Атака на "фуфломицин". Почему действия Минздрава не исправят бардак с самолечением украинцев

По данным Нацсовета по вопросам телевидения и радиовещания, от 30 до 50% рынка телерекламы составляет реклама лекарственных препаратов. На региональных каналах этот показатель местами достигает 70%. Примерно половина рекламируемых препаратов не имеют права называться в полном смысле лекарствами, поскольку их эффективность не доказана. Рынок лекарств оценивают примерно в 70 млрд грн. При этом, согласно статистике Министерства здравоохранения, 69% украинцев занимаются самолечением.

Эти цифры были обнародованы представителями Минздрава во время пресс-конференции, посвященной намерениям министерства побороться с телерекламой лекарственных препаратов и нетрадиционного лечения. Министр Ульяна Супрун представила публике законопроект, который призван регламентировать рекламу лекарств и привести ее в соответствие с требованиями директив ЕС. Под запрет, согласно документу, должна попасть реклама гомеопатии, целительства и прочих видов нетрадиционной медицины, участие в рекламных роликах звезд в роли врачей, информация о том, что лекарства предназначены именно для детей. Кроме того, рекламная информация должна совпадать с инструкцией по применению препарата. Перечислены также случаи, при которых теле- и радиоканалы должны быть подвергнуты штрафу за различные "шалости".

Что ж, все эти меры не кажутся чрезмерными, учитывая создавшуюся ситуацию. Для украинцев аптекари заменяют врачей. Причем аптекари — это в лучшем случае. Есть еще соседи, экстрасенсы, бабки и знахари. Есть доктор Гугл, наконец, — выдающийся диагност и источник всеобщей грамотности в области лечения чего угодно. Впрочем, аптекарь тоже бывает разный. Это теперь далеко не всегда дипломированный фармацевт. Чаще это просто продавец. Как в супермаркете.

"У вас есть макароны "Чувак"? — "Нет. Есть только "Чувачок". — "Нет, "Чувачок" нам не подходит. У нас на него аллергия". — "Сейчас посмотрим... Возьмите крупу "Полтавскую". — "Крупу"? — "Да, там то же действующее вещество. Вот, видите, написано: "пшеница". — "А почему вдвое дешевле?" — "Ну, не знаю... Производитель другой. И форма выпуска. Там в трубочках, а тут в гранулах". — "Да? Ну, давайте. В гранулах даже удобнее..."

Так у меня на глазах молодая мама унесла из аптеки для своего кашляющего вторую неделю дитяти пакет леденцов, упаковку чего-то заоблачно дорогого "на травках" и — самое безобидное — большой флакон хлорофиллипта для полоскания горла. Небольшой пакетик стоимостью больше 300 грн мама с аптекарем собирали минут пятнадцать. "У него горло красное?" — "Вроде не очень". — "А налета белого нет?" — "Кажется, нет". — "Возьмите N". — "Ой, нет, мы его уже брали... Чего-то поновее не найдется?" — "Есть Р". — "А он как – помогает?" Пожатие плеч, обтянутых белоснежным халатом. "Говорят, помогает…" Я пыхчу от негодования. Но моя очередь подходит. И я ухожу из аптеки с пакетом противогерпесных препаратов с уточнением "для ребенка". И, уже закрыв дверь, я понимаю, что ни мне, ни продавцу не пришло в голову слово "рецепт". Никто не знает, кроме меня, был ли ребенок у врача или это я сама, пошарив по интернету, поставила диагноз и сейчас начну запихивать в ребенка ацикловир горстями. А что? Говорят, помогает...

На фоне экономического кризиса большинство магазинов, в том числе сетевых, сокращают площади и даже закрываются. Но только не аптеки. В нашем райцентре вы их встретите по несколько штук на квартал. Преимущественно сетевые. Аптеки, где заправляли фармацевты старой закалки, как-то повывелись. Все сетевые аптеки, как правило, не пустуют. И, глядя на бабульку, которая по полчаса консультируется с продавцом о том, что бы ей такого купить от болей вот там и вот здесь, понимаешь, что, даже если у старушки останется только на хлеб и молоко, она все равно выкроит еще и на волшебную таблетку. И ей ее обязательно продадут.

Камасутра спроса и предложения, сливающихся в экстазе в условиях рыночной экономики, приобретает почти инопланетные абрисы в области фармацевтики. Особенно у нас, где фигура посредника — врача — оказывается совершенно необязательной. Биг-фарма — это в первую (вторую, третью) очередь бизнес. Аптеки — коммерческие предприятия. Все это нацелено на получение прибыли, а не на оздоровление населения, и никакие филантропические размышления о судьбах пенсионеров здесь неуместны. Регулировать аппетиты большого бизнеса и их манеры призваны как раз соответствующие государственные органы.

Чем, на первый взгляд, и собирается заняться Минздрав согласно анонсу изменений к законодательству. Но вот что интересно — удар, который министр Супрун готовится нанести, направлен вовсе не только, а может, и не столько на биг-фарму. Поэтому и многочисленные комментарии в том смысле, что Минздрав, наконец, "занялся фармацевтической мафией", несколько преждевременны. Пока что ведомство Супрун занялось преимущественно масс-медиа.

Но ведь реклама — двигатель торговли, не так ли? Продавец, посредник, производитель — все они пострадают от того, что условия размещения рекламы станут более суровыми. Но можно сказать, что отчасти они и выиграют, если под запрет попадут альтернативная медицина и целительство, например. Кроме того, речь ведь идет только о рекламе в медиа — министр и ее зам ничего не предложили в отношении фармрекламы в целом.

Настоящим ударом по биг-фарме (в просторечии — мафии) были бы совсем другие меры. Для сокращения количества препаратов, выдаваемых за лекарственные, но таковыми не являющиеся ("фуфломицины" — по доктору Комаровскому), их надо, например, маркировать. Но не петитом, а очень ярко. Как на сигаретных пачках — страшные картинки, так и на пачках с лекарствами треть (к примеру) площади упаковки должна занимать маркировка "лекарственный препарат", "гомеопатический препарат", или "БАД", или какую там в Минздраве придумают.

Еще одна жесткая мера — возвращение в постоянный лечебный обиход волшебной бумажки, называемой рецептом. Я понимаю, что врачи устают от писанины — журнал, карточка, а тут еще и рецепт... Но у нас ведь любят ссылаться на западный опыт, да? Так вот, там много всякого можно купить в аптеке без рецепта, но есть огромный реестр лекарств, которых без рецепта не купишь. Никак.

Можно нанести удар и по рекламным стратегиям — почему бы нет? Но с учетом того, что рынок рекламы лекарственных препаратов (в том числе сомнительных) вовсе не ограничивается телевидением и находится в сфере непосредственного влияния министра здравоохранения. Достаточно зайти в районную женскую консультацию, чтобы узнать о массе витаминов и добавок, которые так или иначе "показаны" при беременности. Не нужно в кабинет заходить — все прямо на стенах написано. Точно так же на стенах отделения кардиологии написано, что новенького фармацевтика предлагает сердечникам. Чем модно лечить гастрит. Чем — боли в суставах. Все это вывешено прямо в поликлинике, лежит под стеклом на врачебном столе, рассыпано на стойке рецепции. Все это есть в головах у врачей, которые вам не только препарат назовут, но даже посоветуют, в какой аптеке лучше покупать, — в той, что на углу, не берите, там дешевле, но там "палево" продают, а вот есть такая сеть аптек...

И, знаете, так же как есть в законодательстве ограничения на рекламу медпрепаратов — но эти регуляции отчего-то не работают, — так же есть довольно суровые ограничения на рекламу подобного рода в лечебных учреждениях. И слово "рецепт" в регуляторных документах представлено очень широко. Но эта регуляция также отчего-то не работает.

Если бы они начали работать, это можно было бы назвать ударом по биг-фарме. Но меры пресечения, анонсированные министром, — это проблемы в первую очередь не для фармацевтических предприятий, не для фирм-посредников, складов и даже не для аптек. А для медиа, которые (возможно) потеряют часть рекламного бюджета. Или же станут объектом "селективных" проверок в тот момент, когда власти будет необходимо о чем-то с ними договориться.

Ударом по самолечению и биг-фарме могло бы стать ужесточение рецептурных требований (вернее, ужесточение контроля за соблюдением существующих), ограничения возможности продакт-плейсментов в непосредственной врачебной практике, а заодно введение суровых мер в отношении врачей, которые своими руками продвигают в пациентские массы препараты и методики с недоказанной эффективностью.

Но эти меры действительно могут не понравиться серьезным игрокам на фармацевтическом рынке страны. Это слишком непосредственный удар, для которого у Ульяны Супрун, возможно, недостаточно сил и/или уверенности в прочности своего положения.

