках".