Большая вода глазами очевидца. Почему не стоит обвинять местных жителей в паводке в Карпатах

Всегда любопытно посмотреть на то, как медиа отражает - или все-таки преломляет? - ту реальность, которая непосредственно окружает тебя. С одной стороны, это возможность увидеть бедствие в целом, а не только маленький сегмент слона, находящийся прямо у тебя под носом. Дорогу, ставшую сначала руслом бурной реки, а потом, когда вода схлынула, геологическим разломом. Фонтан, бьющий прямо из центра дороги там, где еще утром был мост через ручеек. Хмурых мужиков на резиновой лодке, отплывающих от дорожной насыпи в сторону трансформатора-распределителя, торчащего над водной гладью, как маяк. Райцентр, где вода стоит на проезжей части вровень с бровкой, а река разливается из просторного ложа, как чай из переполненной чашки, и течет, течет - во дворы, на дороги, на торговые площадки. На следующий день двор соседки - она держит лоток на этом рынке - увешан, словно флагман адмиральского флота флажками, разноцветными, разнофасонными, разноразмерными трусами, трусиками и труселями. Трусы везде - на веревках, которыми, как паутиной, опутан двор, на деревьях вперемешку со зреющими вишнями, на детской качели, на руле велосипеда, на штакетинах забора... Хороший товар намок, испачкался, но все же не пропал. А что делают те, у кого ушла под воду обувь или продукты?

Но это, конечно, мелочи. Под воду ушли дома, хозяйства, огороды. Затопило в соседнем райцентре больницу с коронавирусными пациентами. Приют для бездомных животных - он находится прямо на берегу речки - оказался под водой за час-полтора. Вода забрала дороги, мосты, надежды на урожай. Людей. В общем, собрала дань, как татарва.

Природа, повторюсь, верна себе. Она проделывает этот фокус с настойчивостью и регулярностью, поистине, нечеловеческой. А как ведут себя при этом люди? О, совершенно по-человечески. То есть, как всегда.

Впрочем, времена меняются, и мы меняемся вместе с ними - очередное наводнение в Карпатах дает возможность в этом убедиться. Предыдущее подобное наводнение было двенадцать лет назад, в 2008-м. Как это было - еще свежо в памяти. Есть с чем сравнить.

Много схожего. Так много, что даже неловко. Те же мосты. Те же участки дорог. Те же дома, виллы, рестораны и парки развлечений, построенные прямо в поймах и, естественно, затопленные. И даже трансформаторы точно так же торчат посреди заливных лугов. Точно так же в зону бедствия являются столичные гости. Одни оперативненько, другие - с некоторой задержкой, когда разведка докладывает, что все не так страшно и опасно, как показывают по телевизору.

Из свеженького - селфики. Телекамеры, это, конечно, круто, но соцсети дают более прицельный траргетинг.

Стихия настолько выгодный фон для фотосессий и телесюжетов, что такие волшебники на голубых вертолетах прибывают целыми эскадрильями. Явился поглазеть на мутные воды сам президент Зеленский. Фоточки ничего так получились: усталый, небритый президент хмуро, но с вызовом глядит на воду с моста. Ну и, конечно, "деньги уже выделены из бюджета" и нужно, мол, проследить, чтобы не было бюрократической волокиты с выплатой компенсаций пострадавшим.

Просто парад благодетелей.

Разве что бахилы никто не надел и в реку не полез, как Ющенко в 2008-м. Чистоплюи.

Еще из новенького - реакция публики. Если в 2008-м доминантой общественного гласа было сочувствие, то спустя двенадцать лет главная эмоция - прямо противоположна. Самые кассовые комментарии: "сами виноваты" и "так вам и надо". Карпаты, мол, лысые стоят. Вы их вырубили - вы и захлебывайтесь теперь.

Деградация общественного мнения и эрозия общества - для нас уже дело почти такое же привычное, как наводнения в Карпатах. Что вы тут говорили о недопустимости обвинения жертвы? И подскажите-ка мне, по какому поводу и кому у нас еще не сказали "сами виноваты"? Не такую юбку надела, не там шастала, не за тех проголосовали, не на том языке разговаривали, не на тот митинг пошли, не на те идеалы смотрите, леса вырубили, воду из крана выпили, все про**ли. Все это какие-то условные "вы" и "они". А "мы" - это те, кто знает точно, почему все так случилось, и имеет полное моральное право судить, кто и в чем виноват.

Но сначала о деле. Я искренне надеюсь, что пипл услышал голоса экспертов: никакой лес, даже самый "влагоемкий" хвойный, не спасет от паводка, когда в горах идут сильные затяжные ливни. Да, вырубки - это плохо. Это делает паводки более разрушительными. Но от крупного паводка, а они случаются в Карпатах примерно раз в десять лет и примерно раз в сто случается Очень Большой Паводок, - даже самые роскошные девственные леса не спасут.

Вырубка заслуживает отдельной ремарки. Послушать наших диванных экспертов, так горы вырубили буквально вчера и именно те, кто теперь идет под воду. Но это не так. Вырубка в Карпатах имеет огромную историю. И самая разрушительная ее часть пришлась вовсе на последние годы, как почему-то говорят и пишут. Хуже всего пришлось Карпатам в советское время, когда объемы рубки достигали колоссальных масштабов.

Кстати, самое разрушительное за последние 100 лет наводнение в Прикарпатье случилось не в этом году, не в 2008-м, не в 1998-м (да, примерно каждые десять лет такое бывает), а в 1969-м. Тогда Карпаты уже стремительно лысели, но критиковать и бороться против этого никто не решался, а тех, кто решался, легко было заставить замолчать.

Похожим образом общественное мнение вокруг леса и наводнения формируется умелыми руками и теперь - вся вина перекладывается на местное население, которое "рубит". Не стану спорить - рубят. И рубят зачастую незаконно. У нас вообще все очень плохо в том месте, где встречаются слова "лес" и "закон", - вы даже не представляете, насколько там все запущенно. Однако тотальная вырубка карпатского леса - дело рук вовсе не местных селян. Они не рубят все подряд - им это не нужно. Вредительство на местном "нижнем" уровне сводится к тому, что отдельные деревья вырубаются неряшливо, остается куча мусора и, что даже хуже, при этом повреждается почва - стволы из леса обычно тянут волоком, разрушая подстилку и верхний слой почвы.

Тотальные же вырубки организуют люди, которые в окрестных селах не только не живут, они там и не бывали никогда. Живут они в Киеве. Их имена и лица, как и лица тех, кто получает деньги от этого бизнеса, и тех, кто его крышует, хорошо известны каждому, кто строчит уверенными пальчиками "самивиноваты". И этим людям очень нравится то, что происходит в эфире: пока одна часть населения кидает в мутные воды, где барахтается другая часть населения, "самивиноваты", истинные бенифициары карпатского леса могут в тишине и спокойствии подсчитывать барыши. 

Это очень удобная ситуация и для власти, которая не собирается портить бизнес коллегам. И вкладываться в серьезные инфраструктурные проекты, которые сделали бы разливы карпатских рек менее разрушительными, она тоже не станет. Отделается подачками в виде компенсаций. И колоссальными по совокупному объему бюджетными тратами на восстановление того, что так и не будет толком восстановлено - аж до следующего наводнения. И что, честно говоря, и не следует восстанавливать в том виде, в котором оно существует. Как-то так получается, что подкармливать тех, кто восстанавливает, - подкармливать регулярно, потому что заметные подтопления случаются раз в три-пять лет, а крупные паводки - примерно раз в десять лет, - "интереснее", чем сделать, наконец, так, чтобы сократить масштабы разрушений при разливах рек.

Вместо этого президент, поддакивая общему гласу про лес, принимает одно судьбоносное решение: обязывает местные прокуратуры разобраться с вырубками и показательно наказать виновных. И прокуроры, конечно, выполнят президентский наказ. Да они и так время от времени их выполняют - это же не первый наказ "разобраться с вырубками". И я своими глазами видела, как выполняется "план".

Лесники с прокурорскими садятся в засаду в том месте, где сельская дорога заходит в лес, и ловят фиры с дровами. В это время по другой дороге в тот же лес заезжает кавалькада лесовозов и трелевочный трактор. Но лесники с прокурорскими ее "не замечают" - они заняты, они выполняют план. И к концу рабочего дня имеют заданное количество протоколов по "краже леса". А тем временем кавалькада, работу которой слышно за три километра в селе, но которую почему-то так и не заметил прокурорский отряд, выезжает из леса - по другой дороге, усталая, но довольная, груженая отборным дубом.

Так что будьте уверены: виновных в краже леса найдут и накажут. Поможет ли это лесу - другой вопрос.

Впрочем, как уже охрипли повторять эксперты, не лесом единым. Видите ли, горным рекам свойственно разливаться. Они делают это независимо от леса, гор, "Фейсбука" и визитов президента Украины. Такова их природа. Надо просто принять это как данность и строить свои отношения с ландшафтом в соответствии с его особенностями. Прав был Мичурин: не стоит ждать милостей от природы. Природа равнодушна, безжалостна и неподкупна.

Но есть несколько простых рецептов. Например, дороги. Именно дорога, идущая прямо по берегу реки, стала причиной гибели двоих из троих жертв нынешнего наводнения - машину фактически смыло в реку потоком воды. Есть огромный соблазн строить дороги прямо над рекой. Тут, как правило, есть естественный уступ, по которому удобно пустить дорогу, кое-как укрепив берег. Это значительно дешевле, чем пускать дорогу по хребту, вгрызаться в породу, строить виадуки. Но дорога по берегу реки - это, во-первых, опасно: рано или поздно река подмоет берег и дорога обрушится. Во-вторых, содержание такой дороги очень дорого обходится: после каждого паводка - не Большой воды, а обычного ежегодного таяния снега - такую дорогу приходится укреплять.

Нельзя "осваивать" поймы. Даже если очень хочется. Примерно половина построек, которые пошли "за водой" в нашем околотке, - это постройки прямо на берегу и в пойме реки. Это и жилые дома, и бизнес-объекты - ресторанчики, отельчики и парки развлечений. Местное население, которое прекрасно знает, как выглядит в иные годы река, играет в эту игру, не задумываясь. Сначала дается взятка за план на строительство в пойме (ведь по закону - нельзя). Когда начинается подтопление (а оно обязательно начинается), жители пойм выдвигают требование обеспечить инфраструктуру - дамбы, обводные каналы. За бюджетные, разумеется, деньги. А потом приходит Большая вода, от которой не спасают ни дамбы, ни обводные каналы (не то что не спасают - усугубляют) - и "утопленники" с полным правом требуют компенсаций. Которые "волшебники в голубых вертолетах" охотно раздают.

Зарегулированные дамбами реки обязательно отомстят. От проекта обращения рек вспять, кажется, отказались - так сделайте следующий шаг и откажитесь от регулирования русла. Все равно не сможете - никто до сих пор не сумел зарегулировать даже скромный горный поток так, чтобы он послушно бежал, куда и как скажут. Дамбы неэффективны и опасны при больших разливах. Опасны двояко: они спасают тех, кто живет выше по течению, и обрушивают всю мощь воды на тех, кто оказался ниже. Уже поэтому вопли "сами виноваты - леса вырубили", мягко говоря, не по адресу: лес рубят в горах, а водой захлебываются долины и предгорья. Но опасность также и в том, что дамба дает ложное ощущение защищенности. Ложное, потому что она спасает далеко не всегда. А когда вода прорывает дамбу, последствия поистине ужасны, потому что на людей нередко обрушивается уже не вода, а сель.

Я понимаю, что "самивиноваты" - это просто защитная реакция людей, которые застряли в выученной беспомощности. Что в глубине души они прекрасно понимают, что всю вину валить на пострадавших - это и дурной тон, и ложь самому себе. Но остановиться не могут - надо ведь что-нибудь делать. А если сделать ничего не можешь (или не хочешь), то надо же что-нибудь говорить в свое оправдание. В конце концов, подобные вопли - от эмоциональной истощенности. Нельзя по каждому вопросу выбрасывать в эфир бурю эмоций и не истощиться.

Но последствия ужасны - даже ужаснее, чем от наводнения. Мы никогда еще не были ни единой страной, ни единым народом - никогда в полной мере и постоянно не чувствовали этого единства. Но до сих пор мы умели его демонстрировать хотя бы в экстремальные моменты. Хотя бы на уровне элементарного сочувствия, эмпатии. Это казалось добрым знаком - знаком того, что под массой проблем, растерянностью, бытовыми конфликтами, остается что-то глубоко человеческое, что может нас объединить.

Большая вода в этот раз унесла эту надежду.