Не секрет, Ульяна Супрун не нравится многим. Ее положение вовсе не такое уж прочное, а проведение реформы, которая уже стартовала и, есть надежда, будет доведена хотя бы до промежуточного финиша, целиком зависит от того, как долго она продержится в своем кресле.

Но у всего есть предел, в том числе у способности власти сдерживать интересы крупного бизнеса. Поэтому не стоит слишком сильно упрекать министра Супрун в том, что она вместо непосредственного удара по аппетитам биг-фармы удовлетворяется паллиативом. Телеканалы — это, конечно, тоже крепкий орешек и большой бизнес, но этот бизнес менее опасен для министра здравоохранения.

Поэтому фармкорпорации и дальше будут выпускать "фуфломицин", а аптеки будут продавать его потребителю — как по рекомендации врача, так и без нее. Проблемы возникнут не у них, а у рекламистов на телеканалах: пускай разбираются в препаратах и назначениях, в том, что такое "доказательная медицина" и почему БАДы — это не лекарства. Пускай учатся работать с Пабмедом. Или заводят дополнительный штат юристов.

Не будучи фанатом телерекламы и зная о степени ее действенности, я вряд ли буду сожалеть о судьбах телерекламистов. Но любые ограничения на информацию о продукте, не сопровожденные ограничениями на сам продукт, — это всегда полумера. И приведет она в лучшем случае к полурезультатам.

А основная проблема украинской медицины, как и всего общественно-политического бытия, — доверие. Большинство телезрителей знают, что врач выпишет то, о чем говорят по телевизору. Наши врачи — мастера выписывать "фуфломицин". Они умудряются выписывать БАДы даже смертельно больным людям прямо в онкологических отделениях. И я вам скажу даже более странную (или страшную) вещь — есть среди них честные люди, которые сами полусуеверно верят в эффективность этих препаратов. Они вам так и скажут, пожимая плечами: были у меня случаи, когда помогало, почему — не знаю. Да что там БАДы — есть врачи, которые честно посылают пациентов к целителям. Не потому, что верят в целителей, а потому что не имеют сил сказать, что это конец. Что-то вроде жеста милосердия — не отнимать надежду.

Настоящая проблема нашей медицин и настоящий вызов перед министром-реформатором — повысить уровень доверия к врачу и больнице. Не "повысить количество препаратов, употребляемых в стационаре", — в стационаре этих препаратов все равно нет, а если есть, то для "отдельных категорий", в которые непонятно кто входит и сколько справок нужно о том, что ты принадлежишь к этой категории. Повысить доверие к врачу.

Доверие к врачу — проблема многогранная. Она, будем справедливы, зависит не только от конкретных врачей — их способов общаться с пациентами и способов зарабатывать. Недоверие к врачу — это стереотип. Правило, из которого у каждого из нас есть несколько исключений. Со стереотипами нужно бороться, и тут, кстати, Минздраву с телевидением лучше дружить и заключать договоры о постоянном сотрудничестве и формировать соцзаказ. "Доктор Айболит" Чуковского был соцзаказом — граждан новой страны нужно было вырывать из старорежимных привычек лечиться у бабок да святой водой, и потому образ положительного героя в белом халате был очень нужен.

Решение Минздрава ударить по телеканалам — это военные действия на оси общественного доверия. Люди слишком доверяют телеку (как ни странно) и недостаточно доверяют врачам. Но "вычистить" из эфира целителей и откровенный "фуфломицин" мало. Хотя, конечно, и необходимо. Нужно дать публике позитивный месседж. В этом смысле один доктор Комаровский — при всей своей экстравагантности (или благодаря ей) — делает для повышения доверия к традиционной медицине больше, чем все запреты Министерства здравоохранения вместе взятые.

Бесконечные телесериалы о врачах — от "Больницы на окраине города" до "Доктора Хауса" — это тоже ответ на соцзаказ о "привлекательном облике медицины" (каким бы отталкивающим ни казался герой Хью Лори, он все же непревзойденный профи). В стране, где детей врачами принято пугать, подобный заказ должен стоять особенно остро.

И только завоевав хотя бы малую толику общественного доверия и вычистив рекламу сомнительных средств и методов лечения не только из телевизора, но и со стен лечебных учреждений и, главное, из практики врачей, украинский Минздрав сможет отпраздновать победу в войне с самолечением и неконтролируемым использованием лекарств всеми украинцами без разбору.